— Вот, Савельев! Ознакомься!
Я ожидал все, что угодно. Но то, что видели глаза, повергло меня в глубокий шок...
Глава 21. Хорошие плохие новости
Прочитав содержимое документа, я поднял на командира взгляд, полный изумления и непонимания.
— Это как? — глухо спросил я, на какой-то момент, подумав, что это просто неудачная шутка.
— А вот так, — мрачно ответил капитан Потапов. — Предварительно принято решение о твоем комиссовании из рядов советской армии.
— Но... Кто решил, что я негоден к дальнейшей службе? — возмутился я, едва сдерживая рвущиеся наружу эмоции. — На каком основании? Я же себя замечательно чувствую, полностью боеспособен! Это незаконно! Меня что комиссовали без прохождения военно-врачебной комиссии? Да где это такое видано?!
— Еще не комиссовали, — задумчиво произнес офицер. — Только предварительно рассмотрели и выдали заключение.
Я хотел произнести целую речь, но вдруг зазвонил телефон. Ротный взял трубку.
— Капитан Потапов, слушаю!
Далее я стал невольным свидетелем монолога — кто-то, судя по всему в больших погонах, с пристрастием отчитывал нашего ротного. Судя по всему, это как-то касалось меня и подразделения в целом. Капитан, мгновенно вспотев, только и успевал повторять одну и ту же фразу «Виноват, разберемся». Примерно через пару минут он со злостью швырнул трубку обратно на корпус аппарата. Та не попала на гнезда, отскочила и с грохотом упала на крышку стола.
— Урод трехзвездочный! — процедил командир.
Он плюхнулся на свое место, нервно постучал пальцами по столу. Затем снова уставился на меня.
— По тебе звонили, — наконец ответил он. Выдержав паузу, Потапов продолжил. — Спрашиваешь, на каком основании тебя списывают? А ты сам подумай!
Я недоуменно пожал плечами. Потапов вздохнул.
— Хорошо Савельев, я тебе подскажу! Все очень просто, твое ранение здесь совершенно ни при чем. Оно было? Было! Да, его зафиксировали, но затем ловко замяли те, кто вновь вернул тебя в подразделение. Уж не знаю, что у тебя за друзья... Пусть прошло уже столько времени, пусть твоя рана зажила. Но все это лишь предлог, чтобы убрать тебя из подразделения. Со службы вообще. Майора Привалова помнишь? Догадайся сам, откуда ноги растут. Вообще, я не стал бы тебе всего этого говорить, но у меня со старшим лейтенантом Озеровым произошел серьезный разговор по душам и он рассказал мне во всех подробностях о твоих успехах.
Тут мне сразу все стало понятно. Вот же гнида этот майор, все-таки нагадил мне. А я-то, дурак, еще наивно полагал, что мне нечего опасаться и все под контролем.
— Я не понимаю, как так можно? Без заключений, без согласований просто взять и вышвырнуть человека из армии? Я может и срочник, но я хочу служить своей стране, хочу принести пользу для родины. Дайте мне доучиться! Кто-то косит от армии, а я наоборот хочу продолжать службу. Так почему мне не дают этого сделать? Я же хорошо себя зарекомендовал! Разве нет?
— К сожалению, я не в силах, — снова вздохнул ротный. — Этот Привалов самая настоящая гнида, причем на теплом месте, у него есть связи наверху. Мне он показался странным человеком, живущим в своем мирке. За прошедшие десять дней он плотно работал по твоему делу, продавливал мульку и как видишь, продавил. Причем продавил через здравоохранение, что странно. Почему ты его так заинтересовал, я не знаю, да это и неважно уже. Под наш учебный центр давно копали, не просто же так здесь сменилось уже два командира, причем всего за каких-то полгода. Но этот Привалов появился буквально из ниоткуда.
У меня было какое-то необъяснимое ощущение того, что это все нереально, что вокруг просто страшный сон. Кажется, достаточно лишь проснуться и все закончиться. Неужели из-за кого-то больного на голову майора-карьериста, когда у меня примерно нарисовалась общая картина, все возьмет и разом рухнет? Неужели это тот самый винтик, из-за которого вся система развалится?! Что я буду делать, если меня выкинут из армии?
Ну нет, это мы еще посмотрим!
— Разрешите телефонный звонок? — не церемонясь, спросил я.
Потапов посмотрел на меня странным взглядом — его явно поразила моя дерзость, самоуверенность и настойчивость. Для сержанта срочной службы я действительно перегибал палку, тем более что отношения между нами были натянутые.
— Ну, звони, — небрежно бросил он, глядя на меня с некоторым раздражением. И, пожалуй, любопытством. Видимо ему захотелось посмотреть, что же я собираюсь предпринять, и кому буду звонить.
Взял пластиковую трубку, набрал домашний номер Павла Сергеевича, который знал наизусть.
Пошли гудки.
Заранее в голове накидал себе речь, чтобы быстро объяснить гэбэшнику суть возникшей проблемы.
Но время шло, а трубку никто не брал.
Это не показалось мне странным, поэтому я придал особого значения тому, что трубку никто не взял. В конце, концов, в это время суток товарищ Иванец вполне мог быть где угодно. Жаль, что мобильных телефонов тогда еще не было. Обычная ситуация, когда человек очень нужен, но по воле судьбы, он в недоступности...
Без толку ждать дальше, прошла почти минута.
С досадой положил трубку на место. Выдохнул.
— Все? Свободен, Савельев! — стальным голосом произнес ротный, тем самым намекая, что в канцелярии мне больше делать нечего.
Само собой, мне пришлось подчиниться.
Я вышел из канцелярии и закрыл за собой дверь, оставшись наедине со своими мыслями. Постоял несколько секунд, двинулся в сторону поста дневального.
В голове творился полный бедлам. Мне бы разложить все по своим местам, но куда там — эмоции перекрыли собой все.
Привалов, тварь! Такого подвоха я не ожидал совершенно, даже и в мыслях не было, что из-за того случая будут настолько серьезные последствия. И что-то мне подсказывало, что история с Мишей Пащенко тут совсем ни при чем... Скорее всего, опять косвенное влияние Клыка. Пожалуй, вот еще одно подтверждение того, что кем бы ни был этот человек, он все-таки имеет влияние и в военной комендатуре города.
Исходя из того, что в последнее время творилось вокруг меня, рождался вполне закономерный вопрос — а почему меня до сих пор просто не ликвидировали? Делов-то, пустить пулю в затылок какому-то девятнадцатилетнему пацану, который вечно сует нос не в свое дело. Ведь Григория уже пытались убрать, но не вышло. Капитан Жмыхайло, как ненужный свидетель уже лежит на кладбище, то же пытались сделать и с нашим бывшим ротным — капитаном Гнездовым.
Нет, попытки уже были, бесспорно. Меня пытались сжечь, затем пристрелить на дороге между Припятью и Чернобылем. И вполне возможно, что Лисицын прав — тогда, в машине военной комендатуры для меня все должно было закончиться раз и навсегда. Но судьба оказалась ко мне благосклонна, в итоге я жив и даже относительно здоров.
Пока еще жив.
А вообще, картина патовая — предотвратить планирующуюся на электростанции аварию это только половина дела, нужно думать на один шаг вперед, чтобы не попасться к людям Клыка. Я уже несколько раз всплывал на горизонте, пресекался с ними, хотя и не сделал еще ничего серьезного. Тем не менее, я засветился. Отсюда легко можно сделать предположение, что я им мешаю, план уже идет не так, как задумывалось изначально. Значит, они легко могут поменять свои планы и устроить аварию в другой день. Месяц. Даже год.
Нет, год вряд ли. Все замыкается на вводе в строй «Русского Дятла», а это май восемьдесят шестого. Если он встанет на боевое дежурство, если пройдет государственную приемку после модернизации... Хотя, если пораскинуть мозгами, когда бы ни произошла авария, она все равно своей цели. Главное для них обесточить «ЗГРЛС», а все остальное уже неважно. Радиационное загрязнение завершит работу.
Я допускал так же и тот факт, что Клык, а вместе с тем и те, кто поручил ему эту диверсионную операцию и сами не понимали, чем все это обернется и каких масштабов достигнет. Ведь подобных прецедентов в мире еще не происходило. И тут снова все сводилось к тому, что накопал Григорий — ведь в СССР было много радиационных аварий, но ни одна не получила громкой огласки.
