помочь. Воспользоваться им можно лишь единожды». — вспомнил я ее слова, сказанные в школьной столовой.
Дама Кристина, царская любовница.
Номер… — я задумался, вспоминая цифры, написанные на той бумажке.
А вспомнив…
«Здравствуйте, это Кайа Филатова. Я пока еще жива, но это ненадолго, минут на двадцать, наверное. Меня удерживают в погребе сектантской деревни где-то в районе Польши. Где конкретно — не знаю, так что оставляю включенным видеофон, дабы возможно было отследить его местоположение…».
В этом мире очень недостает таких удобных штук, доступных обычным гражданским людям там, как «гугль — карты» и геолокация. — подумал я, а затем вновь принялся строчить сообщение.
'…также здесь находятся мои похитители, их порядка 14 человек. Все вооружены и очень опасны. Называют себя воинами Святой Церкви, вроде бы боевики некого католического ордена. Спасите меня, пожалуйста! Вы моя последняя надежда!
p. s. Если меня все же убьют, будьте добры, сообщите моей приемной матушке, что именно эти люди стоят за ее отравлением «плодоразрушителем».
p. s. s. У них здесь имеется как-минимум один наблюдательный пункт, находящийся на местной голубятне'.
Отправить сообщение: ДаНет.
Да.
— Ну, вот и все. — произнес вслух я, когда сообщение оказалось успешно отправлено адресату, а затем встал на ноги.
Если адресат все же прочтет мое сообщение и…
Видеофон завибрировал, а значит…
«Спрячься и жди!». — прочел я практически моментально пришедший ответ.
— Спрятаться… — повторил вслух я.
В погребе или где-нибудь снаружи?
И если в, то…
Оружие бесшумное, а значит, о произошедшем здесь еще никому, кроме меня, неизвестно. И тех, кто первыми заявятся сюда, я практически гарантированно сумею пристрелить. Но если вдруг что-то пойдет не так, то шансов выбраться отсюда живым у меня попросту нет…
Выйти наружу и попытаться спрятаться где-нибудь на территории? Выход из погреба для «голубков» в голубятне виден как на ладони, а рассчитывать на то, что профессионалы не станут вдруг наблюдать за тем, что происходит внутри огороженного периметра, не приходится.
Заинтересуются ли они тем, куда это их юный друг «Ришард», ну то есть я, вдруг направился и выйдут ли на связь? Пятьдесят на пятьдесят: или выйдут, или нет.
Более того, неизвестно, где конкретно находится сейчас контрольное устройство той фиговины, которую зашили мне под лопатку и как далеко от него возможно отойти, ведь если уйду чуть далее, чем следует, то…
Все.
— Короче говоря… — произнес я вслух, а затем резко заткнулся и метнулся за бочку.
Дверь в погреб приотворилась и внутрь заглянула какая-то женщина.
Стрелять в нее еще нельзя, ибо наблюдатели могут заметить. Не стрелять тоже нельзя, ибо она сейчас увидит тело Агнешки.
— Агнешка… — было единственным точно понятым мною словом из целой тирады, произнесенной этой женщиной весьма громким шепотом, в котором слышались крайняя степень неудовольствия и волнения.
Это голос Евы.
Она все еще стоит на входе, явно не желая заходить внутрь.
Все-таки мать или старшая сестра?
— Мама… — шепнул я, отвернувшись в другую от нее сторону, дабы мой голос было сложнее распознать.
— Агнешка? — тихонько спросила в ответ женщина.
— Мама… — вновь шепнул я.
Ева наконец-то спустилась внутрь.
Ну, конечно, вся логика «сюжета» происходящего требует, чтобы Ева появилась здесь и сейчас. Вот она и появилась…
Я прицелился, а затем выстрелил и…
Промахнулся, ибо Евы в том месте уже не было. Она, заметив наконец тело Агнешки, тут же кинулась к покойнице, издав при этом вскрик.
Я же, не став повторно стрелять, метнулся к двери и закрыл ее, дабы никто не заинтересовался, что это за чертовщина творится в погребе.
И когда Ева осознала факт того, что Агнешки в этом мире больше нет…
— Ришард… — прошипела женщина, повернув ко мне перекошенное от гнева и горя лицо, а затем…
— Я — Кайа. — поправил ее я, глядя в глаза этой женщины, полные слез.
— Кайа? — удивленно переспросила она, делая ударение на второй слог.
— Да, Кайа. Ну или Ведьма, по-вашему. А Ришард… — я кинул взгляд на открытую дверь (которую нужно будет закрыть), ведущую в мою темницу. — Он ушел. Вернее, они… Ришард и Агнешка, я имею в виду. Совсем ушли, навсегда…
— Ты лжешь! Ты не могла этого сотворить, сатанинское отродье! — перейдя на русский, в исступлении крикнула она, глядя при этом на Агнешку и гладя ее по волосам. — Этого не может быть! Господь любит нас и защищает от всяческого зла! Это невозможно… Невозможно!
Выставив вперед руки, она ринулась было на меня, явно желая разорвать в клочья, но…
Выстрел.
Ева рухнула на колени, заливая пол своей кровью, однако через какое-то мгновение я вновь увидел ее полный безумия взор, а сама она уже поползла в мою сторону.
Я сделал шаг назад, а затем еще один.
— А знаешь, мне иной раз кажется, что Он меня, наоборот, ненавидит… — подняв взгляд на потолок, произнес я, добавив. — А в другой раз, что очень даже любит и, не давая погибнуть, показывает, какова для меня будет стоимость «проезда» на самый «верх», к становлению человеком «на последнем этаже». Но, как бы там ни было…
Сделав еще шаг назад, я навел ствол винтовки на ползущую из последних сил женщину.
— …для меня у Него еще имеются кое-какие дела, а вот для тебя…
Я нажал на спусковой крючок, и винтовка мягко пнула меня в плечо.
— … уже нет.
Ева уткнулась лицом в пол и, несколько раз дернувшись в агонии, покинула этот мир.
Помяв ладошку и уставившись на нее, я попытался уловить на краю сознания те чувства и эмоции, которые возможно вызвало во мне убийство Евы и ее дочери (похоже, они действительно были матерью и дочерью).
И как бы ни старался обнаружить их след, у меня не вышло ощутить даже намека на них…
Очень бы хотелось от этого расстроиться, но не получалось…
Прогнав ненужные мысли, вспомнил про бутыль с соком.
Пить хочется.
Подойдя к ней и наклонив таким образом, чтобы не облиться, принялся пить, однако…
— М-м-м… — простонал я, отлипая от бутылки и ощущая (даже несмотря на действие стимулятора!), как сильно мой желудок оказался не рад соку. — Водички бы…
Но воды поблизости нет…
Я оттащил тела обеих убитых туда, где при свете с улицы их не смогут заметить вновь вошедшие и едва при этом не навернулся, ибо задумался и не обратил внимания на то, что ступаю на кровь. Забрав на всякий случай оставшиеся винтовочные магазины, закрыл дверь в свою темницу. Притащил большое эмалированное ведро, на котором удобно будет сидеть, и, перевернув его днищем вверх, поставил за бочку. Найдя ящик с инструментами, достал оттуда молоток и, предварительно выключив в помещении свет,
