четырьмя быстрыми ударами проделал широкие надрезы на коже.
Та ковром начала отдираться. Меч тренер воткнул в землю и схватился за край шкуры двумя руками. Послышался рвущийся звук и вскоре Саймон дотянул её до пояса, а затем, поднатужившись, раздвинул оголившиеся кости. Треск и он надувшимися от страшных усилий мускулами сломал преграду.
Ганс встал и пошёл навстречу, пока тренер возился со входом. Узкого пространства хватило, чтобы залезть внутрь.
«Он что надеется спасти Ника?» — с безнадёгой подумал Ганс, но потом кое, что вспомнил, ища взглядом ездового варана. Пока внутри жабы всё хлюпало и безжалостно разрывалось, Ганс подозвал свистом Принца.
Тот вздёрнул голову и с неохотой доковылял до парня. Покопавшись в поклаже, Ганс взял внушительный свёрток ткани и потопал к учителю. Грудь всё ещё болела, а левое плечо наверняка с трещиной, несмотря на отсутствие перелома.
Подойдя к жабе, он закинул ногу внутрь и, задержав дыхание, с трудом забрался в проём. Ну и вонища. Он резко выдохнул и чуть не блеванул от жабьего «амбрэ». Тренер был где-то впереди. Убирая рукой ошмётки капавших кровью внутренностей, Ганс шаг за шагом пробирался дальше.
Остановился, когда в ноги упёрлась спина Саймона. Тот сидел на коленях и держал голову на груди какого-то полупереваренного ошмётка, когда-то бывшего Ником.
— Ещё дышит, — спустя время сказал он.
Ганс тут же присел рядом и раскрыл свёрток.
— Откуда он у тебя? — удивлённо спросил сенсей.
— Какая разница? Это может помочь ему, — отмахиваясь, сказал Ганс и приложил к сердцу Ника самородок емировой руды размером со спелый арбуз.
Несмотря на такие внушительные габариты, конечности не восстановятся — нужно ещё больше минерала и опытный целитель. Но хотя бы раны закроют и подарят ему жизнь. Пусть и калеки.
Камень начал действовать, излучая свечение и пузырясь от быстрой траты. Он таял на глазах, возвращая расплавившейся коже первоначальный цвет и упругость. Как Ганс и ожидал — чуда не произошло, но Ник вдруг закряхтел и очнулся.
— Где я? — спросил слабый голос.
— Ник ты жив, мы убили эту тварь, — нагнувшись к голове друга, ответил Ганс.
Сенсей сидел рядом, но отвернулся в сторону.
Ник опёрся левой рукой и привстал. Бросил взгляд на свои ноги, а потом снова опустился на спину.
— Саймон, — сказал он вдруг, посматривая наверх и не обращая внимания на капающую прямо на щёку кровь, — дотащи меня до сердца.
— Ник ты что собираешься… — встрепенулся Ганс, бросая взгляд то на него, то на хмурого тренера.
— Заткнись, — раздражённо ответил друг, — выйди отсюда.
Саймон поднялся и махнул ему рукой, чтоб убирался прочь. Ганс, не веря своим ушам, шатаясь, направился к выходу.
В последний раз обернувшись, он увидел как сенсей, тащит Ника за руку вперёд, туда, где должно быть сердце этой твари. Вывалившись наружу, Ганс обнаружил, что весь провонял в чёртовых внутренностях.
Даже принц, что обгладывал сейчас лягушачью ножку, с призрением на него фыркнул и отвернулся. Сняв одежду, Ганс создал магией воду и машинально смыл с себя слизь. После лечения остался небольшой кусок руды. Когда он уже начал полоскать штаны, вымазанный Саймон вынырнул из дыры, отряхиваясь как собака.
— А где Ник?
Тот махнул рукой, мол, всё нормально и тоже принял магический душ. Минут через пятнадцать они закончили свои дела и уже сидели в сухой запасной одежде, упаковав вымытую в свёртки. Спустя час, Ганс не смог больше терпеть и снова спросил.
— Может, вытащим его?
— Не надо, — они развели костёр при помощи алхимического розжига и грелись сейчас, выставив руки вперёд. Пещера словно опустела со смертью гигантского обитателя. Даже страшно было, что тут никого нет. Видимо, всю живность эта жаба на корню выкосила.
Решено было ночевать здесь. Для Ганса было дичью, что Саймон приказал не доставать Ника из мёртвого тела, и он долго не мог заснуть, ворочаясь и посматривая на зияющую дыру в трупе.
Хромоту принца они вылечили последним кусочком емировой руды. Сейчас варан мирно сопел рядом. Тренер ничего не сказал Гансу по поводу минерала. Да так вышло, что он пошёл к кубу и вырыл его — тот почти на виду был!
Он нарушил приказ учителя, но это спасло жизнь Нику. И, вообще, какого хрена Ник попёрся сюда один?
Неладное почувствовал Принц, вдруг ломанувшись к Гансу, а потом на всех порах к северному выходу. Тот еле успел незаметно закинуть свёрток с добычей в боковой грузовой отсек. Страшно представить, какая там была стоимость самородка. Тысяч пять точно.
В тот момент ему было плевать на деньги — Ник бы сделал для него то же самое. Пусть Саймон ругает его и поносит — он поступил правильно.
Эти мысли ещё долго нагоняли на него самобичеваний, и внутренний диалог так разросся, что вскоре ушёл далеко в детство и коснулся всего, чего только можно, всё дальше уходя от сути. В конце концов, весь этот бред перерос в полудрёму, а потом в полноценный сон. Усталость и потребность тела в восстановлении сделали своё дело.
Разлепив глаза, Ганс увидел, что сенсей уже давно не спит и сидит, пялясь в потухший костёр, думая о своём. Поджав под себя ноги, он заозирался, ища взглядом Принца, пока не увидел его носящимся туда-сюда поодаль. Похоже, делал утреннюю разминку и бесился вовсю.
Как бы Ганс ни хотел, но пришлось бросить взгляд на зияющую дыру в боку жабы. Темнота, что таилась за ней, была немного жуткой. Несмотря на то что он давно привык к отсутствию света как и любой обитатель Андервуда.
Ганс потрогал плечо — после вчерашнего лечения уже зажило. Сёдла и вся сбруя варана валялись рядом — тренер решил дать ездовому животному немного свободы. Что ж его можно понять, да и Принц заслужил это своим самоотверженным поступком. В одном Ник не ошибся — в выборе питомца. Жалко, что Ганс не смог приложить максимум сил и его лепта в этой победе самая маленькая.
Он знал о Нике больше, чем кто либо. Благодаря тому, что все деньги уходили на сведения о семье Арлингов, он завёл уйму знакомств со всякими тёмными личностями, торгующими информацией. Ганс не оставлял мысли отомстить врагам рода. Разве можно простить убийцу матери?
В общем, он достаточно нарыл фактов, и это заставило его ещё больше уважать друга. С детства, как и другие беспризорники, он работал на кого придётся. В основном это грёбаные вормлинги. Гнильцы за ним не наблюдалось, всегда держался особняком от любых компаний, но если какое дело — присоединялся. Все, кто с ним были знакомы, говорили, что на него
