Кстати, о моем неожиданном профессорстве Владимир Алексеевич не знал. По крайней мере удивился очень натурально. И поздравлял искренне.
Короче, убил я на это дело больше часа. Вышел провожать гостей, и выявил, что праздник уже перетек в конференц-зал, откуда доносились здравицы в честь отсутствующего виновника торжества. Мы с журналистом тоже пили коньяк. Исключительно для улучшения коммуникации. По крайней мере внедрять новые медицинские технологии я не пытался.
А вот и Чириков, в отрыве от коллектива ждет ценных указаний.
— Очень хорошо, Федор Ильич, что я вас встретил. Не пришлось искать. Разгоняйте этот вертеп. Нечего разлагать работающую смену. Пять минут — и вокруг тишина и сплошь рабочая атмосфера.
— Сейчас сделаю.
* * *
Специалист по оформлению привилегий Яков Маргаров отработал каждую затраченную на него копейку. Бумаги подготовил быстро и вроде как без ошибок. Формулировку придумал универсальную — «сосуд любой формы, изготавливаемый из гибкого материала, с герметично закрывающей его крышкой». Короче, чтобы ни одна зараза не смогла повторить, не заплатив. Рассказал об искусстве формулировок. Вон, на швейную машинку — любая хрень с иглой, у которой ушко внизу. И всё. Работает.
Оказалось, что прототип грелки всё же имелся. Британцы лет двадцать назад использовали какую-то бутылку для горячей воды из индийской резины. Что это такое, армянин не знал. Главное, что патента на это дело никто не догадался получить. И «Русский медик» — самый первый в очереди. И единственный.
Ну и всё, раз заявка есть, можно и аптекаря окучивать.
Роман Романович встречал меня по высшему разряду. Наверняка у порога ждал с той самой секунды, как я по телефону ему сказал, что выезжаю. Ковровой дорожки только не хватало. Не успели мы в кабинет зайти, как уже на стол начали выставлять всякие вкусняшки, появился кофейник, из которого благоухало сбивающим с ног ароматом свежесваренного кофе. Ждал. Надеется. Что же, постараюсь не разочаровать. Деловые партнеры мы, или так, покурить вышли?
— Вот, Евгений Александрович, кофеек, как вы любите, — предложил он сразу.
— Не откажусь.
И мы испили кофею, не заводя никаких деловых разговоров. Погоду обсудили, про измерение артериального давления он любопытный случай рассказал — когда начали просить специальную манжету для коня. И только легкая неусидчивость, будто у Келера появился синдром беспокойных ног, выдавала нетерпение моего визави.
— Не будем терять время, — сказал я, отставляя чашку из тончайшего фарфора.
— Да, — ответил Келер, пытаясь заглушить этим вздох облегчения.
— Вот, извольте, — я вытащил из портфеля эскизное изображение грелки. — Изготавливается из резины, можно разной формы. Наливаем горячую воду, или, наоборот, лёд насыпать. Крышку завинчиваем плотно для герметичности. Всё.
— Прекрасно, Евгений Александрович! Как всегда у вас — гениально, не побоюсь этого слова! Я… со своей стороны… заказ сейчас разместим…
В глазах у него явно мелкали числа, всё увеличивающиеся — аптекарь начал прикидывать на ходу затраты на интенсивную рекламную кампанию, себестоимость, доставку, объем неснижаемых складских остатков, и еще что-то узкоспециальное.
— Ваш вердикт? — решил я прервать сеанс прикладной арифметики.
— Заказ размещу сегодня же. Десять тысяч штук для начала. Неделя, от силы полторы — на изготовление. Цену… потом калькуляцию проведем, Евгений Александрович… После подсчета затрат…
Очнулся, торгаш проклятый. Сейчас начнет плакать, какой он бедный и несчастный. Пришлось опередить.
— Два пятиалтынных с изделия, господин Келер. Сами понимаете, на меньшее с таким товаром…
— По рукам, Евгений Александрович, спорить не буду!
Быстро он согласился, засранец. Надо было больше требовать. Ничего, он мне «амбушек» за бесплатно наделает. Бонусом. Никуда не денется.
* * *
Новые подстанции открывали с разницей в один день. С оркестром и ленточкой, серебряными ножницами и девочками, вручающими цветы всяким чиновникам из официальных кабинетов, что решили примазаться. Пришлось пригласить, потому что дело с Думой и медицинским комитетом оной сдвинулось, наконец, с мертвой точки. Видать, псарям дали августейшего околоцарского пинка под зад. И не только в бюджет на следующий, девяносто шестой год, попали, но и было выделено специальное финансирование на текущий. Отдельной статьей. Знатоки выразили единодушное мнение, что такого не было никогда, и я точно внебрачный сын Великого князя.
Сейчас я тону в бумагах — скорую помощь надо отделять от «Русского медика», передавать на баланс материальные ценности, переоформлять документы, и прочее. Занятия эти явно придуманы врагом рода человеческого, от чиновной трескотни заведомо воняет серой. Думаю, надо носить с собой бутылочку со святой водой и втихаря обрызгивать этих гадов. Чует мое сердце — будут дымить и корчиться.
Единственное, что скрасило весь этот официоз — визит Лизы на новую подстанцию в Рогожской слободе. Ее мы открывали «с колес», всего с одним экипажем и двумя бригадами. Так сказать «на вырост». И тут вдруг кортеж, без предупреждения. Да еще вместе с репортерами.
Все прошло по майскому сценарию — представления княгине врачей, запись в памятной книге. Чириков и тут не подвел, сунул новому главному врачу подстанции Моровскому увесистый том — а тот уже передал княгине.
Репортеры ослепили вспышками, Лиза тайком мне улыбнулась.
После официальной части, княгиня попросила сопроводить ее на прогулку:
— Хочу увидеть храм Рождества, — Елизавета Федотовна опустила вуалетку на белой шляпке, я невольно заглянул в вырез декольте, затянутого тонкой кисеей. Открытые руки, пышные оборки на плечах… И шикарное многослойное ожерелье из жемчуга вокруг точеной шейки. Все очень прилично, элегантно, в церковь не могут не пустить!
Я тайком кивнул Жигану, тот убежал вперед. А мы медленным шагом пошли в сторону Рогожского кладбища.
— Уместно ли посещать великой княгине раскольническую церковь? — тихо поинтересовался я.
— Алтари опечатаны, — пожала плечами Лиза. — Морозов и Рябушинский готовы сделать крупные пожертвования городу, если будут даны послабления старообрядцам. Сергей Александрович посчитал, что мой визит в храм может быть первым шагом в деле примирения власти и архиепископа Савватия. Возможно, его даже пригласят на коронацию.
— Это вызовет гнев православной церкви.
— У города образовался большой дефицит средств, — тихо произнесла княгиня. — Больше ста тысяч рублей. А Зимний дворец пока никаких ассигнований не делает, бюджет коронации так до сих пор и не определен.
То есть Николая еще не помазали, а Москва уже кругом должна. Отлично Питер устроился. А потом еще говорят, что первопрестольная пьет все соки из страны.
Мы подошли к церкви, тут уже маячил Жиган и высокий седой священник в черном.
— Протопоп Никодим, — назвался батюшка, провел старческой рукой по длинной, окладистой бороде
Я представил княгиню, потом сообщил, кто я и зачем мы тут.
— Что же… Смотрите, можете и свечку поставить, Ваше высочество, — пожал плечами Никодим.
Перед нами открылись двери церкви, мы вошли в храм. Тут было темно, только возле нескольких образов горели лампадки. Алтарь и правда, был опечатан, в воздухе чувствовался запах ладана. Может, они тут как-то тайком служат?
Эту мысль я и озвучил Лизе.
— Полиция бы сразу доложила, — покачала головой княгиня, подошла к одной из икон. — Смотрите, Евгений Александрович! Какая тут древняя роспись! Говорят, в двенадцатом году храм разграбили французы и на иконах есть следы сабельных ударов.
Мы обошли всю церковь, но следов лягушатников так и не нашли. Наверное, испорченные иконы были убраны.
Уже в приделе состоялось объяснение. Елизавета сообщила мне, что в первую неделю августа планируется поездка всей великокняжеской семьи на воды в Пятигорск. И если бы я мог составить компанию…
