- Дак, сразу за главной залой. От хозяйского места в зале пять дверей идет. Вот, которая под кабаньей головой - та как раз в кабинет.
- Охрана?
- Не, охрана токмо при спальне. А когда не спит, так его милость сам кого хочешь...
Не дожидаясь выяснения, что именно его милость сделает с тем, 'кого хочешь', Капитан выполнил молниеносный, очень короткий хлест внешней поверхностью кулака. Хлест пришелся как раз на кончик подбородка собеседника. В связи с чем, тот тут же и погрузился в блаженное ничегонеделание. Dolce far niente, как сказали бы итальянцы, очень даже знающие толк в проведении всякого досуга.
- Значит так, доцент! Передвижение в тылу врага может осуществляться двумя способами. Первый - как ниндзи, прячась за каждой шваброй от стороннего глаза. - Капитан, слегка скривившись, критически оглядел историка-медиевиста и вынужден был признать, что указанный способ передвижения им категорически не подходит.
- Второй способ подразумевает, что не тварь ты дрожащая, а право имеешь. Идем открыто, как будто так и надо. Нос кверху, на окружающих ноль внимания. Обсуждаем что-то важное. На латыни. Ты вещаешь, я поддакиваю, головой киваю, иногда надуваю щеки и выдаю что-нибудь типа 'Да, уж!' Все понятно?
Разумеется, любезный мой читатель, если бы у наших героев была в распоряжении стремянка, чтобы вздеть ее на плечо - как и положено уважающим себя строительным рабочим... Если бы огрызок простого карандаша за ухом... Если бы серые рабочие халаты и смятая беломорина в зубах... Тогда бы и проникновение в штаб-квартиру ЦРУ не показалось им слишком сложной задачей. Но увы, чего не было - того не было.
Пришлось ограничиться громким - на весь двор - обсуждением то высокоученых аргументов Дунса Скотта, направленных против дурацких софизмов и убогих, нелепых рассуждений Уилли Оккама, то, наоборот, превознесением выдающейся учености высокомудрого Уильяма Оккама легко побивающей слабоумные фантазии грязного шотландца. Ничуть не смущаясь фактом, что ни тот, ни другой не успели еще даже и родиться.
Так, увлеченно дискутируя, прошли они, провожаемые удивленными взглядами, широкий мощеный двор. Столь же беспрепятственно пересекли знакомый уже каминный зал. Вот и дверь, украшенная поверху кабаньей головой.
- А я вместе с ученым Скоттом утверждаю, - почти проорал, открывая дверь, историк-медиевист, - что мысль на самом деле есть нечто подобное пару, или дыму, или многим другим субстанциям...
Изумление, смешанное с непониманием, а также глубоко отвисшая челюсть мессира Робера, графа д'Иври стали достойной наградой этому выступлению. Все еще пребывая во власти изумления, благородный граф медленно поднимался из-за стола, тогда как рука его столь же медленно тянулась к кинжалу на поясе.
А вот почтенный депутат действовал, наоборот, очень быстро. Раз - захлопнулась толстая дверь. Два - в правом бицепсе графа расцвел неприметный серенький цветок, оказавшийся на поверку рукояткой одного из ножей, изъятых у стражников. Три - пара резких, как у стартующего спринтера прыжков, затем толчок, и господин Дрон взмыл над столом, буквально снеся прямым ударом ноги несчастного графа вместе с его креслом. Четыре - аккуратный удар в подбородок, отправивший графа в не слишком глубокий нокаут.
Далее все было столь же быстро и организованно. Вытащить из руки нож, перемотать рану, связать руки спереди, накинуть поверху плащ... Когда сознание вернулось к господину графу, все было уже готово для беседы.
- Не нужно пытаться звать стражу, граф. - Собственный графский кинжал, находившийся в опасной близости от графского глаза, придавал словам Капитана особую убедительность. - Нам не нужна ваша жизнь. Хотя, согласитесь, после случившегося мы имеем на нее некоторые права, не так ли?
Невольный судорожный глоток показал, что связанный собеседник вполне понимает их логику и где-то даже, возможно, разделяет ее.
- Мы зададим вам пару вопросов, заберем то, что принадлежит нам и покинем замок. Вы нас проводите до границы своих земель и вернетесь домой, целый и невредимый. Итак, вопрос первый. Причина нашего пленения?
- Деньги, - нехотя буркнул граф, - пять тысяч серебряных дукатов. Прямиком из Сицилии. Можно сказать, еще теплых, прямо из-под молотка чеканщика.
- Благородного графа можно купить за пять тысяч дукатов?
- Вот и видно, - невесело усмехнулся граф, - что вы, мессир, издалека. Когда воины вернулись из Святой земли, большинство из нас застали разоренные поместья, пустую казну и столько долгов, сколько репьев поместится на заднице у сардинской овцы. Привезенного с собой не хватило бы, чтобы возместить и десятую часть потерянного. Зато монастырские подвалы ломятся от золотой и серебряной посуды. Так что, ... - он махнул рукой и не стал договаривать.
- Так что деньги были не лишними. Это - понятно. Кто за нас заплатил?
- По-правде, - все так же угрюмо отвечал граф, - лучше бы вам, мессиры, этого и не знать. Венецианцы. Появились около Филиппа-Августа уже довольно давно. Оказывают мелкие услуги. Иногда ссужают деньгами. Иногда товарами. Иногда - советами. А главное - обделывают тут свои дела. В основном, торговые. Но, думаю, что не только. Опасные люди. За главного у них некто Доменико Полани. Если сумеете с ним не встретиться, окажете себе большую услугу.
- Понятно... Как было передана просьба о задержании?
- Письмом.
- Сэр Томас в курсе?
- Полностью. У него с Полани свои дела.
- Как должна была состояться передача?
- Вас должен был забрать Винченце Катарине, упокой Господи его грешную душу!
- Первый раз слышу, чтобы покойники могли кого-то забрать...
Вот здесь граф Робер удивился второй раз за этот день. Подняв на Капитана глаза, он изумленно спросил:
- Вы что же, разве не прикончили тех, кто пришел за вами? Нет? Все живы? Жаль! Нет, что вы, за своих людей я, конечно, рад. Но вот эту кудрявую гадину, что была вместе с ними, нужно было обязательно зарезать! Один из подручных Полани. На удивление ловкий пройдоха!
- Наоборот, граф, для вас все складывается как нельзя лучше! Оставшись в живых, этот ваш Катарини будет вынужден подтвердить, что вы выполнили свою часть договора абсолютно точно. Задержали нас и передали ему в руки. Ну, а то, что он не сумел нас удержать - это уже его недоработка. Так что, вы свои пять тысяч честно заработали. Надеюсь, деньги уже у вас?
Надо сказать, что ситуация, поданная под таким углом, оказала на господина графа совершенно живительное воздействие. Мимолетная улыбка мелькнула в глазах, лицо ожило, а голова склонилась в легком поклоне - отдавая дань капитанской манере вести дела.
- Теперь последний вопрос. Мое оружие и наши лошади.
- О, господа, все в полной сохранности. Лошади на конюшне - сейчас же прикажу седлать и подготовить дорожные припасы. Оружие и снаряжение - в оружейной. Нам нужно лишь подняться на второй этаж. Даже не спрашиваю, из какой мастерской вышел этот невиданный доспех и потрясающий меч, но это - лучшее, что когда либо создавалось под небом! Поверьте, ни один христианский или сарацинский мастер не смог бы произвести ничего подобного!
- И да, мессиры, вы вполне можете уже развязать меня. Поверьте, все произошедшее нравится мне ничуть не больше, чем вам. И если бы не особые обстоятельства... Но если уж ситуация сложилась так, как она сложилась, у меня нет ни единой причины желать зла столь благородным и великодушным господам...
· ↑
[1] Гумго Клюнийский, Гуго Великий, Гуго из Семюра (фр. Hugues de Cluny; 1024 год, Семюр-ан-Брионне - 28 апреля 1109 года, Клюни) - католический святой, монах-бенедиктинец, шестой аббат Клюни (1049-1109), при котором Клюнийская конгрегация достигла пика своего могущества.
· ↑
[2] Пётр Достопочтенный, Пётр из Монбуассье (лат. Petrus Venerabilis, фр. Pierre le Vénérable; ок. 1094 года - 25 декабря 1156 года) - католический святой, монах - бенедиктинец, девятый аббат Клюни.
· ↑
[3] Впрочем, эта легенда не подтверждается фактами. Ибо одна из ключевых версий авторства храма считает его архитектором Постника Яковлева по прозвищу Барма. Однако он через несколько лет фигурирует уже в постройке Казанского кремля, что было бы невозможно в случае ослепления.
· ↑
[4] Перевод Леонида Седова
· ↑
[5] Батман в фехтовании - отклоняющий удар собственным клинком по клинку противника.
· ↑
[6] Точнее, 31 июля 1191 года.
· ↑
[7] Критика чистого разума
· ↑
[8] К Критике политической экономии
Глава 7.
Беззвучно падали с серого неба редкие снежинки. Привычно месили копытами дорожную грязь отдохнувшие за ночь кони. Проплывали и терялись за спиной чуть подернутые белым поля, черные плети виноградников, пустоши, заросшие вечно зеленым карликовым дубом, дроком и розмарином... Но нет, ничего этого не видели широко раскрытые глаза юной Маго, графини Неверской. А плескалась в них невидимая музыка волшебной флейты. И удивительные цветы складывались вдруг невероятными букетами. И немолодой, но такой... такой... воин из далекой Индии говорил ей что-то спокойно и мягко... Так, что не знала душа, что же ей делать - то ли улыбаться, то ли плакать, то ли петь, то ли взлететь, как птица... А лучше всего, пожалуй, свернуться бы клубочком на руках у этого гиганта и мурлыкать котенком, потираясь мордочкой о грудь...
