без лишних приключений.
Там нас встретили обрадованные женщины. Наина сразу повисла на Ваньке, Ванча с достоинством поклонилась Богуславу. Глаза у обеих сияли. Мы поставили лошадей в конюшню и прошли в дом.
Мои незначительные новости о задержке деда Банчо в Добра-Поляне вместе с телегой и лошадью, о приобретении магического кинжала, о победе над вампиром никого особо не заинтересовали. К женщинам вернулись любимые мужчины! А все остальное пустяки.
Ванча сразу пыталась нас накормить, но мы с Ваней пока были сыты и потому просто разошлись по комнатам. В корчму увели только побратима.
Через час Богуслав пришел ко мне сильно чем-то озабоченный. Присел на свободную кровать и сказал:
– Поговорить с тобой хочу, – тут он вздохнул и задумался.
Потом продолжил:
– На очень важную тему!
Опять пауза и вздохи. Этак мы, браток, будем в твоих задумках разбираться до морковкиного заговенья!
Я быстренько прокрутил в голове все животрепещущие вопросы. Кинжал добыт, вампир убит, кони есть, денег достаточно, дорогу во Францию отыщем без особого труда. Что же боярин так волнуется?
Ванча! Вот где камень преткновения для нашего доблестного смельчака воеводы! И остаться тут нельзя, манит юношеская мечта об Анастасии, и бросить Ванчу никак не получается. В общем, сердце будто пытаются разорвать на две равные части. Выход конечно есть, но тоже какой-то сомнительный…
Начинаем разговор!
– Хочешь Ванчу с собой увезти?
Богуслав опешил и перестал дышать. Вообще! Этакий эффект изумил и меня самого. Может у него обширный инфаркт случился, или побратима Кондратий хватил, как на Руси в 11 веке инсульт с выраженной парализацией зовут?
Быстренько проглядел всю его сосудистую систему. Все выше всяких похвал, бояться нечего. Так в чем же дело? Глянул еще раз. Дикий эмоциональный шторм, вот что Славу накрыло!
Бьется и рискует жизнью он привычно, занят этим всю жизнь, а вот любовные передряги, да еще и капканом сдавивший ему душу треугольник, напрочь вышибли Богуслава из наезженной колеи. При такой напасти его здоровье не убережешь. Вот черт, он же до сих пор не дышит!
– Слава! Отвечай, … твою мать!
Прорвало, задышал. Ну слава Богу, обошлось!
Затем пылкий влюбленный пару раз кашлянул, потом сглотнул и спросил дрожащим голосом:
– У тебя…, – он еще раз сглотнул, – дар прозорливца открылся?
– Это нет, – успокоил я Богуслава, – каким я был, таким я и остался. Просто это уж как-то совсем на поверхности лежит. И не ехать ты не можешь, и Ванчу бросить не в состоянии. Естественно встает вопрос: что же делать?
– И Ванча сегодня дала ответ! – заорал Богуслав. – Сказала: или забирай меня с собой кем хочешь и куда хочешь, или я завтра же удавлюсь, и ты совершенно свободен. Вот так! Взрослая баба, хозяйка дома и корчмы, мать взрослого сына, просто возьмет и удавится!
– Может пугает? – неуверенно спросил я.
– Кой черт пугает! Она не плачет, нюни не распускает, а взгляд… Я этот взгляд знаю, так глядят, когда наверняка и по собственному желанию на верную смерть идут! Когда люди остаются отход твоей дружины прикрывать против многократно превосходящего противника, и шансов спастись у них никаких нету!
Голос воеводы перестал дрожать и обрел прежнюю уверенность.
– Я и сам так же остался. Отец мне после самоубийства Насти повеситься не давал, двух ратников за мной приглядывать приставил, а жизнь мне была не мила. Я сделал вид, что успокоился и вернулся десятником, как и был, в княжескую дружину.
В первой битве все смерти искал, но ничего не получалось. Два отцовских ратника за мной хвостом шли, и мой десяток храбро бился. А тут вдруг сначала изогнулся, а потом и побежал левый край нашего воинства, потом центр, да и наш правый начал отступать – никому неохота, чтобы тебе в спину вражья сила ударила. Того и гляди, бегство повальным станет.
А для половцев любимейшее занятие расстроенное воинство, которое из убегающих людей состоит, догонять и рубить, не встречая организованного сопротивления. И потери у отступающих при этом страшные – из десятка дай Бог хоть один убежит. А эти горе-вояки уже не думают, они, охваченные паникой, как овцы гуртом бегут!
Надо было спасать народ. И я крикнул: прикроем наших! И мой десяток и два отцовских ратника встали за мной. А за нами остановилась вся наша сотня. Вот тут я и запомнил такой взгляд, взгляд мужественных людей, идущих биться насмерть.
Навсегда запомнил. И видеть такой взгляд у женщины… Она не пугает! Ох, не пугает… И сама уже ничего не боится! А мне она живая нужна. И потому поедет с нами!
– Все это, конечно важно, и хочет ехать пусть едет, – согласился я. – Коней выделим, в первом же городе еще троих купим, не обедняем, но что ты Анастасии скажешь? Как оправдаешься?
– Вот в этом-то и вся проруха! – треснул кулаком в стену Богуслав. – Ничего придумать не могу! Вот к тебе и пришел, ты ведь у нас мастер из всяческих дыр вылезать! Прямо так вылепить, мол прикипел всем сердцем к болгарской бабе, я не смог. Ну думаю, с хитрецой к тебе подойду: вот мол у одного местного человечка случилась этакая неожиданность…
– Балканская неожиданность! – не утерпел я.
– Ах да, мы же на Балканах, – отмахнулся Слава. – Вот мол, что ты посоветуешь сделать? Я еще даже не начал, а ты мне сходу в лоб: хочешь Ванчу увезти? Я и опешил.
– Ладно, – согласился я, – сейчас подумаем. Только ты мне сначала доскажи, как ты из той переделки живым выкарабкался.
– Да ничего интересного. Пока мы половцев сдерживали, бегущее войско остановилось, отдышалось, огляделось. Выбрали хорошую позицию, бойцы разобрались по десяткам и сотням, окопались, нарубили кольев и их воткнули в эту копаную землю.
Половцы нашу сотню перебили и продолжили погоню. А их вместо разрозненного стада встретило стоящее стеной войско. Они первым делом ноги передовым своим коням в свежевырытых канавах переломали, следующие, проскакавши по переломанным людям и лошадям, на колья насадились, а там уж и русские мечи, и копья в ход пошли.
В общем, теперь они побежали. Тут-то наши конные сотни их по степи и погоняли. Многие из них, включая и ханов, погибли, многих в плен взяли. Овладели и вражеским обозом, и их запасными конями. Освободили наших пленников, и на пять лет позабыли о половецких ордах.
– А ты, где же ты в это время был? Сдался?
– Вельяминовы не сдаются! – злобно сверкнул глазами Богуслав. – Потому мы и бояре, а не землепашцы какие-нибудь!
– А как же ты жив остался?
– Меня на другой день из-под завала
