— Сергей Александрович тоже едет? — удивился я.
— Нет, — покачала головой Лиза. — Он останется в столице, готовить город к коронации.
— До нее еще долго.
Я видел, что разговор княгине дается трудно, она краснела и мяла веер.
— Тем не менее. Еду я, слуги, Маша, Дима и няни.
После осторожных расспросов, я уяснил для себя несколько вещей. Во-первых, в семье московских Романовых воспитываются двое детей великого князя Павла Александровича — Мария и Дмитрий. Сам князь служит на Кавказе. Он вдовец, находится то ли в опале, то ли в каких-то сложных взаимоотношениях с царской семьей. Во-вторых, поездка пройдет на курьерском поезде Москва — Владикавказ до Минеральных Вод, где вагоны перецепят до Пятигорска. Где у московских Романовых есть собственный дом.
— Пара недель, может быть месяц — обозначила сроки Елизавета — Ваша работа позволит взять отпуск?
— Работа не волк, в лес не убежит, — грустно пошутил я. — Осенью мне нужно ехать в Германию. Пришло приглашение на конгресс немецких естествоиспытателей и врачей.
— Берлин?
— Да, в столице.
— И будет доклад? — заинтересовалась княгиня. — О чем?
— О методах реанимации, — кивнул я. Про то, что Рентген сделает свой первый аппарат лучевого исследования внутренних органов, говорить не стал. Может статься, что Вильгельм Конрад еще даже и не приступал к экспериментам с катодными трубками, и что там у него было в машинке…
— Впрочем, окончательного подтверждения от немцев пока нет, а мне надо еще получить заграничный паспорт.
— С этим затруднений не будет, — быстро пообещала Лиза. — Я попрошу супруга все ускорить.
Княгиня осеклась, опять покраснела. Да, все это звучало двусмысленно. Тем более, что за паспортом и дворника послать можно. Надо было заканчивать тему:
— Нас уже ждут. К первому августу постараюсь передать все дела, и буду… в полном вашем распоряжении!
Лиза благодарно сжала мою ладонь своей.
Глава 22
19-ГО IЮЛЯ, ПЕТЕРБУРГЪ, ВЕДОМОСТИ. 18-го iюля вечеромъ Императрица Марiя Ѳеодоровна отбыла в Данiю. До Кронштадта Императрицу Марiю Ѳеодоровну провожали Государь Императоръ и Государыня Императрица Александра Ѳеодоровна.
КОНСТАНТИНОПОЛЬ. Въ Алеппо появилась холера.
ШАНХАЙ. Изъ Фучио-Ку-Шенгъ телеграфируютъ, что туземное населенiе произвело избiенiе христiанъ: въ числѣ прочихъ убито пять иностранокъ.
ПАРИЖЪ. Въ Дуэ анархистъ тяжело ранилъ изъ револьвера директора угольныхъ копей. Злодѣй хотелъ бросить в толпу динамитный зарядъ, но послѣдовалъ взрывъ, которымъ убило анархиста наповалъ и легко ранило нѣсколько человѣкъ.
ПЕТЕРБУРГЪ. «Новому Времени» телеграфируютъ изъ Владивостока: 'Соединенныя эскадры въ Тихомъ Океанѣ постепенно сокращаются. Всѣ недоразумѣнiя считаются улаженными окончательно. Въ Японiи намѣчается сильное движенiе въ пользу прочнаго союза съ Россiей. Среди правительственныхъ сферъ и печати нарождается сознанiе, что истинный вѣроломный и постоянный врагъ японской державы — Англiя.
— Нет, вы посмотрите на это!
Я отложил утренние газеты, пожал руку ворвавшемуся в кабинет Боброву. Тот держал в руках лист «Копейки», которую мы не выписывали. Из-за ее желтизны.
Вторая половина июля ознаменовалась началом крупного скандала. Неделей раньше вышел журнал «Терапевтический архив», в котором опубликовали статью лейб-акушера Отта про воротник… нет, не Шанца, а «Отта» и вот уже питерские газеты пронюхали, что патент на фиксатор шейного отдела получило еще полгода назад московское товарищество господина Баталова.
«Бомба» взорвалась знатная. Ко мне сразу потянулись университетские коллеги за разъяснениями, а вслед за ними прискакали отечественные «папарацци». Финалом стал звонок с Тверской, с просьбой срочно явиться «на ковер». Ну что же… Совмещу приятное с полезным. Увижу Лизу, послушаю ее пение на очередном «суаре». А заодно расскажу князю, как все вышло с Оттом. Кстати, а когда я начал так называть про себя Великую княгиню?
Отправился во дворец вечером при всем параде. Разумеется, взяв с собой бумаги на патент, журнал и газеты. Все в специальной папочке для удобства изучения. Так сказать в исторической последовательности.
— … все это не очень удачно, — сморщился словно лимон Великий князь после просмотра папки. — Сейчас решается вопрос о выделении дополнительных средств в бюджет города на коронацию в мае. А тут такой скандал!
— Господин Отт сам виноват в сложившейся ситуации, — я посмотрел на торчавшего рядом и греющего уши лакея, князь движением руки отослал его прочь.
— Он уже написал прошение об отставке, — Сергей Александрович тяжело вздохнул. — Как сообщают мои люди во дворце, Аликс сильно кричала на Отта.
— Императрица беременна, — пожал плечами я. — Ее чувства можно понять. В такой момент дать повод для скандала…
— Мы все надеемся, что будет наследник, — князь встал, прошелся по бильярдной.
Сергей Александрович предпочитал решать все важные вопросы за игрой, когда можно подумать, походить вокруг стола. Надо сказать, не самая плохая привычка. И уж точно получше, чем принимать в рабочем кабинете, я начальник — ты дурак.
— Вся Империя надеется, — поддакнул я. — Коронационные торжества в Кремле. А народные гуляния где — кстати, раздачи подарков разве не будет?
— Кажется на Ходынском поле, — губернатор ударил по шару, тот залетел в лузу. — Как в прошлую коронацию. Да и в пятьдесят шестом там были гуляния. Но это дело обер-полицмейстера.
Я скрипнул зубами. Какой из себя Власовский глава полиции города, я уже имел возможность убедиться. Слишком мягкий, слишком «чего изволите». Хочет всем угодить. Будут перекладывать ответственность с министерством двора, что занимается коронацией, друг на друга — а в результате куча людей передавится. Придется и тут заниматься вопросом самому. Для начала съезжу-ка я на эту Ходынку, посмотрю, что там да как.
В этом задумчивом настроении, я заявился на суаре к княгине. Лиза сразу просекла мое состояние, поинтересовалась, почему в такой замечательный, солнечный день у меня на челе непонятные тучки.
— Просто много забот с утра, — честно признался я. Мы сели в гостиной в ожидании прихода гостей, слуги подали кофе с кремовыми пирожными. — Но как увидел вас, то настроение сразу изменилось к лучшему!
— Может быть наедине будем на… «ты»? — Лиза отпила из чашки, покачала гущу на дне. Было забавно, как этот переход на «ты» перекликался с тем, что я устроил с Викторией зимой. Тогда это было необходимостью — мы вместе работали. Но и сейчас у нас с княгиней есть «общий проект».
— Я не против. Но что скажут слуги? Наверняка они подслушивают.
— Что ты! — протестующе покачала головой княгиня. — У нас служат только самые верные и проверенные. Сам понимаешь, по-другому быть и не может. Сейчас я познакомлю тебя с дворецким.
Лиза позвонила в колокольчик, мигом появился лакей, а вслед за ним низенький, плотный «боровичок» с пушистыми бакенбардами и лысиной на голове.
— Фома Аникеевич, — княгиня указал на меня веером. — Евгений Александрович, не только отныне наш врач, но и друг семьи.
Последнее она выделила голосом. Дворецкий, бросив на меня быстрый, внимательный взгляд, поклонился.
— Для господина Баталова двери нашего дома всегда открыты. Даже если мы не принимаем.
— Я понял, Ваше Высочество.
Дворецкий мигнул лакеям, те быстро поменяли нам чашки с кофе, сообщил, что гости уже начинают собираться. Что же… Пора становится «другом семьи» на деле. То есть знакомиться с окружением княгини и князя.
* * *
Странно, но я никогда в этом времени на Ходынском поле не был. А ведь недалеко совсем. Почти в самом начале Питерской, в районе метро «Динамо», в сторону Боткинской больницы. Из всего перечисленного есть только шоссе. И Петровский парк с одноименным дворцом. Ну и ипподром на месте, как без него. Так значилось на карте Москвы.
На Тверской я позвал извозчика.
