Монако или Куршевеле. Это к слову о вайбе высокомерия.
— Юри, ты же сама мне жаловалась, что за прошлый год форму два раза менять пришлось, — хихикнула Нацуки.
Кажется, это была весьма чувствительная инфа, потому что Юри закусила губу и уставилась в пол. Наверное, если б щас под ней раскрылась бездна…
(в которую она упрашивала тебя заглянуть)
…бедняга провалилась бы туда с радостью.
Пожалуйста, пусть они не начнут очередную склоку, я что, мало сегодня страдал? Кто бы ты ни был там наверху, внизу или по ту сторону гребаного экрана, перестань меня валить, а. Это не по-братски совсем.
И Моника опять ничего не делает. Сидит, бумажки перебирает. С тех пор, как я тут появился, она совсем расслабилась. Это уже, нахрен, не президент, а английская королева. Чисто декоративный персонаж. Ну ладно, давай, Гарик, жги.
— Спокойно, — чуть повысил я голос, — никто из вас не толстый! Говорю со стопроцентной уверенностью. Так что и спорить ни к чему.
Нацуки ехидно осклабилась. Ох как мне этот взгляд не понравился. Точно щас ляпнет что-нибудь.
— Гару, а ты что, оценивал? — поинтересовалась она невинным тоном, — может, тогда представишь свой рейтинг?
Ухмылка стала еще шире и злораднее. Забавно. Здесь у нее тоже был милый анимешный клык, который присутствовал на игровых спрайтах. По-моему, больше ни у кого таких не имелось.
(были. у Юри. во втором акте, когда она уже сдвинулась. и выглядели они совсем не так кавайно).
— Вообще я с радостью, Нацуки, — ответил я, — но понимаешь, вот прям целостное суждение составить не могу. Очень уж эта униформа мешает.
— Ах ты изврат! — заверещала она, — Я знала, знала с самого начала, что ты не просто так к нам попросился!
— Не просился я никуда, это Са…
— Молчи! — с легкостью переорала меня коротышка, — наверняка ты один из тех психов, которые по шкафчикам в женской раздевалке во время физры шарят! Вот пойду щас и куратору на тебя пожалуюсь!
— Нацуки, — робко вклинилась Саёри, — Гару так шутит, он никогда не стал бы…
— А ты его не защищай, — ткнула пальцем в подругу Нацуки, — у тебя синдром стокгольмский, ты привыкла к этому, как его, к арбузу!
Блин, вот только ФЕМИНИСТОК мне здесь не хватало, господи Исусе. Никто не говорил, что будет так геморройно. С другой стороны, если Саёри — это уровень «бегиннер», то Юри, скорее всего, «нормал» (иронично, учитывая второй акт), Моника «хард», а Нацуки — БЕЗУМИЕ. С перманентной смертью. Как в рогаликах. Один прогиб, и ты погиб.
— К абьюзу, — усмехнулся я.
— И к нему тоже! — продолжала кипятиться Нацуки, — какая я дура, что сегодня из-за него беспокоилась, блин… надо всегда слушать чутье, оно не обманет.
Это правда. Вот я предчувствовал, что общение с ней будет чревато постоянными бугуртами, и пока что так оно и получается. Не все ж тебе, Гарик, пиццу «четыре сыра» жевать, надо и жареных гвоздей отведать.
— Можешь говорить что угодно, — произнес я доверительно, — самое главное я уже услышал.
— Что ты там услышал? — осеклась коротышка. Розовые глазищи снова загорелись. И откуда столько энергии у нее берется?
(в чем секрет энергии кота Бориса, кхе)
Некоторые кошки весят побольше. Да и выглядят поздоровее.
— Что ты из-за меня беспокоилась, — пояснил я и приготовился к очередному сверхзвуковому воплю. Если она будет своей луженой глоткой орать в том же духе, скоро кто-нибудь из преподавательского состава заглянет к нам на огонек. Я бы на месте этого неведомого куратора и впрямь ухо востро держал. Все-таки в клубе действительно имеется определенный гендерный дисбаланс, если по-научному выражаться.
Но готовился я зря.
— Просто Саёри расстроилась из-за тебя. И Юри. Даже Моника, — она закатила глаза, — а я не хочу, чтоб моим друзьям было плохо. Вот и все. А ты тут совершенно ни при чем.
Ну конечно же. И поэтому ты сейчас тут стоишь и мнешься как первоклассница на линейке первого сентября. С одинокой орхидеей в ручонках.
— Понимаю, — не стал спорить я, — девочкам чертовски повезло с такой подругой, Нацуки.
Сказал и невозмутимо направился собирать всякие школьные пожитки обратно в сумку. Ты хорош, Гарик. Отыграл партию по заветам маэстро — переиграл и уничтожил.
— Дев… кхм, ребята, еще минуточку внимания, — поправилась Моника, — если совсем никак свои стихи не идут, принесите завтра хотя бы любимое произведение другого автора. Это важно. Они пригодятся для маленького сюрприза, который я вам всем приготовила.
Ох, я бы предпочел, чтоб у таких… загадочных личностей, как наша госпожа президент, никаких сюрпризов не было, но он уже вроде как запланирован. Что там было по скрипту? Наверное, будем читать вслух, разминаться перед фестивалем. Который так и не случится. Столько работы — и все впустую.
В ответ донеслось нерешительное согласие. Кажется, даже от идеи подбирать чужие стихи в восторге никто не остался. Хотя сегодня просто настроение в клубе своеобразное. Не в последнюю очередь благодаря мне.
— Сайка, подождешь меня у входа? — потормошил я подругу.
— Конечно, Гару, о чем речь! — отозвалась она, — а что такое?
Я бросил быстрый взгляд через плечо. Глава нашего клуба быстро строчила что-то в бланке. Как же она здорово навострилась притворяться, что занята суперважными делами. Это правда талант какой-то. Жутковатый немного.
— Надо с Моникой по-быстрому переговорить, дело одно осталось. Я сей…
— Г-гару! — в поле зрения появилась Юри.
Наконец-то исполнились все кринжовые шутки, которые так любили мои родственники во время всяких идиотских семейных посиделок. Ну тех, на которых тебя выдергивают из комнаты и начинают допрос с пристрастием, мол, как дела в школе? Как учеба, отметки? А невесту нашел уже? Ты же стоишь и с максимально почтительной миной на лице отчитываешься по всем целям, достигнутым со дня предыдущего сборища. Хорошо хоть за щеки не дергали. И то мне повезло, потому что из-за дрищавости природной щек не было никогда. Сейчас бы бабушки-дедушки и прочие троюродные тетки очень мной гордились. Я наконец стал популярен у женского пола. Да еще как — буквально проходу не дают.
— Что такое, Юри?
— Ничего, просто… п-просто, — она не договорила. Вместо этого неожиданно подошла ближе и положила руку на лоб. Надо же, а ростом она вровень
