Лука Фомич расставил отроков таким образом, чтобы можно было стрелять со всех сторон. Стрельцы, прячась в чаще леса, уже расчехлили тохтуи, защищавшие от сырости полные стрел колчаны, и, откинув крышки тулов, приготовили каленые стрелы. Новгородцы, более привычные к арбалетам, изготовили к бою свои самострелы.
Из чащи раздался веселый разбойничий свист. Литвины отреагировали на опасность, мгновенно развернувшись к источнику звука. Дружный залп из самострелов с противоположной стороны просеки вынес из седел больше половины всадников. Двое литвинов быстро спешились и, пользуясь суматохой, бегом рванули в лесную чащу, на ходу зарубив взводившего самострел ратника. Прохор наперегонки с рыжебородым Митяем бросились за ними вдогонку.
Несколько всадников пришпорили коней и резво поскакали вперед, по просеке пытаясь уйти из-под обстрела, но стальной трос, предусмотрительно натянутый поперек просеки, не дал им такой возможности.
Андрей всадил тяжелый арбалетный болт прямо в лицо всадника, пытавшегося справиться со своей взбесившейся кобылой. Еще один всадник вылетел из седла, когда его лошадь стала уросить, резко встав на дыбы. Это спасло его от немедленной смерти. Арбалетный болт полностью вошел в шею взбесившейся лошади. Скакун рухнул как подкошенный и придавил своей тушей упавшего на землю всадника.
Андрей, прорываясь сквозь заросли невысокого кустарника, уже выбегал из чащи на просеку. Мощным ударом шестопера добил литвина, пытавшегося вытащить придавленную конем ногу. В отчаянии воин прикрыл голову рукой, словно она могла остановить приближавшуюся смерть. Стальная палица с противным хрустом переломила руку, словно сухую ветку, неумолимо опускаясь на медную шапку кричавшего от ужаса безбородого мужика. Если вы никогда не видели, что делает железная палица, опустившаяся на голову врага, то вам лучше и не пытаться представить это. Зрелище не для слабонервных радетелей за права человека. Андрей каленым железом выжег в себе все моральные ценности свободного мира, иначе в этом простом мире не выжить. Убей, или убьют тебя. Других вариантов нет. А если пришло твое время умирать – умри, сражаясь до последней капли крови. Слабых духом убивают, не задумываясь, или превращают в рабов, что для настоящего воина равносильно смерти.
Остальные литвины не подавали признаков жизни, то ли шею сломали при падении, то ли были без сознания. Вернувшиеся татары сноровисто вязали пленных, лишь раз взмахнув ножом, добивая литвина со сломанной ногой. Открытый перелом чреват серьезными последствиями и брать в полон такого раненого неразумно.
От Луки прискакал вестник: там тоже все закончилось. Прохор с Митяем вернулись из леса. Митяй с разбитой в кровь рожей, зло ругаясь, тащил на себе трофейный доспех, оружие и одежду беглецов. А злой как собака Прохор, под левым глазом которого наливался здоровенный синяк, пинками гнал впереди себя голого пленного литвина.
Потерял Лука Фомич в короткой стычке трех человек. Трое против пятидесяти. Можно сказать, что им несказанно повезло. Самострелы не подвели. Против короткого арбалетного болта никакой доспех не устоит. Сила удара болта такова, что всадника выкидывало из седла, как пушинку.
Выскочившие из чащи дружинные напали на оставшихся в живых воев, но как-то неудачно. В первые же секунды боя литвины умудрились положить троих, причем сразу насмерть, Первуша, пятнадцатилетний паренек, погиб сразу же, как выскочил, опережая более опытных воинов, из чащи на дорогу. Топорик литвина, склонившегося с коня для удара, скользнул по остроконечному колпаку, защищавшему голову вихрастого парня, и опустился на левое плечо, начисто отсекая руку вместе с предплечьем. Парень все же успел довершить свой удар, сабля секанула по чешуйкам бармицы мисюрки, и отсеченная голова литвина отлетела под копыта лошади его товарища. Комонек взбрыкнул и взвился на дыбы, ударив копытом по лицу так некстати подвернувшегося ушкуйника, из тех, кто пришел с Лукой из Новгорода. Третий погибший – пятнадцатилетний пацан, родом из Васькино, неловко споткнулся о щит Первуши и упал со всего маху на землю, широко раскинув руки, и был пришпилен вражеским копьем, словно жук.
Больше натворить бед литвины не успели. Одного всадника спешил Лука Фомич, метнув в него свой шестопер, второго сбросил с коня Гришаня-стрелец, парень умудрился пустить стрелу по медной шапке литвина. От удара тупой стрелы всадник потерял сознание и кулем свалился на влажную землю. Кузьма же просто скривил зверскую рожу, поигрывая коротким мечом, и литвин в стальной кирасе послушно спешился, бросив саблю на землю. Остальные незадачливые вояки также предпочли сдаться окружившим их ратниками со взведенными самострелами наизготовку во главе с урманом Данилой, который коротким жестом показал врагам, что их ожидает в случае неповиновения.
Быстрый допрос пленных показал, что в барской усадьбе остались еще три десятка человек. Погоню за татарами возглавлял старший сын хозяина усадьбы, теперь уже мертвый. Гость боярина также принял участие в погоне вместе со всеми своими людьми. На свою беду. Теперь лежит вон в кустах бездыханно, мертвее не бывает.
Андрей понял одно: плохие парни планировали набег на украинные резанские земли. Куда именно собирались набежать, холопы не знали. Обычно под Тулой озоровали, татар щипали в Диком Поле или вниз по Оке ходили.
Почти все пленные хорошо говорили по-русски. А впрочем, они и были русскими, за исключением нескольких поляков, прибывших с польским шляхтичем. Лишь хозяин усадьбы с сыновьями родом из Польши. Прежний владелец этих земель отъехал на Москву, вотчину его конфисковали и отдали польскому пану, приехавшему в Литву. Было это еще при жизни Витовта.
Пан первым делом укрепил усадьбу и обложил крестьян непомерным оброком, норовя похолопить кого можно. Крестьяне поворчали и смирились. Но самое страшное заключалось в том, что пан был католиком, а местное население все поголовно – православные. Священник, привезенный паном с собой из самой Польши, рьяно взялся за обращение язычников в истинную веру. Крестьяне сопротивлялись, как могли, но сожженная католическим священником на костре старая лекарка поубавила стойкости в душах крестьян.
Первыми отринули православие набранные паном холопы. Чисто внешне, оставаясь в душе православными. Именно это теперь они и доказывали Андрею, надеясь на снисхождение. Странно, но они больше переживали не за то, что грабили своих соплеменников, а за отступничество от веры пращуров.
Большую часть времени польский пан проводил в лихих набегах, разоряя приграничные земли соседних княжеств, резанского и московского, грабил купеческие караваны и ходил в набеги на татарские кочевья. В войне за наследство Витовта не участвовал.
Пока Андрей допрашивал пленных, Митяй, Прохор, урман Данил и еще пятеро ратников вздели на себя трофейные брони и пересели на трофейных лошадок. Кузьма и Неждан будут имитировать погибших литвинов, которых везут на комонях назад в усадьбу.
Лука Фомич после допроса пленников предложил князю взять некоторых полоняников на службу. Четверо мужиков бухнулись в ноги Луке, умоляя воеводу взять их в дружину православных. Остальные, кто был ранен не слишком серьезно, тоже выразили горячее желание перейти на сторону победителей. Андрей, недолго думая, согласился. Новым холопам князя, Левке, Михалке, Стефанке и Науму, после того как они дали клятву верности под княжеским стягом, вернули оружие, доспехи и коней. Остальных пленных крепко связали. Вязать полон поручили татарам, у них большой опыт в этом деле.
Для пущего правдоподобия на коней погрузили тела мертвого поляка и старшего сына польского пана. Доспехи у них приметные, все внимание и мысли противников будут заняты смертью или ранением господского сына и гостя. Татары, тем временем закончив с пленными, одевали мертвецов в свои халаты и затягивали на ногах петли своих арканов.
По замыслу Андрея, ряженые должны попасть внутрь усадьбы. Победители возвращаются домой и тянут на арканах пленных татар. Во всяком случае в ворота усадьбы они должны попасть беспрепятственно, а там всё будет зависеть от удачи и быстроты коней притаившихся в лесу отроков Андрея.
Окованные толстым железом ворота усадьбы, пронзительно скрипя давно не смазанными петлями, широко открылись, впуская отряд победителей внутрь. Высокий молодой стражник в кольчуге до колен поинтересовался, что с паничем и где остальные вои, но ряженый Прохор, промычав что-то нечленораздельное, неопределенно махнул рукой в сторону леса. Левка не растерялся, пришел на помощь Прохору, истошным голосом завопил, что они попали в засаду и молодого панича убило стрелой. Стражники, опечалившись скорбным известием о смерти молодого господина, перестали обращать внимание на всадников, глазели только на мертвецов.
Попав во двор усадьбы, ряженые бросили арканы, и трупы остались лежать прямо в большой луже, в створе ворот, мешая стражникам затворить тяжелые створки. К воротам усадьбы под бабские вопли сбегалась челядь, из дома поспешил выйти на шум сам пан с младшим сыном.
