Однако из этого вытекал новый вопрос: почему Кулым открылся мне тогда, на той свадьбе?
— Нет, Марин, — я приблизился к девушке, сел рядом. — Дай Кулыму время. Я уверен, он мечтает увидеть тебя не меньше, чем ты его. Просто дедушка не хочет огорчать тебя своим болезненным видом.
— Ты так думаешь? — Марина повернулась ко мне.
— Уверен.
Она вздохнула, и мы немного помолчали.
— Знаешь, — начала вдруг Марина. — Я бы хотела, чтобы этого всего не было. Хотела бы жить обычной жизнью. Родиться в простой семье. Хотела бы, чтобы не было в моей жизни никаких ОПГ.
— Уверена? — Спросил теперь я. — Благодаря дедушке ты имеешь многое, чего нет у простых граждан нашей страны сейчас. Как минимум ты всегда знаешь, что утром у тебя будет завтрак, в полдень обед, а вечером ужин. Есть такие люди, которые не имеют даже этого.
— Но я также знаю, что каждый день моих близких могут убить, а вместе с ними и меня. — возразила Марина. — Это очень тяготит.
— Я знаю. Но ты должна быть сильной. Помнишь? Как мы с тобой договаривались.
Марина помолчала еще немного. Я заметил, как она придвинулась ко мне чуть-чуть ближе. Это движение было едва уловимым и будто бы случайным.
— Скажи, Витя, как у тебя это получается?
— Что?
— У тебя в жизни столько проблем, столько опасностей и невзгод, что будь я на твоем месте, у меня, наверное, просто взорвалась бы голова от напряжения. Как ты справляешься?
— Тут нет никакой тайны. Я просто делаю, что должен.
— И все? Так просто?
— Это совсем непросто, — покачал я головой. — Жизнь сейчас сложная, особенно несправедливая и опасная. Такие уж времена. Но, скоро они уйдут в прошлое со всем этим беспределом, бандами, заказными убийствами, нищетой и голодом.
— Все вокруг твердят, что будет только хуже.
— Нет. Не будет.
— Почему ты так уверен?
— Просто поверь мне. Мир я не могу поменять. Медленно, но, верно, он изменится сам. Однако я могу сделать мир лучше для себя и моих близких. Этим я и занимаюсь. Ведь нельзя же просто сесть и умереть, ведь так?
Марина улыбнулась.
— Это очень мужской ответ, — девушка приблизилась еще немного.
Я почувствовал, как ее бедро коснулось моего. Не ответив на ее слова, только пожал плечами.
— Неужели ты не позволяешь себе никаких слабостей? — Чуть не прошептала она, приблизив свое лицо так, что я почти почувствовал дыхание девушки. — Неужто ты постоянно…
Она недоговорила. Недоговорила, потому что я обнял ее за талию, привлек к себе и поцеловал в губы. Девушка издала глухой стон, прижавшись ко мне всем телом. Она была горячей. Очень. Кожа ее прямо-таки пылала под одеждой, и мне захотелось сорвать эту одежду, чтобы почувствовать истинный жар ее тела. Сейчас я этого хотел. Хотел и все. Она тоже хотела.
Мы страстно целовались, и Марина была словно податливая глина в моих руках. Я ловко расправился с застежкой на ее платье, взялся за бюстгальтер.
Внезапно в другой комнате зазвонил телефон.
— Тихо, — я аккуратно отстранил Марину.
— Витя, пожалуйста! — Жарко дыша взмолилась девушка. — Не уходи! Перезвонят!
— Нет, это может быть важно. Подожди минуту, — я встал, и Марина немного обиженно проводила меня взглядом.
Подойдя к телефону, я взял трубку:
— Алло. Да, Летов слушает.
— Виктор, — прозвучал на том конце знакомый голос. Я услышал в нем нотки беспокойства. — Звонит Валентин Кондратенко. Директор комбината.
— Да, слушаю. Что-то случилось?
— Случилось, — выдохнул в трубку Кондратенко. — У нас проблемы, Виктор.
Внезапно в дверь забарабанили. Квартира наполнилась таким грохотом, будто дверь сейчас выбьют.
— Летов! — Заорали снаружи. — Я знаю, что ты дома! Открывай!
Глава 25
— Открывай, Летов! Мы слышали, как ты взял телефон! — Продолжали орать из-за двери.
— Ты там, я слышал! Выходи давай по-хорошему!
Перепуганная Марина, стояла в дверях на кухню, придерживая угрожающие соскользнуть с плеч платье. Видимо, впопыхах девушка забыла застегнуть молнию. Даже в этот критический момент я отметил в мыслях, как соблазнительно выглядит она в таком образе. Стало немного обидно, что нас с ней прервали на самом интересном месте.
— Что там у тебя? Что за шум? — Удивился на том конце Кондратенко.
Не ответив ему сразу, я помахал Марине, иди, мол в комнату. Когда в дверь снова с грохотом застучали, девушка бросила испуганный взгляд в прихожую, но послушалась, опасливо ушла прочь и закрылась в спальне.
— Выходи, иначе будем дверь ломать!
— У меня тут небольшие проблемы нарисовались, — сказал я директору масложиркомбината. — Перезвоните.
— Когда? — Спросил Валерий Сергеевич. — У меня тут тоже срочные новости.
— Давайте вечером. Ваше дело подождет до вечера?
— Ну… Ну хорошо… Подождет. До связи.
Наскоро попращавшись, я повесил трубку и пошел с кухни. Направился, правда, не к двери, а в зал, где в шкафу, без сейфа лежало подаренное Женей ружье.
— Если не выйдешь на счет три, мы начинаем ломать! — Звучал из-за двери приглушенный голос. — Раз!
— Витя… — Позвала меня Марина, когда я прошел мимо ее спальни.
Девушка опасливо выглянула в приоткрытую дверь.
— Тихо. Будь у себя, — бросил я, не замедляя шага.
— Два!
Я открыл шкаф, глянул на свой, покоившийся в чехле ТОЗ, который, правда, оставался разряженным. Ни сейфа, ни патронов купить я не успел. Не успел, также зарегистрировать оружие в органах. Тем не менее ружье должно было послужить мне и так. Все же, видок у него внушительный.
Взяв чехол с оружием, я извлек ружье, направился в прихожей коридорчик.
— Три! — Заорали с лестничной клетки. — Давай, Пухлый!
В дверь грохнуло. Штукатурка посыпалась с деревянных откосов. Задрожала хлипкая дверная ручка. Грохнуло еще раз, но я особо не переживал из-за того, что они ломятся. Дебилы как-то позабыли, что выбить дверь, открывающуюся наружу, просто так, плечом, будет довольно проблематично. Ну пусть постараются. Так, ради смеха.
С ружьем на перевес я подошел, щелкнул замком и просто распахнул дверь на полную. В квартиру немедленно ввалился толстый бандит. Взяв разгон, чтобы ударить дверь плечом в очередной раз, он пролетел в проем, грохнулся мне под ноги. Я же успел отступить.
Оставшаяся пара: Мирон и татуированный Коряга застыли на клетке, когда я направил в них дула двустволки…
Выходит, это были мясуховские. В тот раз, когда Марина осталась одна, это они ломились ко мне. Но зачем? Я решительно не мог понять. Ну ничего. Сейчас будем разбираться.
— Встать, — отойдя, кивнул я стволом Пухлому.
Маленькие, немного заплывшие глаза Пухлого сделались большими, он открыл рот, показав свой железный зуб.
Когда Мирон потянулся куда-то за пояс, я быстро направил ружье на него.
— Тихо-тихо. Без глупостей. Пушку на пол.
Мирон нахмурился. Медленно вытащил пистолет Макарова. Он повременил, глядя в дуло ружья. Потом, опустившись, положил ствол на линолеум, у ног Пухлого.
— Ты тоже, дрыщара, — глянул я на Корягу.
— Да ты брешешь, — прошипел он и состроил мерзкую рожу, обнажив желтоватые плохие зубы. — Не заряжено оно у тебя.
— Хочешь проверить? — Холодно сказал я, — ну давай. Дернись.
Коряга уставился на меня волком, с шипением, как змей, выпустил воздух сквозь сжатые зубы.
— Коряга, не глупи, — сказал серьезно Мирон. — Ствол на пол. Мы пришли мирно поговорить. Проблема у нас.
— Когда приходят говорить мирно, не выбивают двери. Ну, ты, че разлегся? — Я снова указал пушкой на Пухлого. — Вставай давай.
Тот тяжело поднялся.
— Оружие на пол. Два шага назад.
Пухлый достал свой ТТ, положил на пол, потом, растолкав остальных плечами, вышел за их спины, на клетку. Последним, под строгим взглядом Мирона, избавился от ПМа Коряга.
— Теперь пните пушки ко мне, — сказал я.
Мирон переглянулся с остальными, потом двумя пинками отправил стволы вглубь моей квартиры. Я медленно отодвинул их ногой к стенке.
