— Я не помню, где он находится.
— Зато я помню. По должности было положено знать такие вещи.
Я молча кивнул. Говорить, что Казна могла не уцелеть при взрыве, я не стал. Вот не откликнется на зов — тогда будем решать проблему, а сейчас главное — из города выбраться.
Так мы и двинулись в путь. “Колобок”, тоже напяливший балахон с колокольчиками, звенел на всю округу и катил тачку. А я изображал тыкву, которую везут на ярмарку. Состроил самое идиотское выражение лица и пялился по сторонам. Надеюсь, в таком виде меня не опознают.
* * *
Со звоном колокольчиков мы подъехали к выходу из порта. Эльфы выставили здесь охрану — десяток бойцов под командованием слащавого напомаженного офицера. Я посильнее натянул капюшон, на всякий случай. А вдруг узнают?
— Кто такие? Куда? — остановил нас один из эльфов.
— Не видишь, шо ли, хто? — неожиданно хриплым голосом ответил Торквин и дёрнул полу хламиды, чтобы звякнули колокольцы.
— Вижу, — эльф скривился, — куда?
— На кладбище.
— Зачем?
— Да вот, — “колобок” указал на меня, — помирать собрался. Везу заранее, чтобы не завонялся.
Торквин тряхнул тачку, и я, подыгрывая, захрипел как можно страшнее.
— Нельзя, выезд в город запрещён.
— Как это запрещён? Мне что теперь, до утра ждать?
— Нам без разницы. Хочешь — жди, не хочешь — не жди.
— Ах, так? Ну-ка, подвинься.
Чуть не проехав по ногам эльфа, Торквин подкатил тачку к офицеру.
— Не выпустишь?
Тот даже отвечать побрезговал, задрав подбородок.
— Ну, на тогда.
“Колобок” наклонил тачку и попытался вытряхнуть меня прямо на офицера. Я вытряхиваться не хотел и вцепился в бортики.
— Гы!
— Давай, давай, — приговаривал Торквин, — вылезай. Я тебя обратно не повезу.
— Ты что деляйть?! — возмутился эльф-офицер, — прекратить!
— А что мне его, обратно везти? Нет уж, забирайте.
— Перестать!
— Гыыыы! — вопил я, чуть не упав с тачки.
— Нельзя на кладбище — тогда себе забирайте.
— Назад фези!
— Не повезу! Он помрёт, будет вонять. Сами с ним разбирайтесь.
— Нихт! Не сметь это фыфаливать!
— Это моя тачка, за неё деньги плачены. Я вам её всё равно не оставлю. А ты, дохляк, отцепись, пусть тебя судари эльфы на кладбище тащут. Я что, крайний? Мне оно надо?
Он тряс и тряс тачку. Сломанная нога от этого заболела с удвоенной силой, и я уже орал со всей душой. Эльфы ругались и пытались прогнать Торквина, но прикасаться к нему руками не рискнули и только кричали с расстояния в пару шагов.
— Ффатит! — не выдержал офицер, — фези его сам! Пропустить!
Торквин принялся ворчать, что уже поздно, что он устал и не хочет ехать на кладбище. Даже бросил ручки тачки, собираясь уйти.
— Убери ефо, немедленно! — заорал эльф, — тфой друг, ты и фези его. А то мы тебя застрелить!
— Ой напугал! — “колобок” скорчил рожу, — ладно, хрен с тобой, отвезу. Обратно впустите?
— Фпустим! Только уфези эту падаль.
Немного поворчав, Торквин взялся за тачку и уже спокойно вывез меня за пределы порта.
— Вот и всё, — тихо рассмеялся он, когда мы отъехали на приличное расстояние, — всего пять минут, и они сами нас выгнали. Ловкость языка и никакого мошенства.
— А можно было не так меня трясти? Больно ведь.
— Зато как натурально получилось. Вы так вопили! Я даже на секунду подумал, что вы и правда собираетесь помирать.
— Не надо так больше.
Я завозился, устраивая в тачке и подкладывая под ноющую ногу свёрнутую тряпку.
— А вы заметили, Владыка, офицер-то не простой эльф.
— Что с ним не так?
— Акцент. Самый что ни на есть западный.
— И что? Он какой-то особенный?
— Точно, особенный. Западные королевства очень древние. А эльфы, они же практически бессмертные, и молодёжь приходится всё время куда-то девать, чтобы бучу не устраивали. Так что главный экспорт этих королевств — отряды наёмников.
— Думаете, светлые наняли этих эльфов?
— А почему именно светлые? — Торквин невесело усмехнулся, — могли и тёмные. Эльфам без разницы, чьё золото. Через пару дней будет видно, кто ими командует и кто владеет теперь Кемнаро.
Мне осталось только кивнуть. Такие вот дела, дружок. Хочешь узнать, кто тебя заказал?
Глава 4
На улицы опустились густые сумерки, а мы всё чапали и чапали, скрипя колёсами тачки. Фонари не горели, на тротуарах валялся мусор, а прохожих почти не было. Изредка встречались патрули эльфов, но они не приближались: услышав звон колокольчиков, сразу переходили на другую сторону улицы.
— Темно, — пожаловался Торквин, — ничего не видно. Знаете, ведь большинство фонарщиков было гоблинами. А вы их всех вывезли.
— И поделом. Кто просил устраивать погромы?
— Пропал Кемнаро, — вздохнул “колобок”, — а ведь был центром цивилизации в наших краях.
— Теперь центр в Калькуаре, — заявил я с гордостью, — подождите пару лет и мы всех уделаем прогрессом.
Торквин хмыкнул.
— Надеюсь, я доживу до этого момента.
— Куда вы денетесь. Главное — выбраться отсюда живыми.
— Владыка, а в вашем городе найдётся свободный дом для отставного контрразведчика?
— Решили выйти на пенсию?
Он вздохнул:
— Приходится. Карьера в Кемнаро закончилась неудачно, уйду в отставку.
— А если я предложу вам должность?
— Простите, но нет. Хватит с меня этой скотской работы.
— Не заскучаете без дела?
— Да уж как-нибудь найду занятие. Я, если хотите знать, недурной таксидермист. Буду чучелки делать, когда совсем скучно станет.
— Ых!
— Не одобряете?
— Трясёт сильно, ноге больно.
— Крепитесь, нам ещё далеко ехать.
— Уже приехали, — послышался чужой насмешливый голос, — слазь!
Из темноты появилась троица: длинный, толстый и кособокий.
— Гони деньги, дядя, — ухмыльнулся длинный, крутя в пальцах длинный складной нож, — это наш квартал.
— Шёл бы ты своей дорогой, мальчик.
Торквин поставил тачку и сунул руку за пазуху.
— Не кипиши, дядя, — троица подступила ближе, — нас трое, а ты один.
— Мы прокажённые, не видишь?
Средневековая “гопота” заржала.
— А нам всё равно, кого трясти. Деньги давай, кажённый. Или посадить тебя на нож?
“Колобок” прищурился и медленно стал вынимать руку. Что у него там? Кинжал? Магический артефакт? Ответа я так и не узнал.
— Ты с кем базарякаешь? — гаркнул низкий голос.
У горла длинного возникло широкое лезвие. В темноте было не разглядеть, но кто-то одной рукой схватил его за волосы, а другой приставил к шее здоровенный тесак.
— На кого батон крошишь, сявка?
— Мы…
— Кому своей тыкалкой грозишь? А, чушкарь?
— Ы…
Я моргнул, пытаясь разглядеть, что там происходит. Лилипут, или карлик, сидел на плечах длинного и угрожал ему ножом. Голос у коротышки был какой-то сдавленный, будто он специально старался говорить басом.
— Чё ты вякаешь? На больших людей хваталку поднял! Сейчас будешь, как шушера, ползать, сечёшь? Умоешься красненькой, эльфы не опознают.
Толстый и кособокий отступили в стороны, развернулись и задали стрекача.
— Видал, как твои фуфелы сапоги наставили? В одну харю отвечать будешь. Под кем ходишь?
— Под Карлом, который Рыжий.
— Из Гномовки?
— Из Хляби.
— А тут чё пасёшься? Не ваш район.
— От остроухих чесали. Думали погреться, раз фартит.
— Не узырил, об кого греться хотел? Это бегунки нашего пахана.
— Не знал, — сдавленно просипел длинный, — флюзда вышла.
— За пустой флюздёж рыжьём отвечают.
— Отшелестю.
Длинный вытащил из кармана кошелёк.
— Шелести бодрей, чушкарь.
Коротышка отобрал у длинного кошель, убрал нож от горла и спрыгнул на мостовую.
— Чеши сапоги, бабочник.
Топот длинного растворился в темноте. Коротышка подбросил кошель на ладони, довольно ухнул и подошёл ближе к нам.
