Что бы ни случилось, я не отправлюсь в Королевскую академию! Сумасшедшие ожидания Фердинанда определенно убьют меня!
— Ты не будешь считаться дворянкой, пока не закончишь Королевскую академию, поскольку каждый дворянин проходит церемонию совершеннолетия и церемонию выпуска одновременно.
— …
— Если ты задержишься на год, то не будешь считаться взрослой в благородном обществе даже после того, как тебе исполнится пятнадцать. Из-за этого тебе будет труднее выйти замуж, найти работу или что-то делать как дворянину; это создаст явную уязвимость, которой будут пользоваться все желающие тебе зла.
— Мм… Ну, моя жизнь как дворянки началась с того, что я притворилась на год моложе, чем была, и у меня и так уже есть куча уязвимостей, таких как моя болезненность, воспитание в храме и так далее. Я действительно не думаю, что подобная задержка что-то изменит, плюс отсрочка церемонии моего совершеннолетия означает, что я проведу дополнительный год в храме, верно?
Когда дело дошло до посещения Королевской академии, я не чувствовала никакой необходимости спешить. Чем дольше я не достигну совершеннолетия, тем дольше я смогу пробыть в нижнем городе.
Фердинанд, казалось, глубоко задумался.
— Все дети поступают в Королевскую академию, когда им исполняется десять лет, и, по моему мнению, там тебе будет спокойнее. Если ты останешься здесь, ожидай провести зиму, терпя странные взгляды дворян и бесчисленные вопросы о том, может ли ребенок эрцгерцога продолжить оставаться им после того, как начало его обучения задержалось на год.
— Возможно, это и правда, но мне нужно ведь позаботится о Ритуале Освящения и Повелителе Зимы, плюс, чтобы восстановиться я останусь в храме, так что я сомневаюсь, что увижу много знати в течение зимы.
Фердинанд кивнул, но его лицо оставалось задумчивым. Хотя мне удалось отразить его атаку, он все еще намеревался заставить меня поступить в Королевскую академию. Я приготовилась к его следующей попытке убеждения, решив оставаться непоколебимой, несмотря ни на что.
— Подумай о том, что если ты отложишь учебу на год, то окажешься в одном классе с Шарлоттой. Из-за долгого сна ты уже выглядишь моложе её. Если же вы окажетесь в одном классе, куда денется твой статус старшей сестры?
— …Бвух?! Пропущенный год заставит меня учиться в одном классе с Шарлоттой?!
Вот теперь это было серьезно. Мое сердце дрогнуло, и, словно почувствовав мою слабость, Фердинанд позволил своим губам изогнуться в ядовитой усмешке.
— Шарлотта была сильно опечалена тем, что из-за нее ты впала в столь долгий сон, — сказал он.
— Если она окажется в том же классе, что и ты, её дорогая старшая сестра, как следствие, она наверняка будет каждый день, который вы проведете вместе в Королевской академии, сожалеть о своих действиях. Неужели ты действительно хочешь, чтобы она пережила такое эмоциональное потрясение?
Я вынесла окно ездовым зверем, чтобы спасти свою милую сестренку, а не причинять ей новые неприятности. Одна эта мысль заставляла мое сердце сжиматься, и меня жутко раздражало, что Фердинанд это отлично понимал и бил по этому месту.
— Тебе не придется зубрить столько, сколько пришлось перед крещением Шарлотты, и к тому же для передвижения ты будешь пользоваться магическими инструментами. Возможно, ты потеряла два года своей жизни, но если постараешься, ты все еще можешь остаться той старшей сестрой, которую она так уважает.
— …Хорошо. Я сделаю это. Как старшая сестра Шарлотты, я обязана это сделать.
— Хорошо. В таком случае увидимся в замке через три дня. Если ты хочешь встретиться с представителями компании Плантен до этого срока, то поспеши уложиться в этот отрезок времени.
Фердинанд открыл дверь в потайную комнату, давая понять, что наш разговор окончен. Я полностью проиграла ему. Мелочи дворянской политики не имели для меня особого значения, но как старшая сестра Шарлотты, я теперь просто обязана была поступить в Королевскую академию.
— Леди Розмайн, мы можем доложить о том, что произошло, пока вы спали? — спросил Фран.
Я подняла глаза и увидела своих слуг, выстроившихся в шеренгу передо мной. Фран, Зам и Моника стояли одной группой, поскольку они вместе управляли моими покоями, а Никола стояла чуть в стороне, чтобы отчитаться о кухне, где она в основном и работала последние два года. Затем были Вильма и Розина, которые должны были дать отчет о приюте, похоже, Вильма в какой-то момент преодолела свой страх перед заходом в благородную часть храма, так как она уверенно стояла рядом с Розиной. В самом конце были Гил и Фриц, готовые выступить с докладами о работе мастерской.
— Пожалуйста, начинайте, — ответила я.
— В ваших покоях не произошло никаких серьезных происшествий, — начал Фран. — Зам, Моника и я каждый день работали в покоях Главного священника, помогая ему справляться с работой. Во время Весеннего Молебна и Праздника урожая леди Шарлотта и лорд Вильфрид вместо вас объехали Центральный район. В первый год им было непросто, но во второй они уже блестяще управлялись с божественными инструментами и давали всем сильные благословения.
— Понимаю. Мне нужно будет поблагодарить их позже.
— Их посещение храма до и после церемоний также привело к изменению отношения среди синих жрецов — те стали более серьезно относиться к своим обязанностям, чтобы заслужить их благосклонность, — продолжил он. Эти действия жрецов определенно были результатом их жадности, но я полагала, что это лучше, чем ничего. — Больше всего нас беспокоит то, что Главный священник снова очень часто использует зелья. Он полагается на них намного сильнее, чем раньше, поэтому мы просим Вас, пожалуйста, побудите его остановиться, как вы сделали это раньше. От наших советов он просто отмахивается.
Я кивнула, пытаясь успокоить явно переживающего за того Франа. Нагрузка, которую Фердинанд взвалил на себя, была настолько велика, что привычной ему дозы зелий явно не хватало, поэтому я не сомневалась, что предупреждения от слуг даже не заставляли его всерьез задуматься о прекращении их употребления.
— Полагаю, мне нужно будет помочь ему с его работой, чтобы он больше не пользовался этими зельями… — ответила я.
Когда доклад Франа был закончен, Никола вышла вперед с деревянной дощечкой в руке.
— Благодаря вам, Леди Розмайн, я два года проработала на кухне помощницей. Я научилась готовить по всем рецептам, которые вы нам оставили, а также проводились кулинарные турниры между Хьюго и Ильзой, которые породили еще больше новых рецептов.
Кулинарные соревнования? Что за чертовщина? Но звучит весело!
— Я с нетерпением жду новых рецептов, но кто же победил?
— Пока что счет равный.
— Тогда я с нетерпением буду ждать победителя.
— Кроме того, Хьюго и Элла хотят пожениться. Хьюго хотел, чтобы я сказала вам, как только вы проснетесь.
…Что?! Фердинанд никогда не упоминал, что Элла — это та, на которой Хьюго хочет жениться!
— По-видимому, для дворянок является традицией уходить с работы после замужества, но Элла хочет остаться поваром. Если возможно, я была бы признательна, если бы вы разрешили ей это.
— Приятно, что она хочет продолжать работать даже после замужества, но… как насчет места для их проживания? Я поговорю об этом с Фердинандом, а пока давай договоримся, чтобы они поженились следующим летом.
— Ах, Хьюго будет так счастлив! Я вам очень благодарна.
Никола завершила свой доклад упоминанием о том, что была закончена книга рецептов, затем отошла в сторону, давая место Вильме и Розине, которые тут же сделали шаг вперед.
— Вот наш отчет о приюте, — начала Вильма. — За те два года, что вы спали, к нам поступило трое новых сирот. Двое были найдены брошенными у ворот, в то время как третий родился у серой жрицы по имени Лили, которая ранее служила брату Эгмонту.
Я знала Эгмонта — это был тот самый злодей, который в прошлом разгромил мою библиотеку.
А теперь он обременил одну из своих служанок, а потом он отправил их ребенка в приют? Хм, а подобное считается нормальным здесь, или мне позволено разозлиться из-за этого?
