И кровью российской Анголы земля не алела…
Вообще, конечно, Россия родина очень многих слонов. Надо отдать должное. Резуновские завывания про какую-то невероятную агрессивность СССР надо, конечно, задвинуть подальше, как не имеющие под собой основания. Но ведь нам надо было выжить среди толпы врагов. Среди сборища подлых кровипийц и беспринципной сволочи. Посмотрите, какие страны вокруг сейчас. Какую политику ведут, какие устремления имеют. Как там общественное мнение настроено. Раньше, думаете, было лучше? И, конечно, кто-то должен встать на пути кровавой демократии. Как-то получается, что кроме нас некому. Мусульманская фанаберия пока не смотрится. Индии-китаи тоже. А тогда их вообще не было. Япония и Германия были американскими ледоколами в борьбе США против Великобритании за звание главного паразита планеты. Янки победили. Нам же оставалось отбиваться. Но и тут мы сподобились забить Гитлера, создать соцлагерь в Европе этой сраной, создать нынешний Китай, который без нас ползал бы на коленях по сию пору. Да и не было бы его вообще. При Сталине мы действовали очень успешно. Потом побледнели постепенно, что правда, то правда.
Надо сказать, что основой советников на передовой базе были десантники. Как наши советские, так и кубинцы. Что можно сказать наши были круче всех. Про парашютистов могу сказать следующее. Конечно, самые лучшие были наши. И самые многочисленные. Немцы со своим Критом сосут. Просто мы про наших знаем очень мало. Успешные десантные операции все засекречены. В материалах по ним слишком много интересного, чтоб на весь мир орать. Про менее успешные можно кое-что встретить в мемуарах. Там видно, что выучка и мужество нашими были продемонстрированы недосягаемые. Однозначно, повторить все это по пунктам не может никто до сих пор. По ходу неуспешной операции парашютно-десантный батальон(да-да, вот так выбрасывали) воюет по вражеским тылам вместо трех дней две-три недели. Не спрашивайте, что они жрут, где берут патроны, это отдельная песня. С оперативной точки зрения — полная жопа, зато какой простор для подвига. И не забывайте, что дом Павлова в Сталинграде — это тоже парашютисты, которых в пехоту переделали. Туда подбирали людей получше и учили очень неслабо. Например, они умели читать карту и двигаться по азимуту. Не смейтесь, тогда это было круто, да и сейчас заблудших будет немало, если что. А еще они умели действовать в условиях плохой видимости и в темноте. А еще они умели(не все) десантироваться с оружием. Думаете, все современные воздушно-десантные подразделения во всех странах(где они есть) десантируются с оружием? Не угадали. Это сложное и опасное упражнение. Словом, наша десантура уже тогда была круче всех. Жаль, что этого мало, чтобы победить любого врага, да по-быстрому.
Вот что вспоминал специалист при командире разведроты в Анголе Валентин Гаев: «Я командировался в страну по линии десятки (10-е Главное управление Генерального штаба). В Генштабе при инструктаже наставляли — только обучать, тренировать, консультировать, но за «анголан» ни в коем случае не «работать». В руководстве советской военной миссии в Анголе в те времена существовала некая двойственность позиции по нашему участию в боевых действиях в горячих точках. Москва их, мягко говоря, не поощряла, страхуясь от международных скандалов и боясь, что при гибели или захвате в плен советских советников наш «идеологический противник» получит в полемике преимущество. А главный военный советник генерал-полковник Константин Курочкин практически вопреки Москве дал добро. Боевой был мужик. Так и сказал: «Где подсоветный, там и советник, специалист. А иначе вы здесь не нужны».
Следует сказать, что опасения Москвы имели под собой основания. Например, в Эфиопии 16 июня 1978 года в засаду сомалийцев попали шесть советских военнослужащих из состава отдельного медицинского батальона: подполковник Н.Удалов, капитаны В.Князев, В.Филиппов, сержант Н.Горелов и рядовые С.Дулов и Н.Козлов. При попытке к бегству пятеро из них были убиты, а подполковник Н.Удалов был вывезен на территорию Сомали. В 1988 году советские военные советники в Эфиопии полковник Ю.Калистратов, подполковник Е.Чураев и военный переводчик лейтенант А.Кувалдин были захвачены в плен боевиками оппозиционного Фронта освобождения Эритреи. Они провели в плену три года.
В Анголе унитовцами были захвачены несколько гражданских специалистов, а в августе 1981 года во время очередной агрессии ЮАР двое офицеров и две жены советских специалистов убиты, а один военнослужащий — прапорщик Н.Пестрецов попал в плен к солдатам ЮАР. В Мозамбике в провинции Замбези в августе 1983 года вооруженные боевики антиправительственного движения МНС захватили 24 наших специалистов-геологов, а двоих убили. Этот список можно продолжать.
Поэтому прямых приказов на участие в боевых действиях часто никто не отдавал. А если отдавали — то исключительно устно и весьма своеобразно. О том, как однажды советник командира бригады подполковник Вадим Сагачко получил от главного военного советника (ГВС) в Анголе генерала П.Гусева такой приказ, советник вспоминает: «Изначально мне была поставлена задача находиться при командире бригады на КП. Цели — планирование, обучение, контроль. Задача бригады — охрана стратегического шоссе Менонге–Куито–Куанавале. Но если бригада выходила в рейд на прочесывание местности, то я должен был быть рядом с командиром. Как-то прилетел в Луанду. Был вызван к ГВС. Доложил обстановку в зоне ответственности бригады.
Он сказал: «Почему вы бездельничаете и не уничтожаете противника? Почему вот здесь база УНИТА находится в 40 километрах от вас? Приказываю ее уничтожить! Одолжите у кубинцев танковую роту, посадите десант на броню и мощным танковым ударом уничтожьте базу противника».
Я возразил: «Но без приказа сверху ангольский командир бригады действовать не будет. Для этого нужно, чтобы ангольский министр обороны отдал приказ командующему фронтом или округом, а тот моему командиру бригады. Вы, товарищ генерал, советник министра обороны. Отдайте приказ, чтобы бригада уничтожила эту базу».
Гусев просто вскипел: «Ты что чушь несешь? Как я могу отдать приказ министру обороны чужой страны?»
Последовал мой ответ: «Товарищ генерал, а как я могу отдать приказ командиру бригады чужой страны?»
После этого диалога Вадиму Сагачко было приказано отправляться в бригаду и, не рассуждая о высоких материях, выполнять задачу. Поставленную устно.
Отсутствие записей в личном деле объясняется теми же соображениями секретности. Поэтому столь знакомые всем военнослужащим «Карточки учета поощрений и взысканий личного состава» в аппарате ГВС иметь было запрещено. Кстати, увлечение секретностью в наших совзагранколлективах выливалось порой в весьма занятные с точки зрения сегодняшней действительности формы. Так, партийные собрания, как и сами организации, за рубежом назывались «профсоюзными», а комсомольские — «спортивными». Ангольцы, прекрасно осведомленные об этом, шутили: «Советские товарищи очень продвинуты, у них даже военный профсоюз есть».
Когда я прибыл в Анголу , оказалось , что по бумагам я иду как переводчик. Это позже меня перевели в административную группу. «С португальским языком мне ранее работать не приходилось, и главный военный советник в Анголе генерал Константин Курочкин высказал довольно серьезное неудовольствие по этому поводу во время моего представления ему. Поэтому референт ГВС майор Борис Кононов после некоторых раздумий решил отослать меня куда-нибудь подальше от Луанды. Чтобы набраться опыта и уму-разуму, отправили меня в группу ЗРК «Оса-АК», дислоцированную в районе Шибембы, южнее Лубанго. Однако в Лубанго оказалось, что в группе «Оса-АК» переводчик уже есть, а вот во 2-й «боевой» бригаде ФАПЛА в Кааме, почти на самой границе с оккупированной ЮАР Намибией, у переводчика заканчивался срок пребывания, и его пора заменить. Старший группы СВС в Лубанго полковник Гаркавка сказал: «Поезжай пока в Кааму┘ на природу!»
В расположение бригады приехали затемно. «Хозяйство» располагалось километрах в двух к югу от Каамы, за небольшой рекой под названием Какулувар. Местность вокруг была изрыта воронками от взрывов снарядов и бомб — зримые следы, оставшиеся от прошлых агрессий ЮАР. Поселили меня в одной из землянок, или так называемый рефужий (португальское слово, означает убежище, настолько прочно вошло в обиход «русских ангольцев», что даже склонялось как русское). Это заглубленное помещение площадью примерно три на три метра. Две кровати с пологом от москитов, стол. Стены и потолок обшиты досками. На полу тоже доски. Сверху насыпан грунт толщиной около метра, и для маскировки — кустарник. Вот в этой рефужии я прожил чуть больше месяца, а многие наши военные советники и специалисты жили годами».
