Вестник в старом мире - Revan

— Не хотел беспокоить, — Валим взял Анну за руку и поцеловал, — Я уеду. Мне тесно в Оренбурге.

— Оставишь меня?

— Конечно, нет. Вернусь, как обживусь в Петрограде.

— После столичных девок и не вспомнишь обо мне.

Вадим улыбнулся краем рта.

— Будь осторожен, Федор ушел в диком бешенстве.

— Я смогу себя защитить.

— Ну да, — Анна ткнула пальцем в шрам, но почувствовала твердые как железо мышцы. Бледная кожа, накаченные мышцы и холодный взгляд превращали Вадима в древнюю статую под лунным светом, — И еще, Марченко переживает. Утром казаки рассказывали, как он заперся у себя и пил.

— Хорошо, зайду к нему. Я ведь еще числюсь в армии, возьму отсрочку по здоровью.

— Что возьмешь?

Вадим слегка скривился и поправил себя:

— Отпрошусь от службы, из-за боевых ран. Он не откажет. Только теперь не знаю, что дарить, хотел хорошего вина взять.

— Так принеси подарок для жены. Казаки с боя живут, а какие бои с бандитами в степи.

— Какая ты у меня мудрая, — Вадим чмокнул Анну в лоб и встал одеваться.

Кровать жалобно заскрипела.

— Вот и не забудь, что у тебя. Чтобы обязательно вернулся за своей провинциалкой из своего Петрограда.

— Он еще пока не мой.

— Пока, — дипломатично заметила Анна.

— Мудрая, — поднял назидательно палец Вадим и вышел в коридор.

Вышел, закрыл дверь, и намек на улыбку исчез с его лица. Дальше по коридору шла комната с открытой дверью, там мирно посапывал Василий в обнимку со светловолосой бестией, оставившей порезы на шее и спине друга.

Вадим вышел на улицу. Свежий бодрящий ветер ласкал через рубашку. В воздухе висела смесь пыли и росы. Он пришел пешком до усадьбы к самому рассвету. На веранде сидел отец в кресле качалке, укутанный пледом. Он заметил Вадима, но не спешил вставать.

— Не успел приехать, как опять нарвался на проблемы? — в его голосе преобладало разочарование.

— Никаких проблем, только бескорыстная помощь другу.

— Опять деньги у Максима занимал? — Борис Владимирович отвернулся в сторону сада.

— У меня перед Максимом нет долгов, — Вадим подождал с мгновение и продолжил, — Я решил уйти из армии, по крайней мере сейчас.

Во взгляде отца появилось осторожное любопытство. Он даже наклонился в сторону Вадима.

— Я поеду в Петроград.

— Нет на тебя злости, — Борис Владимирович слабо махнул рукой, — Учиться хочешь?

— Работать, — на эту реплику отец сменил позу, слабо крехтя.

Зря он прибедняется, ему всего пятьдесят.

— Коней пойдешь запрягать или лакеем бегать?

— Бизнес буду вести.

— Бизнес, слово то какое, английское. И что же это за бииизнес такой?

— Какой дашь, такой и будет.

Зал аплодирует выдержке матерого предпринимателя. Борис Владимирович замер как тысячелетняя склала — такой же неподвижный и серый.

— И давно я свои дела начал раздавать?

— Ну не знаю давно ли, но то будет первый раз на моей памяти, ведь я, — Вадим подошел к отцу и достал из внутреннего кармана фрака пачку ассигнаций, — готов заплатить.

— Ограбил кого, разбойник? — отец шутки не понял и угрожающе сжал кулаки, чтобы хорошенько поколотить неродимого сына.

— В карты выиграл, а карточный выигрыш это святое. Но ты только сядь, а то упадешь, — Вадим отошел, чтобы увернуться от хорошей затрещины, — Выиграл я их у Федьки Николаевича, он со слезами из клуба убежал.

— Со слезами? - удивился уже замахнувшийся Борис Владимирович, — А мне по-другому рассказывали.

И по заговорщицки посмотрел в сторону двери дома.

— Клевета! Чтобы хорошего про меня не говорили — все вранье! Не верь ни единому слову завистников, — Вадим повеселел.

Борис Владимирович задумался и подал руку, чтобы Вадим помог старику встать. Вместе они дошли до кабинета. Отец зажег свечи на подсвечнике и уселся на кресло за рабочий стол, не пригласив Вадима сесть. Он порылся в документах, пока не открыл скрытое отделение, спрятанное за резной дверцей из красного дерева.

— Денег не возьму, еще засмеют, что сыну дело продаю. Но обещание ты дашь!

— Кого нужно принести в жертву? Сергея? О, его ни один бес не возьмет, он их из ада выживет.

— Шути-шути. Вот тебе дело, но если без денег останешься, прогоришь, то поедешь учиться. Далеко и надолго, — Борис Владимирович кровожадно улыбнулся, думая, что переиграл сына, но для этого Вадима любой кот в мешке лучше дальней поездки за пределы родной и огромной.

— По рукам. А что за дело?

— Бизнес, хех, как ты его называешь, связан с женскими платьями, — в глазах отца так и играли веселые чертики, — Войдешь в дома большой моды, так сказать.

— А в чем подвох? — Вадим наклонил голову набок.

— Поди и узнай, — Борис Владимирович подписал и протянул дарственную на ателье в Петрограде.

— Хорошего сна, — отклонился Вадим и вышел из кабинета, но прежде чем закрыл дверь, отец успел открыть комод с настойкой.

Вадим вышел из коридора и протянул руку в тень под лестницей на мансарду поместья.

— Ты знаешь, что подслушивать нехорошо? — в тени стоял дрожащий Сергей.

Вадим шагнул к нему в уголок и упер указательный палец под подбородок брата. Сергей дрогнул, этот палец давил как кусок тупого металлического прута.

— Кого ждешь? Меня?

— Отец тебе всегда благоволил, — прошипел Сергей.

— И тебя обижал? Бил, наверное, — Вадим смерил брата взглядом, — по почкам, да? Пока ты как крыса тыловая сидел за партой, я там крестьян русских спасал.

— Да ты только под юбки мог бабам заглядывать. Если бы на коне нормально держался, то мы бы не получили похоронки. Вот и сегодня, отец тебя всю ночь ждал, — Сергей кривился от боли, но продолжал говорить, — а ты приходишь ни свет ни заря и с порога: “дай дело”, а он и дал.

Последние слова вышли совсем скомкано. Вадим отпустил брата.

— Не иди по моим или отцовским следам, иначе ничего не оставишь после себя в истории. Хватит. Слышишь? Хватит, — Вадим взял Сергея под руку и повел на кухню, налив ему стакан холодной воды из кувшина, — Пей, и еще, еще.