Приобщение - Владимир Шарапановский

— Ясно, а вы и дальше занимайтесь буриме. И смелее передавайте свои стихи. А нам с Борисом надо побеседовать у меня в кабинете. До свидания, товарищи. Вот соединим проводом разные лаборатории и будете разыгрывать первенство института по буриме. Так что готовьтесь, и не подведите своего заведующего.

Кабинет академика Глушкова.

— Присаживайся Борис. Есть разговор и даже два.

— Я внимательно слушаю Виктор Михайлович.

— Вот и послушай. Во-первых, всей лаборатории надо выписать премию за успешные проведения испытаний. И Андрею также, но ему в половинном размере. Молодцы, оперативно разобрались и проверили присланный вариант. А то у меня за эти несколько дней закрались сомнения в отношении источника информации, уж слишком всё красиво выглядело, чтобы быть правдой. Нам передают готовые разработки, все права на них, да ещё с обязательным патентованием за границей. Это столь разительно отличается, от многих известных тебе научных мужей, которые за любую мелочь готовы удавиться. Во-вторых, очень бы хотелось пообщаться с этим неведомым учёным. Он нам передал столь много, а мы даже отблагодарить по-человечески не можем. Но ты всё-таки подготовь с вашими затейниками благодарственное послание, чтобы не было скучным. Запишите на магнитофонную ленту, а лучше снимите на плёнку. Что-нибудь в стиле капустников или КВН. Думаю, ему будет приятно такое посмотреть.

— Виктор Михайлович, я думаю, не стоит затеваться с этим благодарственным выступлением. Мне кажется, это будет идти вразрез с планами комитета. Действительно, неизвестно, где они его откопали, но явно не заинтересованы в разглашении его личности, и даже о его существовании.

— Ты прав, Борис. Я не подумал об этом аспекте, очень хотелось выразить благодарность неизвестному помощнику. Так что составь что-нибудь сам и посоветуйся с женой. У неё получается отлично составлять приветствия к торжественным датам. Так наверно и сделай. И, действительно, пусть это будет только между нами, а остальные верят хоть в марсиан, хоть в зелёных человечков.

— Да, Виктор Михайлович. Наверно не зря его прячут от всех, и мы не должны дать повод усомниться в нас. И ещё, я сегодня звонил в воинскую часть и попросил на время у знакомых несколько бухт полевого кабеля. У них каждая по 500 метров, я узнавал. Как раз с помощью этого полевого кабеля сможем провести проверку на дальность нормального соединения.

— Очень хорошо, я совсем запамятовал про это. Однако проверить надо, прежде чем прокладывать кабель в институте. Вот и появилось наказание для Андрея — посади его делать ещё несколько модулей. Надо будет присоединить ещё одну ЭВМ и проверить, как три одновременно будут работать по одному кабелю. А затем сделаем проводку по институту и объединим все машины.

— Да надо будет попробовать сеансы связи между несколькими машинами поочерёдно. Так можно будет легко обмениваться различными сведениями, а не только сообщениями. Сможем отработать часть задач по обмену информацией внутри предприятия, и передачу её на другие уровни иерархии.

И всё-таки добралась до меня Елизавета Николаевна. И выгнать — сил нет, ладно уж, раз пришла, то пусть лечит. Но на моего наблюдающего педиатра наезжать не дам, а то вон её отчитывает, как девочку-студентку. Может, это так и было раньше, и она её учила лет надцать назад, но это не повод песочить моего врача. Она уж в любом случае не виновна.

Я сам схлопотал крупозное воспаление легких. Бегал по лестнице, то вниз то вверх из-за работы, и заходил в мансарду вспотевший, а там далеко не так тепло, как в комнатах. Потому и простыл, а вовремя внимания не обратил. Теперь затемпературил, и Марина Павловна сразу прибыла, когда её вызвали. Точно поставила диагноз, вот и медицинское светило приехала давать распоряжения. Надо бы её осадить, а то совсем моего педиатра застращает.

— Елена Николаевна, прервитесь в своем начальственном разносе, а то мне трудно вас перекрикивать. Марина Павловна ни в чём не повинна. Я сам бегал вверх-вниз и вспотевший влетал в мансарду, а там температура пониже. Вот и простыл, а много ли детскому организму надо? Вы пришли на консилиум, так давайте его проведём. Я предлагаю уколы гентамицина каждые 6 часов, но он дает накопительную аллергическую реакцию, так что надо отслеживать после каждого укола и под рукой иметь антигистаминные препараты, и на всякий пожарный — от анафилактического шока.

Если бы стенка заговорила, то и то было бы меньше удивления на лицах врачей, тут они уже встали единым фронтом, позабыв мелочные разногласия в своей среде. Больной заговорил, да ещё и встревает в ход консилиума. Такую наглость они стерпеть не могли, и быстро покончили со своими выяснениями отношений. Теперь наконец-то займутся своим делом.

— Костик, тебе надо лежать и не тратить силы попусту, а что нужно предпринять для лечения мы с профессором решим, — первой откликнулась Марина Павловна.

Ну вот, и спасай после всего этих медикусов от начальственного разноса. Ладно, тогда и мы ответим.

— Лежать при воспалении легких вредно. Больному рекомендуется полусидячее положение в постели, чтобы не было застоя в лёгких. Я попросил бабулю подложить несколько подушек, чтобы получилась нужная высота. Она меня обтёрла камфарным спиртом и укутала теплее, банки я не решился делать при температуре. А уж что применять из антибиотиков вам решать, я высказал своё мнение.

— И какой медицинский институт вы заканчивали, коллега? — решила съязвить Елизавета Николаевна, — Что беретесь высказывать своё мнение на консилиуме?

— Никакого, но здоровье-то моё и меня весьма интересует, а книжек я множество прочёл — в том числе медицинских. Да я виноват, и не уследил, но до сих пор ни разу с самого рождения не болел серьезно. Вот и расслабился, чем доставил массу треволнений всем. Однако антибиотики давно открыты и хорошо изучены, а Марина Павловна не зря считается лучшим педиатром. Я