— Вы в Москве, где живете?
Хороший вопрос, особенно если живешь в Черемушках. Что ответить?
— В Марьиной Роще, — назвала Катя район столицы, о котором знали многие, даже не москвичи.
— Слышал о таком, — кивнул парень.
— Учитесь или уже работаете?
— Учусь, в медицинском институте, — обозначила свой статус Еремина.
— И как у вас относятся к этим элементам буржуазной культуры? — посмотрел парень на ее ногти и серьги в ушах. Катерина подогнула пальцы.
— Вы комсомолка?
Эта участь ее миновала, и она ни сколько об этом не жалела.
— Я не комсомолка. Не доросла до этих высот, но стремлюсь, — назвала Катя программу «минимум» на ближайшее время. Если тут застрять, то и в партию придется вступить. Сержант, уловив сарказм в ее голосе кашлянул, а Сережа Володин все принял за чистую монету. Затем спросил о мавзолее Ленина. Была ли там Катюша? Видела ли товарища Сталина? Она ведь москвичка, а все митинги и демонстрации зачастую проходят на Красной площади. Еремина изворачивалась, как уж на сковородке, чтобы отвести от себя любые подозрения. Так, как она врала этому молоденькому лейтенанту, она не врала даже своим педагогам в институте. Девушка только и думала, что скорее бы они приехали, чтобы проститься с докучливым военным. Когда грузовик въехал в черту города Катя, поняла, что ее приключения только начинаются. По внешнему виду военных и направленности вопросов Сережи, девушка догадывалась, что очутилась в тридцатых годах двадцатого века, но в каком конкретно еще не разобралась. Полоцк начала 20 века и 1995 имели огромные отличия. По сути, тот Полоцк можно было назвать большой деревней. Наряду с кирпичными постройками здесь основную массу территории занимали деревянные срубы. Если центральные улицы имели твердое покрытие, то все второстепенные дороги были грунтовыми. Для глаз Кати все выглядело очень убого. Полуторка притормозила возле центральной площади. Девушка поняла, что ей надо выходить. Вот весь вопрос куда? Сержант заметил ее замешательство, но расценил его по- своему.
— Товарищ лейтенант, вы бы проводили девушку.
Володин бы и сам был не против провести время с красивой москвичкой, но как это сделать он не знал.
— Но нам еще на склад попасть надо, — придумал он не существующую проблему, стесняясь воспользоваться предложением Петренко.
— Какой склад в субботу? У начальника склада выходные, а без него никто ничего не выдаст. В лучшем случае надо будет туда ехать в понедельник. Так, что у вас два дня в запасе. В батальоне, тоже никого, — тонко намекал сержант, что парень смело, может поухаживать за девушкой, и никто его искать не станет.
— Ну, смотри мне Петренко, чтобы в подразделении все было в ажуре! — пригрозил Володин пальцем своему подчиненному и спрыгнул с борта грузовика, чтобы подхватить Екатерину. Сержант только улыбнулся. Машина уехала, и они остались на дороге вдвоем.
— И где вы живете? Разрешите, я вас провожу домой?
— Чего туда спешить? Тетка у меня в суточном дежурстве в больнице. Может, просто погуляем? — выкрутилась Катя. Куда она поведет военного? Хорошо, что узнала от сержанта, какой сегодня день недели. Еще бы месяц и год узнать. Парень был в восторге от предложения знакомой. Он даже такого и не ожидал.
— Я в Полоцке впервые, так что жду ваших предложений, — отдала она инициативу в руки командиру Красной Армии. Он был рад стараться. Культурная программа была насыщенной. В городском парке потанцевали под звуки духового оркестра, городской пожарной команды. Кате пришлось освежить в памяти уроки танцев относящихся к вальсу. На своем выпускном она танцевала его. Здесь это был самый популярный танец. Сережка, как партнер не чета Виктору. Неуклюж и стеснителен. Полоцкие девчата косо посматривали на неизвестно откуда взявшуюся модницу, в красивом шелковом платьице. Местная легкая промышленность предпочитала в своих изделиях использовать ситец. Даже платья не из столь дорогого материала, выглядели достаточно мило, в сочетании с белыми носочками на ногах представителей слабого пола. Военных на танцевальной площадке хватало, но в основном это были рядовые. Кате посчастливилось очаровать младшего офицера, поэтому в ее сторону и бросали завистливые взгляды потенциальные конкурентки. Для Ереминой все происходящее смахивало на кадры какой-то художественной киноленты довоенного периода. Косички, платочки, носочки, оркестр играющий вальс «На сопках Манчжурии». Неужели это все происходит с ней? Когда же закончится этот сон? Потом они ели мороженное, с неповторимым вкусом фисташки. Она такого никогда в своей жизни не пробовала. Катя как могла, оттягивала момент, когда настанет время прощаться. Парень украдкой доставал из кармана часы-луковицу и посматривал на время. Ей не куда было спешить, она наслаждалась жизнью, пока это было возможно. Покатались на качелях, и Сережа пригласил ее в кино. Вот тут для Кати наступило прозрение. Не от вида дома, который претендовал на звание кинотеатра, а от афиши на его стене. Вернее даже не самой афиши, а дате, которая стояла под ней. Суббота 21 июня 1941 года. У Ереминой перехватило дух. Завтра начнется война! Знают ли эти улыбчивые люди, что их ожидает 22 июня? А, что будет с ней самой? Куда бежать, что делать?
Когда Володин безудержно смеялся над комедией «Веселые ребята», она тайком вытирала слезы с глаз. Люди всегда хотели знать будущее, но приносят ли такие знания радость? Она знала, что завтра начнется война, но ничего изменить не могла и даже сказать об этом была не в праве, ради собственной безопасности. Солнце закатилось за горизонт, и добропорядочнаядевушка давно бы попросилась домой, но Кате идти было не куда. Они устроились на лавочке на берегу Двины. Сережка рассказал все о себе. Где вырос, как попал в РККА, есть ли у него девушка. Даже под страшным секретом поведал, что они делали у законсервированного дота. Простой советский парень с запудренными пропагандой мозгами о классовой борьбе и прочих политических шаблонах. Но это даже не его вина, время было такое. Когда его круглые часики с откидной крышечкой показали полночь, он решительно засобирался в часть. Что его могло остановить? Только поцелуй девушки. Она сделала это сама. Впилась ему в губы, обхватив руками шею. Лейтенант был ошарашен таким напором. Почему так поступила? На это было две причины. Первая, не сидеть же самой на лавке до утра? Так и милиционер мог подойти и попросить документы, которых у нее не было. Вторая причина, это жалость. Сережка молодой не целованный лейтенантик, которому возможно предстоит погибнуть в предстоящей смертельной круговерти, так и не испытав, что такое девичий поцелуй. Она одарила его такой радостью, как одаривает королева своим внимание вассалов. Кстати, целоваться он не умел. Время до утра у нее еще было, чтобы заполнить этот пробел в обучении. Володин оказался прилежным учеником и даже с инициативой, если судить по его рукам, тискающим грудь Екатерины. Большего она ему все равно не позволит, но и лишать этого удовольствия не станет. От признания в любви до похода в ЗАГС их отделил гул самолетов. Такой глухой, надрывный. Явно летели груженные. Девушка даже знала кто. Сергей снова достал часики. Начало пятого.
— Учения что ли? — недоумевал Сергей.
— Летят от границы, — тут же он сам засомневался в своих словах.
— Это не наши, — уверенно ответила Еремина.
— Вы, что в самолетах разбираетесь?
— Возле нас Тушино. Мы всегда бываем на авиационных представлениях. Это немецкие самолеты.
Аргумент с Тушино прошел.
— Провокация? — последовала следующая версия.
— Нет, Сережа, это война! — с такой уверенностью в голосе произнесла девушка, что он больше и не переспрашивал. Володин сорвался с места и побежал к расположению части.
Полоцк не бомбили. Здесь не было больших воинских частей. Немцы наверняка хотели сохранить для себя этот транспортный узел. Утром город ожил. Люди собирались группами и переговаривались, озираясь по сторонам. Уличные динамики сообщили, что в полдень выйдет важное правительственное сообщение. К двенадцати часам у всех динамиков города собрались толпы горожан. То, что она когда-то слышала по телевизору, теперь Катя слушала собственными ушами. Молотов обращался к советскому народу, сообщая о начале войны. Эти слова, звучащие из радиоточки, застывшие суровые лица людей, вся атмосфера заставляла, чтобы мурашки бегали по коже. Если рабочие и колхозники пытались осмыслить услышанное, то Катя упорно думала об одном, что делать? Как отсюда бежать? Первым делом отправилась на вокзал. Двухэтажное здание из красного кирпича уже было занято пассажирами. Люди толпились на перроне, ожидая хоть какого-нибудь поезда. Когда пришел скорый, Екатерина залюбовалась паровозом, который пыхал паром и шумел, словно живое существо. Для основной массы ожидающих граждан не было времени любоваться техникой. Начался настоящий штурм пассажирских вагонов. Взрослые и дети, мужчины и женщины, чемоданы, баулы, собачки, кошечки. Все смешалось. Проводники отбивались, как могли, пытаясь в первую очередь пропустить пассажиров с билетами. Несколько милиционеров взывали толпу соблюдать порядок, но призывы к разуму, оставались лишь призывами. От работников станции стало известно, что самолеты разбомбили поезд, идущий из Бреста. Такая информация лишь подливала масла в огонь. Катя поняла, что по железной дороге без денег и документов ей не уехать. Мало того, ей очень хотелось есть. Несостоявшийся шашлык остался в далеком 1995 году. Сейчас она была бы рада и краюхе хлеба. К сожалению, делиться провиантом с ней никто не собирался. С этой толчеи она выбралась в город. Полоцк, встретил ее длинными очередями в магазины и лавки. Выгребали все, керосин, соль, сахар, спички. Она попыталась попросить хлеба, но натолкнувшись на гневные высказывания в свой адрес, оставила эту затею. Так и побрела по улице голодная и не выспавшаяся. Деревянные домишки, перекошенные заборы и суетливо бегущие люди. Уставшая девушка присела на бревно, лежащее у тротуара, служившее здешним хозяйкам местом посиделок. В животе бурчало. Никогда бы не подумала, что чувство голода бывает таким ужасным. Девочка подросток набирала из колодца воду в два больших ведра. Когда она их подняла, то у Кати создалось впечатление, что девичьи ручонки вытянулись до самых колен. Красная от натуги девчонка тащила эти ведра, по одному ей известному маршруту. Еремина остановила подростка.
