Именно так решил поступить, в данный момент беспощадно задавивший свою гордость, но взявший на заметку обидчиков тот, кто в теле Абеля не имел возможности похвастаться хотя бы приемлемой физической формой, и кто, даже будучи вон Гимсом, являлся тогда, да, весьма боевым магом, но далеко не крутым мечником. Ну а Сулин в этом вот, так сказать, коллективе мог похвастаться разве что довольно широким кругозором и удивительно обострившейся после попадания памятью, где осело много чего полезного из того, что приходилось слышать и видеть на работе. Но по большей части причиной решения не строить сейчас из себя персонажа героического фэнтези было то, что возможные последствия от явно же ведущей свою незатейливую игру Гильдии никак не стоили понесенного урона. Ни смешного физического, ни субъективно болезненного морального. Не время ещё, пока не выделился из серой массы, заботиться о репутации.
А всё потому, что без побоев не ушел никто. Уже обзаведшиеся унизительными синяками новички быстро становились неинтересными встречающей их делегации, а потому спокойно теперь могли поспешить к ближайшей гильдии, чтобы поскорей попроситься под её защиту, милостиво предложенную ею. Всякие же хитрецы-беглецы не имели возможности проникнуть под защиту стен на холме, пока не получили своё, да ещё и с довеском, от со знанием дела преградивших им путь дубиноносцев. Ну а всевозможные сопротивленцы, чье достоинство было уязвлено неспровоцированной агрессией, и вовсе отхватили приличных тумаков, а не лишь символических, как менее гордые личности.
Понятное дело, по итогу все всё равно ушли на своих ногах, ведь членовредительством люди Косого не занимались, ясное дело, имея иные цели в этой своей, скорее психической, атаке.
— Всегда знала, что ты приспособленец, Абель, — презрительно высказалась, потирая ушибленный зад, топающая рядом одноклассница Ирма Махт. — Ты жалок! Тебя ещё не успели ударить, а ты, как презренный червь, плюхнулся в пыль и принялся молить о пощаде. Хорошо, что тебе всё равно отвесили!
— А что же ты за мной-то увязалась, а не носишься сейчас с Ка́уф, который, по дурости прикрыв грудью тебя неблагодарную, неслабо так в итоге получил? Да и не я один, справедливости ради, труса врубил. Вон, Крамс тоже прикинулся мертвым. Хитрый жук.
— Дурак! Не равняй себя, жалкую пародию на человека, и отважного Макса Кауф, — удивленно глянув на неожиданно отозвавшегося одноклассника, всё же ответила на претензию русоволосая и сероглазая Махт.
А на лице ее читалось при этом нечто навроде: «Оно заговорило, серьезно?»
— Повторюсь. Тогда почему ты не с отважным Максом Кауф сейчас?
— А я и не с тобой! Просто ты рядом идешь. Иди где-нибудь в другом месте, урод.
— А, я понял. Ты, неблагодарная, попросту трусливо сбежала, бросив своего защитника, и теперь вот, исходя желчью, попросту срываешь свою злобу. Бывает, чё. Что ж, тогда выслушай моё пожелание, будь добра. Не разговаривай со мной. А то я не выдержу и укорочу тебе язык. Разумеется, когда никто не будет видеть.
Ответа от удивленной небывалым событием Махт не последовало. Шутка ли дело, терпила Абель внезапно огрызается, и за его счет более невозможно посамоутверждаться или попросту сбросить раздражение. Скорее, поэтому, нежели всерьез приняв угрозу, она застыла как вкопанная и, проводив растерянным взглядом даже в осанке после Угорска поменявшегося юношу, предусмотрительно промолчала.
— Ты чего, Ирма? — догнала застывшую подругу чуть прихрамывающая Ки́тен Вальц, куда более, к слову, симпатичная голубоглазая блондинка. Но, как и остальные девушки из новоприбывших, красотка подверглась всего лишь формальному избиению, а о сексуальном насилии, которое, откровенно говоря, выглядело бы более чем закономерно, и речи не шло. Всё ж таки произошедшее было больше представлением, а «бандиты», если судить по специфическим мечам на поясах, состояли в Гильдии, поэтому так. — Что случилась-то?
— Этот... этот... он правда как-то поменялся, или мне кажется, Ки́ти?
— Да мы все, Ирма, поменялись сегодня. И внешне и внутренне, — а неудачно ступив, девушка, где-то, похоже, наколовшая в той суете ножку, скривилась и ойкнула. — Вот уроды, устроили тут этот цирк.
— Почему цирк?
— Да если б это были настоящие бандиты с соответствующими целями, то мы бы не отделались так легко. Они ж всего лишь впятером просто растоптали наши под три десятка. Нещадно! Захоти они, например, Бра́ух оприходовать, и нашу красотку-недотрогу ничего бы не спасло. Это тебе, вон, с твоим длинным носом хорошо, а нам, милашкам, тяжко тут придется.
— Вот ты сссу-у-у...
— Заткнись, дура! Правильно тебя Абель отшил. Нашла, блин, время лезть. Он, кстати, не дурак, оказывается. Странно, а я раньше не замечала. Надо бы приглядеться.
А тем временем упомянутый, негодуя по поводу того что в классе у прошлого него сложилась репутация отщепенца, и теперь придется что-то ещё и с этим делать, добрался наконец до ворот острога. Ну и получил возможность с пусть и незначительной, но всё же высоты оглядеть окрестности, где ему доведется провести остаток жизни. Если, конечно, он, как любой уважающий себя попаданец-прогрессор, не отважится реализовать уже сейчас зародившийся план по объединению пришельцеев-иномирян. Элементарно потому что они все поголовно грамотные и обладают более пластичным разумом. Ну и завоевать в итоге себе место под солнцем в новом мире. В таком, между прочим, в котором Сергею Сулину есть что предложить, в отличие от некоторых. Мало на что способные без своего магического оборудования древний нагибатор Кир вон Гимс, а тем более затурканный школьник Лин Абель, должны будут постараться в условиях, когда более чем 90% населения числят топор лучшим из инструментов. Хотя, это как посмотреть.
Так вот, невысокий, но приличных размеров холм располагался акурат в излучине речушки, на правом её берегу. Река эта, являясь одним из притоков более крупной на севере, впрочем, по пути собирая в себе еще несколько таких же, в целом была довольно извилиста, но в данном конкретном месте несла свои невеликие воды с юга на северо-восток, огибая упомянутый холм. К югу и дальше от него виднелась степь с перелесками, на севере — густой лес. Хотя и по правому берегу хватало эдаких рощ, окружавших далеко не маленький холм. К востоку были разбиты, откровенно, скромные поля, с севера граничащие с огородами, кои переходили в застройку из примитивных сооружений типа «избушка». Такие себе топящиеся по-черному срубы, чем восточнее, тем всё более напоминавшие совсем уж убогие землянки, а то и вовсе шалаши — на самом краю. Хотя и вполне себе большой своего рода барак присутствовал в цетре этого вот, с позволения сказать, посада, что раскинулся к северо-востоку от холма, между рекой и сельхоз угодьями, чей масштаб вызывал слезу жалости, особенно когда имеешь представление об их производящем потенциале в нынешнюю эпоху. Увы, но следов прогрессорства не наблюдалось от слова совсем, хотя, казалось бы, сам жанр велел.
Это что касается «пригорода», ну а на самом холме располагался «град» попаданцев. Хотя по нынешним временам именно что град, ну или город, потому как, собственно, огороженный. Строили его наверняка местные, но название сему Нахолмск, что больше в стиле пришлых. Представлял он из себя почти что ровный несколькосотметровый прямоугольник, обкопанный сухим так себе, если честно, рвом и с возведенным на образовавшемся таким образом ещё более убогом валу преимущественно частоколом. Хотя в некоторых местах ограды, судя по всему на особо опасных направлениях, имелись и по-старине сложенные из бревенчатых венцов пятиметровые примерно стены со стрелковой галереей и даже крышей. Так что не всё так плохо. Понятное дело, наличествовали и башни. Как без них-то? Аж семь штук, если посчитать надвратное сооружение за таковую. Застройка внутри была... бессистемная и весьма разнообразна, назовем это так. Но куда лучше, нежели в посаде.
— Эй, желторотики, Гильдия там, — «ненавязчиво» проявил заботу о новоприбывших стоявший на входе бородач в уже набившем оскомину коричневом плаще.
