Конечно же, самокат изготавливался не в таком секрете, как оружейные новинки. Поэтому не избежал пытливых взглядов учеников — талантливых юнцов от двенадцати до шестнадцати лет, обучавшихся в моей усадьбе техническим наукам. Позавчера я обнаружила Павлушу Волгина, успевшего соорудить копию невиданного двухколесника и рассекавшего на нем по аллеям. Пришлось договориться с Павлушей о том, что он спрячет свою игрушку на три дня, а в дальнейшем будет помнить о «привилегированном праве». Кстати, Павлушин самокат по ходовым качествам не уступал нашему, и парень был включен в группу разработчиков, призванных добиться, чтобы руль не клинило.
Подарок получился на славу. Легкий, быстрый, надежный — катайся, доченька.
Можно добавить — протестированный. Конечно же, мамой. Здание огромное, дети, живущие в правом крыле, так и не поняли, что за непривычные звуки доносились из левого, когда их мама носилась по анфиладе, изучая опасные повороты и удачно огибая углы. Или не всегда удачно. Ничего, жива и почти без синяков. Зато ощущение… Первый раз за эти девять лет каталась на двух колесах.
Слуги поглядывали вслед с удивлением, ворчали. Я не сомневалась — основное ворчание впереди, когда подарок будет вручен. Ничего. За эти годы я привыкла — все мои новшества будут встречаться ворчанием на любом уровне, от горничной до вдовствующей императрицы. Как управиться с императрицей, пока не знаю. Свои же люди пусть ворчат. Пока они сыты и не страдают от обидных барских чудачеств, легкая воркотня — плата за верность.
Если же самокаты войдут в моду, то воркотня сменится руганью: что за нечистая сила носится, сбивая людей и дразня собак? А может, этого не произойдет. Мостовые пока не настолько гладкие, чтобы разогнаться. Так что это новшество — для дворцов, для особняков с длинными коридорами. И хорошо — пусть юная аристократия приучится к простейшей механике…
Все эти мысли мелькнули у меня в голове за несколько секунд. А потом…
— Маменька-а-а! — воскликнула дочка и с разбега прыгнула мне на шею. Если бы Саша не подхватил самокат, к вчерашним синякам добавился бы новый, на ноге, от упавшего руля.
Спасибо, сынок! А доченьку я удержала. Или у меня силы растут, как у того греческого атлета, что сперва носил теленка, потом быка. Или своя ноша не тянет. Но устояла. И какая разница, кто это видит и что об этом думает.
Пока Лизонька обнималась и повторяла, как меня любит, Саша устроил тест-драйв. Сначала самокат чуть не вырвался из его рук. Потом повез, до ближайшей стены…
Я никогда не говорила сыновьям, что мальчики не плачут. Зато всегда убеждала их, что, если ты виноват, жаловаться нельзя. Поэтому Сашка просто потирал лоб — надеюсь, и шишки не будет.
Лизонька подняла самокат. Но не встала на доску, а попросила:
— Маменька, покажи, как кататься надо.
Если просят о мастер-классе — почему бы не продемонстрировать. Я встала, оттолкнулась, покатила по коридору. И резко свернула, чтобы не врезаться в человека, столь же резко идущего навстречу, — молодого секретаря Никиту.
— Эмма Марковна, здравствуйте, — сказал он, профессионально демонстрируя отсутствие удивления. — С карельского завода письмо.
Я вздохнула. Сама же приучила персонал, что любые новости, требующие моей личной реакции, доставляют безотлагательно.
Глава 4
Сентябрь 1824 года
Уважаемый мистер Дэниэлс!
Позвольте продолжить прерванный отчет. Итак, мы остановились на том, как меня разбудил протяжный гудок, который означал прибытие в Новую Славянку — так называлась усадьба миссис Шторм, по имени небольшой реки, впадающей в Неву неподалеку от упомянутой Ижоры. Я не хронометрировал время пути, но, несомненно, мы проделали его быстрее, чем на борту колесного парохода, не говоря уже о судне с несовершенным, экспериментальным винтом.
По пути к трапу мистер Макаров говорил о пассажирах. Господин с тростью — князь Козловский, прибыл с намерением продать железоплавильный завод на Урале. Вдова капитана надеется устроить своего сына в школу госпожи Шторм. По ее словам, мальчик очень любит науки, особенно точные, был определен в казенное военное заведение, жестоко наказан за чужую шалость, сбежал и отказался туда вернуться.
Болтовня собеседника не мешала моим наблюдениям. Я еще с борта оценил владения миссис Шторм. Вилла, или даже небольшое палаццо, изящно вписалась в прибрежный ландшафт. К дворцу примыкали хозяйственные постройки. Судя по кирпичным трубам, использовались паровые машины. По цвету дыма я определил, что они работают на каменном угле, не столь калорийном, как антрацит, но все же превосходящем по достоинствам привычные здесь дрова.
Рядом с пришвартованным винтоходом было судно той же конструкции, а слева, у грузовой части, несколько парусников и барж и третий винтоход, скорее всего буксир. Еще дальше, за высоким забором, находилось самое интересное для меня — верфь. Судя по лязгу, на очередной корабль устанавливали паровую машину.
От наблюдений меня отвлекла хозяйка, спустившаяся к нам по парадной лестнице. Миссис Эмма Орлова-Шторм оказалась очаровательной молодой особой, стройной и высокой. Мне известно, что дочери Евы прибегают к тысячам ухищрений, чтобы вечно выглядеть выпускницами пансиона, но миссис Шторм они явно не требовались. Она еще достаточно молода.
Менее наблюдательный визитер предположил бы, что хозяйка поручила приветствовать нас своей дочери, но уверенный, властный взгляд не оставил иллюзий. Перед нами была сама миссис Шторм, столь же покоряющая своей красотой, сколь винтоход своей скоростью.
— Я рада приветствовать вас, — произнесла она с легкой улыбкой…
…Которая если и не пропала, то на секунду замерла. Миссис Шторм явно увидела среди нас того, чьему визиту была не очень рада.
Но тут улыбка расцвела еще ярче. Хозяйка увидела двух офицеров, сошедших с корабля позже всех и стоявших особняком от остальных гостей. Она приблизилась и негромко обратилась к одному из них:
— Dear Prince, are you sure that your journey has gone unnoticed?
Я возблагодарил судьбу за нечаянную оплошность миссис Шторм: как я успел заметить, благородное сословие России знает французский и немецкий, немного стесняясь второго языка, а вот встретить знатока английского непросто.
В эту минуту к миссис Шторм подошел, видимо, секретарь, что-то шепнул и указал на меня. После такой легкой бесцеремонности хозяйке ничего не оставалось, как обратиться ко мне.
— Сэр Томас, я рада, что столь знаменитый путешественник посетил мои владения, — произнесла она на немного неуверенном английском и продолжила на более доступном французском: — Чуть позже мы пообщаемся подробней, а пока я предлагаю вам познакомиться с моими владениями.
Слова явно адресовались всем гостям. После этого миссис Шторм и офицеры направились в сторону верфи, а мы — в дом.
В гостиной на первом этаже нас ожидали легкие напитки и аперитивы: лимонад, морс из диких русских ягод, ржаной сидр — квас, крюшон, а также закуски-антре. Господин с тростью желчно заметил, что подавать квас гостям — моветон, я же впервые попробовал этот напиток, признав его умеренно кислым и вполне приятным. Лакеи обращались к гостям по-русски и по-французски, причем вели себя столь галантно, что любое грубое обращение с ними казалось недопустимым и без предупреждения.
Из развлечений гостям предлагались журналы и газеты, по своему разнообразию сделавшие бы честь и королевской библиотеке. Вероятно, свежий номер «Таймс» прибыл в Петербург уже сегодня.
Одну из стен занимала карта, вернее, схема Северного полушария — России и прилегающих стран. Именно схема: масштаб был соблюден достаточно вольно, но я уже скоро разглядывал карту не столько критическим, сколько заинтересованным взглядом. Я с особым интересом отметил начертания морей, окружающих Японию, и немного удивился тому, что остров Сахалин, или Карафуто, отделен проливом от материка. Занятно, что на схеме были рисунки, символизировавшие богатства тех или иных областей России — залежи металлов, соли, угля. Увы, ничего нового для себя я не открыл, все эти месторождения давно разведаны.
