Да, ещё один нюанс. Грузовики несколько подорожали.
— Из-за повышенного спроса?
— Нет-нет, изменения в конструкции: добавлена аккумуляторная батарея и устройство плавного пуска двигателей, которое регулирует пусковой ток на старте, если вам это о чём-то говорит.
— Вообще-то — да, говорит. И сколько оно теперь стоит?
— Также переработана и усилена электрическая проводка и установлены электрические фонари. Ещё усилены тормоза. Новый вариант стоит три тысячи семьсот двадцать девять рублей семьдесят копеек.
«Доработок максимум на полсотни, а добавили больше двух с четвертью!»
«Да, деда, похоже на то — добавили, как ты говоришь, „свиристелок“, кроме аккумулятора, чтобы обосновать подорожание. Самое обидное, что фонари эти нам совсем не нужны, проводку и тормоза так или иначе будем переделывать, а аккумуляторы покупали дешевле».
«Ещё добавь не круглую, с точностью до копеек, цену — для имитации объективности её расчёта. С другой стороны — грех жаловаться, всё равно дешевле и лучше любого другого варианта».
— Беру. Всё ещё выгоднее других вариантов, а, главное — не надо заправку искать.
— Тогда послезавтра после обеда ждём вас у нас в салоне.
— А обед у вас во сколько, напомните?
— Мы работаем без перерыва. Простите, я неверно выразился — после часу дня, если поезд не опоздает.
Распрощавшись, решил для себя, что поеду к двум — есть подходящий поезд, что прибывает в Минск без двадцати два. Обязательно возьму с собой очки платок для защиты лица. И кожаную одежду на смену — надеюсь, в салоне найдётся комната, чтобы переодеться. Свои ошибки во время прошлой поездки, когда вдоволь наелся пыли, повторять я не собираюсь. Заодно и Машу провожу — очень удачно именно послезавтра в половине третьего в Минск прибывает проходящий скорый поезд, который идёт из Риги через Минск, Курск и Ростов в Таганрог, соединяя Балтийское и Азовское моря. Ходит он каждые три дня, билет стоит заметно дороже, чем в обычный пассажирский, зато паровоз на магической тяге разгоняет состав до шестидесяти километров в час и останавливается он только на крупных станциях, за счёт чего Маша будет в Могилёве не позже восьми вечера. Пятьдесят два рубля семнадцать копеек, конечно, существенно больше, чем тридцать семь сорок, но несравнимо меньше, чем спокойствие за Машу.
Закончив со звонками и расчётами я, уже нигде не задерживаясь, двинулся кратчайшей дорогой к дому. Дороги были не в лучшем состоянии, сильно разогнаться не давали, но добрался я, преодолев оставшиеся двадцать километров, чуть больше, чем за сорок минут. Устал, правда, как собака, прости Рысюха за сравнение. Настолько, что последние минут десять-пятнадцать рулил скорее дед, чем я. Зато я за это время немного пришёл в себя.
Вывалившись из фургона, тут же попал в ласковые, но цепкие лапки своей любимой, был поцелован, обфыркан и отправлен в душ. После душа, который парадоксальным образом одновременно и разморил, и придал сил, был неспешный семейный ужин, плавно перешедший в рассказ о сделанном за день под чай со свежей выпечкой. Вытащенные из принесённого Муркой пока я мылся саквояжа наличные впечатлили дам, бабуля так даже прослезилась:
— Мы за пятнадцать лет еле-еле накопили половину от этого. Видел бы Викеша…
— Да, сумма крупная — но полученная случайно и с огромным риском. Да и расходы выросли. Развитие Викентьевки, включая прокладку дорог, строительство портала — всё это стоит на порядок дороже, чем ранее задуманное восстановление имения. А ещё вокруг портала, если изнанка окажется полезной, построить нужно будет кучу всего, плюс выкуп земли, пусть и по фиксированной ставке — это тоже сотня тысяч, если не сказать — сотни.
Я вздохнул и отпил чая. Бабушка продублировала мой вздох.
— Были расходы, точнее — планы ценою в десятки тысяч и годовой доход в единицы тысяч. Теперь доходы измеряются десятками тысяч — а расходы сотнями, причём «покупок» уже не одна-две, а минимум три-четыре. В общем, не считая увеличения сумм — ничего не изменилось.
— Ты не прав. Изменился уровень.
— Да, девочка. Юра, смотри: то, что казалось неподъёмными расходами, на которые требовалось копить десятилетиями — сейчас можем оплатить, даже не трогая основной капитал. Что до случайности и неповторимости дохода — мы уже говорили об этом с тобой. У всех крупные доходы — разовые и кажущиеся случайными.
— Бабуль, для нас сейчас крупные доходы — это не пара десятков, а пара сотен тысяч.
— И это подтверждает, что наш род, благодаря тебе вышел на следующий уровень.
— И у тебя, милый, есть такие доходы, о которых ты говоришь. Вспомни сумму контракта за грампластинки. Сколько там планируется за год?
А ведь и правда. У меня даже сон прошёл от осознания этих очевидных фактов. Так что я только головой покачал — ведь и сказать нечего. Выпив ещё глоток чая, я внезапно душераздирающе зевнул.
— Устал, милый?
— Жутко. Плечи и спина вообще каменные, после горячего душа хоть немного легче стало, но всё равно.
— Пойдём, я тебя разомну хоть немного.
Попрощавшись с бабушкой и пожелав её спокойной ночи, мы пошли в мою — бывшую папину — комнату. Разумеется, массаж перешёл в нечто большее. Но мы опять сумели вовремя остановиться и Маша ушла ночевать к себе, в бывшую мою комнату, оставив мне только запах на подушке. Ох уж эти приличия!
Следующий день прошёл в немногочисленных домашних делах, к которым меня допустили, рисовании эскизов деталей новой несущей рамы для фургона и общении с Машей, которая периодически забегала ко мне в кабинет — посмотреть и послушать, чем
