Молча поклонившись каждой, по знаку Хоноки он сбросил стопоры и распахнул створки, отступая в сторону.
Решетников, о чём-то оживлённо беседовавший с мойщиком окон на высоте в две сотни метров снаружи, попрощался с братом по разуму едва не в обнимку:
— … верну после обеда! Вечером с меня пиво в Кохаку!
Русоволосый зачем-то набросил на плечи форменную куртку с логотипом компании, которую только что своими руками стащил с сотрудника клининга (последний остался в комбинезоне).
Уэки обратила внимание, что контейнер уже был замотан в какую-то тряпку, видимо, позаимствованную здесь же (или даже по пути с первого этажа на восьмидесятый, мало ли).
Решетников подхватил сетку с грузом и шагнул через подоконник.
Хаяси вздохнула, демонстративно глядя в сторону.
Ута энергично зашевелила губами, красноречиво косясь на стоящего сбоку хозяйственника.
— Хаяси-сан! Уэки-сан! — сообразил, спохватившись, стажёр, вспоминая об этикете и наконец-то кланяясь руководству как полагается. — Каковы наши дальнейшие действия?
— Помогите, пожалуйста, донести груз до четвёртой серверной, Такидзиро-сан, — приветливо кивнула айтишница, дожидаясь запечатывания окна и ухода рабочего. — Вашего непосредственного начальника я предупредила лично. В вашем отделе знают, что вы задерживаетесь по моей просьбе.
— Если не поможете, может получиться печально. Встреть мы в коридорах кого угодно, — ухмыльнулась Хаяси, — в компании тут же поползут слухи: целых два директора таскают вместе дурацкий ящик. В такой оригинальной сетке…
— … чего не хотелось бы. Мои люди старательно заняты смежниками на ревизии, — честно подхватила айтишница. — Если кого-то из них дёрну сюда для переноски, это привлечёт внимание. Не хотелось бы, — повторила она.
Русоволосый, похоже, проникся сценой, как они вдвоём на каблуках тащат кубический контейнер — поскольку солидно кивнул с задумчивым видом:
— Конечно.
Они прошли первый поворот, когда Хаяси поинтересовалась:
— Такидзиро-сан, могу задать личный вопрос?
— Наверное, — озадачился светловолосый. — Разве я могу сейчас ответить нет?
— Мне показалось, вам правила не писаны… Почему вы соблюдаете этикет с низовыми сотрудниками, но напрочь игнорируете даже элементарное при общении с начальством? — финансистка мазнула взглядом по вытягивающемуся лицу голубоглазого и уточнила. — Это не претензия, исключительно моё личное любопытство. Ваш ответ никак не повлияет на положение в компании, по крайней мере, с моей подачи.
* * *
— Такидзиро-сан, почему вы соблюдаете этикет с низовыми сотрудниками, но напрочь игнорируете даже элементарное при общении с начальством?
После этого вопроса Хоноки Хаяси едва не спотыкаюсь о собственную ногу: не будешь же объяснять про рассинхрон в чужом мозгу между автопилотом и пилотом.
И что нынешние мозги достались мне по наследству буквально три минуты назад, из-за чего в ближайшем будущем предстоит непростой и невнятный период самоотладки — такого тоже объяснять не будешь.
— Это не претензия, исключительно моё личное любопытство, — торопится оговориться финансистка, хотя её пронизывающий взгляд прямо говорит об обратном.
— Я же не всегда такой, как был только что внизу, — отвечаю искренне. — Обычно веду себя иначе. Просто мы с вами увиделись впервые в достаточно уникальный для меня момент, — и здесь правда, только правда, ничего кроме правды.
Пока ехал вверх по внешней стене здания в корзине для мытья окон, кроме занимательного общения с коллегой по цеху на бусте проанализировал по верхам имеющуюся память.
Если коротко, в текущий образ вживаться и вживаться.
— Простите мою невольную грубость внизу, — изображаю принятый здесь поклон на ходу. — Это был не вызов вам, скорее, моя машинальная реакция на неожиданный стресс.
Сразу после попадания шаблоны поведения на автопилоте были мои родные, не этого тела. Конечно, нужно бы откорректировать, но это требует времени.
— Вы о расставании с невестой? — понимающе кивает Хаяси, расслабляясь. — Кстати. Приношу и свои извинения: я непреднамеренно стала свидетелем вашего разговора, потом просто решила не вылезать наружу. Чтобы не мешать.
— Да, я об этом. Когда тебя неожиданно бросает близкий человек, с которым ты планировал быть в этой жизни до конца, лично мне сложно демонстрировать рассудительность, хладнокровие и скрупулёзное следование любым канонам. В том числе, этикету с начальством. — Поясняю ровно, спокойно, бесстрастно. — Особенно по горячим следам случившегося. Пользуясь случаем, приношу извинении за свои реплики и поведение внизу, если вы сочли их бестактными.
— Считается, — кивает Хаяси. — Извинения приняты. Хотя по вашему виду было незаметно, чтоб вы прям исстрадались оттого, что вас бросили!
— Какая разница, кто как выглядит? Даже в такие моменты? — пожимаю плечами. — Главное — что у человека внутри. Вы же не можете знать, что я при том разговоре чувствовал? Возможно, моё сердце разрывалось от боли, а спокойствие я лишь изображал.
— Выглядели более чем достойно, — заявляет финансистка серьёзно, одаривая меня оценивающим взглядом. — Не моё дело, но за вашу бывшую невесту мне стыдно. А вами лично можно было гордиться в тот момент, особенно с учётом деликатных финансовых нюансов, — она намекает на то, как я решительно махнул рукой на «свадебный» счёт, оставив всё Тике Такахаси и не став устраивать скандалов.
Уэки, с откровенным интересом слушая разговор, одновременно не забывает профессионально следить за движением каких-то точек на трёхмерной диаграмме.
Заглянув в её экран, понимаю, что это схема небоскрёба — его части, по которой мы сейчас шагаем.
— Внимание. Кажется, проблемы, — сипит айтишница за мгновение до того, как сворачиваем за угол.
Я предусмотрительно отстал на пару шагов, оттого в четвёрку людей с чёрно-золотыми бейджами Наблюдательного совета девицы врезаются без меня.
Следующую половину минуты две группы руководителей, находящиеся в состоянии холодной войны, приносят взаимные извинения, только что не расстреливая друг друга взглядами.
Фамилии чёрно-золотых лично мне ни о чём не говорят: видимо, предшественник с небожителями в принципе не сталкивался, даже через документооборот.
Самый ближний что-то прикидывает, переводит взгляд на сетку в моей руке и обращается к Уэки:
— Ута-сан, я вынужден повторно попросить вас предъявить для осмотра всё оборудование. В том числе то, которое ещё не поставлено на баланс айти-департамента, но уже вам передано по факту.
— Хаяси-сан, этот человек с вами? — второй указывает на меня. — Что у него в руках?
Буст на мыслительные процессы активирован, потому реагирую без паузы:
— Just support me. Что за тип? — делаю шаг вперёд, закрывая девиц и обращаясь через плечо к финансистке. — Хонока… сан, чего он раскомандовался?
Английский здесь не в ходу, это следует из доставшейся в наследство памяти. Даже самые крутые воротилы бизнеса кроме родного языка часто никакого второго не знают.
В отличие от мужиков, айтишница поймёт сто процентов — профессиональная специфика. Финансистка, хочется верить, тоже, по той же причине. Либо ей подруга знаками объяснит.
А если даже кто-то из ревизоров окажется с инъяза, то потенциальное разбирательство по брошенной фразе всё равно ничего не даст: мало ли, в чём именно я прошу женщин себя поддержать. Особенно если предположить различные варианты наших с ними отношений.
* * *
— … чего он раскомандовался? — голубоглазый среагировал так стремительно и выглядел настолько естественно, что финансистка в первую секунду слегка растерялась.
Положение спасла айтишница:
— Такидзиро-кун, это комиссия наблюдательного совета. Я не успела тебе сказать, но у меня в департаменте с утра ревизия. Извини.
Смотрелась при этом Ута, что интересно, тоже убедительно.
Мы сейчас похожи на троицу «приятелей», приняла чужую игру Хонока. Как вариант. Нашей беседы эти из-за угла не слышали, а хафу в амплуа носорога ведёт себя, словно он — герой-любовник и отношения между нами… можно не продолжать.
