Тот день доныне отмечается как День памяти Невинных, и с тех пор любой посетитель старается идти в лабиринты кургана только с оружием. Вот такую грустную, но жутко волнительную и таинственную историю мне поведала Мансана по пути к кургану и в самом начале продвижения в его внутренностях.
Мне-то сразу стало понятно, что из империи зроаков имеется непосредственный переход в одно из мест кургана, и тогдашний император этим воспользовался. Пока я еще не понимал конкретно, кто такие эти зроаки, но наверняка самые злейшие и кровные враги местного населения. Становилось понятно, что агрессоры не знали про опасность потери памяти или слишком понадеялись на свои силы, вот их Грибники или, может, силы самого кургана и превратили в дебилов. Но сам факт и величина этой силы меня напугали тоже основательно: более трех тысяч элитных воинов никак не смогли ей противостоять. Так что правильно я не рискнул оставаться на ночевку в этом месте.
Теперь следует как можно скорее просчитать местные сутки, перевести это на время Земли и вычислить, в какой момент сюда ввалятся мои три обеспокоенные подруги. Будет настоящей трагедией, если они умудрятся это сделать ночью.
Конечно, я до того времени и сам постараюсь вернуться в родную Лаповку, но фиг его знает, как оно на самом деле все сложится.
Пока же я с максимальной интенсивностью, а порой включая и диктофон, когда словоохотливая Мансана сыпала цифрами, упоминала года или оперировала мерами длины и веса, старался не подавиться сыплющейся на меня информацией. Оказывается, каждое удивительное панно на сводчатых потолках и в самом деле считалось некоем подобием карты. Причем на некоторых из них со стопроцентной уверенностью просматривались соседние страны, государства и империи. В том числе и империя Гадуни, со злейшими врагами всего живого зроаками. А цветовые сполохи, носящиеся по камням, давали информацию о численности населения, расположенных в недрах полезных ископаемых и наибольшей концентрации населения в определенных местах. То есть сосредоточивающуюся на границе армию агрессоров здесь могли бы заметить легко и вовремя поднять должную тревогу.
Елки-палки! Очередные чудеса, на которые я взирал с отвисшей челюстью! Здесь уже не просто электричеством пахло, а настолько величественным и непонятным колдовством, что у меня от трепетного восторга по спине мурашки пробегали. Хотелось не сходя с места засыпать вопросами о сути, структуре и вариантности местных чудес, но я прекрасно понимал: и так все идет – лучше не придумаешь. К тому времени я уже понял, что если ты не похож на зроака, то тебя никто и трогать особо не станет. Хотя наверняка и тут борьба со шпионами велась на должном уровне. Все-таки не со всеми дальними соседями местная империя Моррейди находилась в дружественных, доверительных отношениях. Но моя мелкая сущность, удачное заблуждение по поводу происхождения с каких-то там гор наверняка сразу исключали меня из потенциального круга подозреваемых. А так как язык во всем здешнем мире был един, то и мою косноязычность могли легко списать на болезнь, дикость или просто на физическое несовершенство. О едином языке я понял со слов Мансаны, когда она показывала на очередное панно:
– Это Шартика, царство мертвых ешкунов. Там теперь никто не живет, и любой туда забредающий быстро умирает. Ни птиц там нет, ни животных. Говорят, их уничтожили шуйвы, а земли прокляли за то, что ешкуны пытались говорить на ином языке, отличном от всемирного.
То, что все государства здесь именовались только царствами, империями или княжествами, я уже понял. Зато после этого пояснения догадался о всеобщем языке и о том, что шуйвы – это некое подобие богов. Раз они могут уничтожать, проклинать и двигать вагоны местного метро своей необычной силой, то не иначе как имеют божественную силу. Хо тя… может, это речь идет все о тех же Грибниках? Или вообще о каких-то космических пришельцах с невероятно продвинутыми техническими инновациями? Тоже сбрасывать со счетов такой вариант не следует.
Тем более количество вариантов возросло, когда девушка снизошла еще до одного пояснения. Перед тем я несколько раз тыкал рукой в мелькающие панно над головой, и она просто отмахивалась одним неясным для меня словом: «Неведь!» Но когда я понял что «Неведей» здесь подавляющее большинство, стал настаивать на ответе, и она пояснила:
– Никто не знает, где эти страны находятся, хотя хранители и поговаривают, что это не страны, а иные миры. Но это только догадки некоторых, самых старых.
Мне вспомнился мой вчерашний благодетель, приведший меня в южную пейчеру, и пришла в голову идея поинтересоваться:
– А как становятся хранителями?
– Никто не уверен и говорят разное, но, мне кажется, тут тоже шуйвы виноваты. Потому что у любого посетителя в голове вдруг может раздаться тихий голос и предложить: «Хочешь охранять Сияющий курган?» После чего надо пройти в зал Трех Щитов и положить ладони на лобный камень. – Заметив, как я стал оглядываться недоуменно по сторонам, она догадалась: – Ты вчера не был в этом зале? Могла бы и сама догадаться. Пошли!
И вскоре мы уже стояли возле главной сокровищницы кургана. Если описать несколькими словами, то основной монумент состоял из трехгранной стелы, упирающейся в свод, на каждой из граней которой находилось три высоченных щита метров по шесть каждый. Причем металл весьма напоминал нержавейку, а камень основания несколько выступал в стороны и назывался лобным. По кругу зала располагались ступеньки, на которых в пять рядов могли сидеть паломники, любоваться, разговаривать и в том числе закусывать. Мы тоже направились к свободному месту, а Мансана с удивительной работоспособностью продолжала давать мне объяснения и отвечать на мои вопросительные ужимки:
– Конечно, хранителем стать предлагают только самым лучшим, честным и бесстрашным. Да и то чаще не в самое первое посещение. У кого раздается голос в голове, подходит к лобному камню, возлагает руки, и тот начинает светиться. И музыка торжественная начинает играть. Вот тут большинство и ждут таких случаев, хотят посмотреть на мерцания и послушать музыку. Мне тоже два раза посчастливилось ее слышать. До сих пор вздрагиваю от восторга. Мне? Хранительницей? Нет, женщинам вообще не предлагают. Отказаться? Запросто, таких случаев тоже очень много, особенно когда человек издалека и у него там остались семья, хозяйство или прочие интересы. Даже после прослушивания музыки многие уходят, не соглашаясь. Правда, со временем они опять возвращаются и имеют право в любое время прикоснуться к лобному камню и послушать музыку. Таких людей, как правило, потом назначают на высокие должности, приглашают в императорскую гвардию и предлагают любую работу в государственных органах. Потому что они самые честные, храбрые и справедливые.
– Во как! – удалось мне высказать свое удивление, когда повисла короткая пауза в монологе.
– Хотя имеются случаи, когда новые хранители и семьи в столицу перевозят. Ведь живут они в специально для них предоставляемых квартирах, которые их семья должна освободить после смерти хранителя или его ухода на отдых по старости.
– А если некуда семье податься?
– Выделяют пару комнат в новых зданиях на окраине Рушатрона.
– Ага. А мне или тебе дотронуться можно?
– Даже не пробуй! – рассердилась моя проводница. – Засмеют – раз, и не получится – два! Лобный камень к себе подпускает только услышавших голос. Даже ни один зроак не смог повредить монумент или приблизиться к камню триста шестьдесят лет назад. Да чего там, они вообще ни единого повреждения кургану не нанесли.
– Может, не успели?
– Ха! Не смогли!
Бутербродов мы с собой не взяли, да мне и кушать-то не хотелось после переедания во время обеда. Но девушку многочасовая экскурсия несколько утомила, и она явно проголодалась. Заметно было, как она проглотила подступившую слюну, глядя на подкрепляющееся рядом с нами семейство. И я вовремя вспомнил о шоколадке:
– Вот, попробуй восточное лакомство.
Я снял обертку из вощеной бумаги, оставив ее под пальцами, и протянул угощение. С некоторым недоверием девушка покрутила угощение в руках, принюхалась и откусила вначале только маленький кусочек. Потом – гораздо больший, и вскоре ее личико заискрилось удовольствием.
– Как вкусно! Что это такое? Я никогда такого не пробовала. Как называется? – зачастила она вопросами.
Но я в своей манере великого актера из погорелого театра лишь таинственно улыбался, а всеми остальными жестами и шипениями пояснил, что вскоре моя проводница получит еще больший подарок. Он у меня и в самом деле был, тем более большой, с начинкой из лесных орехов и изюма. Для себя берег, потому как сам обожал! Но ведь надо же как-то дополнительно вознаградить моего очаровательного экскурсовода по новому миру? За все те новости, сведения и информацию, которые она предоставила за сегодняшний день, мне для нее и… хм, камеру и пистолет я ей, конечно, не отдам! И монеток с дедушкой Лениным раздаривать не захотелось, жаба задавила. А вот шоколадки – не жалко! Пусть шоколадка даже очень большая и очень даже предпоследняя.
