Начало светать, но простые рабочие и служащие не торопились покидать свои дома, всё ещё опасаясь происходящего на улицах. Тела убитых успели убрать, раненых перенесли по госпиталям и больницам, лужи крови присыпали землёй и песком. Следы побоища спешно убирали, однако встречаться со злыми вооружёнными солдатами, казаками и юнкерами никто не желал, опасаясь быть принятым за ещё одного большевика.
Задерживали всех, кто хоть как-то походил на революционера. Рабочих, матросов, солдат. Для выяснения личности, потому как разбежаться по подворотням, скидывая оружие в ближайшую речку или канаву, успели многие. Битва была проиграна окончательно и бесповоротно, и для дальнейшей борьбы, на которую многие из них надеялись, им теперь было необходимо улизнуть из лап законной власти.
Кому-то это удавалось. Кому-то нет. Комитету государственной безопасности пришлось даже развернуть целые пункты временного содержания, закрывая задержанных в конторах и обычных домах, потому как тюрьмы и без того переполнились, а конвоировать всех и каждого было банально некому.
В Петропавловскую крепость, и без того переполненную, отправили уцелевших матросов с «Авроры», посмотреть, так сказать, в глаза тем, кого они накануне обстреливали. Сам корабль не трогали, только выставили небольшую, чисто символическую, охрану, чтобы местные ничего не стащили и чтоб мальчишки не пытались забраться на борт.
Когда снова громыхнула пушка в крепости, возвещая о наступлении полудня, все напряглись.
Генерал Корнилов как раз закончил выслушивать доклад Врангеля о произошедшем за ночь. Поспать Верховному удалось едва ли сорок минут за всю ночь, но он всё равно умудрялся выглядеть бодрым и свежим.
— Это всё, Пётр Николаевич? — спросил он у командующего Петроградским военным округом.
Врангель, на самом деле, успел проделать большую работу по замене запасных полков и выводу их из революционного Петрограда, начиная с самых разложившихся. Иначе взбунтовавшихся запасников было бы гораздо больше. Но даже те, что остались и на первый взгляд казались надёжными, в решающий момент вышли из казарм по указке военно-революционного комитета, а не своих командиров.
— Так точно, Лавр Георгиевич, — чёрный барон кратко пересказал Верховному все события минувшей ночи, о многих из которых Корнилов уже знал, а в некоторых ещё и участвовал.
— Что с зачинщиками этого мероприятия? — спросил Корнилов.
— Пока не нашли, но это епархия Батюшина, — покачал головой Врангель. — Мне он не докладывал. КГБ работает.
— Работает… — буркнул Верховный. — Сегодня все вместе работаем, я лично за пулемётом стоял… С Батюшиным я ещё пообщаюсь.
По итогам сегодняшнего дня наверняка немало людей вылетит со своих постов и назначений, но к барону Врангелю никаких претензий не имелось. Тот сделал буквально всё, что мог сделать на своём посту.
— Разрешите идти? — спросил Врангель.
Замученный ворохом обязанностей генерал-майор страстно желал отдохнуть. Он, в отличие от его начальника, на звание железного не претендовал, просто делая свою работу и стараясь делать её хорошо.
— Останьтесь, Пётр Николаевич, — сказал Корнилов. — Присядьте. Может быть, чаю?
— Нет, благодарю, — от чая барон отказался, но за стол всё-таки присел.
— Ну, как хотите, — пожал плечами Верховный. — Для вас, наверное, не секрет, что я именно Вас вижу преемником?
По крайней мере, пока что. Других кандидатов генерал Корнилов пока не видел, сколько бы ни пытался искать. Киров себе на уме, Голицын не потянет, из прежних временщиков никого на пушечный выстрел подпускать нельзя. Один только Врангель смотрелся более-менее нормально в этой роли, и его стоило подготовить.
— Некоторые, гм, слухи… Признаюсь, слухи до меня доходили, — сказал Врангель. — Но я считал, что это просто чьи-то интрижки.
— Слухи иногда оказываются правдивыми, — заметил Корнилов. — И что вы об этом думаете?
— Думаю, вам виднее, Лавр Георгиевич, — пожал плечами барон.
Скромничает. Чёрный барон не только умён и находчив, но и неплохо разбирается в политике, популярен не только в войсках, но и в обществе. Немного младше Корнилова по возрасту, но это, с какой-то стороны, даже плюс.
— Да, пожалуй, — усмехнулся Корнилов. — А насчёт немцев что думаете?
— Ничего. Пока дерутся — бить, как будут мириться — станем мириться, — бесхитростно ответил Врангель. — Сильный соперник.
Корнилов несколько раз кивнул, покручивая усы. Нужно было проверить ещё кое-что.
— Согласен, — сказал он. — А про союзников наших что скажете, Пётр Николаевич?
Там, в будущем, он не единожды натыкался на материалы про то, как чёрный барон по кусочкам якобы продавал страну англичанам и французам, возглавив Белое движение исключительно по указке Антанты.
Барон удивлённо вскинул брови, пытаясь прочитать мимику собеседника, но генерал Корнилов оставался непроницаем, с хитрым прищуром наблюдая за ним.
— Как бы помягче выразиться, Лавр Георгиевич… Это хищники, — после некоторой паузы произнёс Врангель.
— Я бы сказал, стервятники, — вставил Корнилов.
— Можно и так сказать, — согласился барон. — Но увы, мы вынуждены от них зависеть.
— Это как же? — хмыкнул Верховный.
— Экономически, политически… В военном отношении, — перечислил Врангель.
Спорить с этим, конечно, было трудновато. Россия всё ещё сильно зависела и от поставок, и от политической воли Лондона и Парижа, но генерал Корнилов изо всех сил старался это изменить, чтобы страна могла называться по-настоящему независимой. Если понадобится — вплоть до соответствия идеям чучхе. В начале двадцатого века автаркию всё-таки гораздо проще реализовать.
— Это верно, — сказал Корнилов. — И я пытаюсь это исправить, покуда всякие продажные господа из прежней Государственной Думы только и думали, как бы выгоднее распилить и продать нашу с вами Родину.
Это удивительным образом напоминало Корнилову лихие девяностые, когда целые градообразующие предприятия продавались на металл, а самые перспективные учёные и опытнейшие специалисты уезжали за океан в поисках лучшей доли. На трупы империй всегда слетаются падальщики, и обязательно должен прибежать сторож с крепкой палкой, чтобы их разогнать. Сильный лидер. Каким стал Иосиф Сталин через десять лет после революции, каким стал Владимир Путин через десять лет после развала СССР. В этом варианте истории таким лидером станет Лавр Корнилов, и гораздо раньше обычного срока.
Глава 42
Кресты
Ищейки прошерстили весь город сверху донизу, изо всех сил стараясь выполнить приказ Верховного и доставить к нему руководителей мятежа. Однако даже с их именами и точными описаниями внешности это оказалось не так-то просто. Профессиональные революционеры, полжизни положившие на борьбу с царизмом, задействовали весь свой опыт, чтобы уйти от слежки, меняя внешность, сливаясь с окружением и прикидываясь ветошью.
Пришлось пообещать своё помилование тем, кто раскроет их местонахождение, и только тогда информация из тонкого ручейка чистосердечных признаний превратилась в полноводную реку доносов.
Члены ВРК участия в боевых действиях не принимали, оставаясь в тени в лучших традициях английской разведки, так что формально их даже не за что было арестовывать, но было бы желание, а повод арестовать всегда найдётся, так что их взяли на одной из квартир Петроградской стороны.
Даже без ненужной пальбы и сопротивления. Почти все они были здравомыслящими людьми и понимали, что их плотно обложили со всех сторон, а сопротивление, тем более, вооружённое, только ухудшит их положение.
Так что их просто вывели на улицу под щелчки фотокамер, погрузили в автомобили и разместили в Крестах со всеми удобствами, пока что даже не допрашивая. Корнилов ясно дал понять всем, что хочет лично поговорить с лидерами восстания, с глазу на глаз, и все следственные мероприятия проводить разрешается только после этого.
Верховный ради такого дела даже оставил все дела на своих заместителей, радуясь как ребёнок. Поговорить, просто поговорить с лидерами большевиков оказалось до жути интересно и интригующе, хотя генерал догадывался, что его просто обзовут сатрапом, узурпатором, контрой и бонапартом, отказываясь разговаривать вообще.
