Так как по закону работать был обязан каждый совершеннолетний гражданин СССР (кроме нескольких исключений) то огромное количество бывших сотрудников было откомандированно в колхозы и совхозы — крепить продовольственную безопасность страны.
Естественно, многие не хотели этим заниматься и противились назначению и всеми силами пытались отказаться от выпавшей им работы. Но общественное мнение, и отряды особо ответственных комсомольцев обладающих способностью убеждения даже самых ярых противников нового порядка вещей, сделали своё дело. Получив столько рабочих рук (пусть даже и не всегда мотивированных) сельское хозяйство начало развиваться бешеными темпами. Теперь корма заготавливались в гораздо больших объёмах, коровы и прочая живность получив дополнительный надзор и уход стала гораздо меньше болеть, лучше набирать вес и давать больше молока. Да и само состояние техники и построек в селе многократно улучшилось. Теперь в поля не выходили кое-как едущие ржавые трактора наспех перемотанные проволокой — их ремонтом и обслуживанием занимались, пусть и не очень умелые и привычные к труду, но не пьющие мужчины обладающие просто огромным количеством свободного времени.
Правда с проблемой пьянства в сельской (да и не только в сельской) местности мне пришлось решать весьма кардинально. Если раньше я пользуясь личной ПЭ изменял направление нейропотоков в головах окружающих меня алкоголиков, после чего харкал кровью и по нескольку дней отлеживался в постели, то теперь я выработал другую тактику. Теперь я лично не воздействую на пьяниц, а веду активную пропаганду недопустимости асоциального образа жизни и поведения. Свои доклады я зачитываю среди активных сторонников этих идей — так закреплять их в нейропространстве слушателей гораздо проще, так как они и так были полностью на моей стороне. Но благодаря “особому” на них воздействию, они могли нести эти идеи в массы, с просто чудовищным уровнем убеждения. И благодаря именно их просветительской деятельности, население сёл и деревень массово переходило на сторону трезвости. Конечно, не всё, некоторые люди то ли обладали такой высокой невосприимчивостью к нейро пропаганде, то ли просто невероятной зависимостью от спиртосодержащих жидкостей, что они как пили и изготавливали в кустарных условиях алкоголь, так и продолжали этим заниматься несмотря на активное давление односельчан и заезжих лекторов.
Но не только сельское хозяйство испытывало невероятный подъём. Многие вяло текущие, а то и законсервированные стройки наконец получив достаточное количество рабочих рук резко активизировались. Так за рекордное время были достроены множество предприятий, жилых домов и объектов социального характера, типа детских садов, школ, домов культуры, и больниц.
Конечно, помимо разного рода разнорабочих и подсобников стране требовались и квалифицированные кадры. И именно их и начали выпускать все ВУЗы стран получив приказ об увеличении количества групп студентов. Естественно то не могло не понравиться педагогам, так как и нагрузка на них выросла многократно — не помогали даже увеличенные выплаты и премии. Но и тут мне пришел на помощь тандем из домашних миниЭВМ и распределенной сети связи их друг с другом. Теперь лектор могли читать лекции перед комфортным для себя числом слушателей, а внимало ему посредством межЭВМной видеосвязи. Так получать образование могли все у кого не было физической возможности приезжать из других городов на лекции.
Помимо контроля процессов в стране реципиента (всё чаще и чаще я начинал называть её моей страной) я старался, по возможности отслеживать ситуацию и в сопредельных странах. Это, с началом военных действий, стало одновременно и сложнее и легче. Легче в том плане что множество людей с моими нейрометкам с аппаратурой работающей, в том числе и в качестве усилителя нейроволн, начали во множестве появляться на всём протяжении линии соприкосновения. А с другой стороны, огромное количество народа испытывающих самые разнообразные эмоции, завязанные в основном на насилие и страх, создавали такие помехи и наводили столько хаоса в коллективное нейроблако, что либо разобрать в той каше не представлялось возможным. И уж тем более не было никакой возможности воздействовать на вражеских солдат и офицеров. Потому я помогал нашим войскам другим способом — как мог, укреплял тылы, чтобы солдатам было куда возвращаться. Чтобы их рома встречали счастливые лица родных и приветливые улыбки чиновников. Последнее особенно важно, потому что я уже не раз становился свидетелем ситуаций когда работники из когорты так называемых “слуг народа” превращались в самых настоящих “господ” и имели наглость пользуясь своим служебным положением всячески отлынивать от работы, параллельно унижая и притесняя обычных граждан.
В своём городе я, конечно, быстро положил этому конец просто воздействуя напрямую, усиливал у таких людей их профессиональные качества и заглушал личностные. Но мне было прекрасно известно, что один единственный город, пусть даже и довольно большой (по мнению местных) не может сделать никакой погоды на общем фоне. Потому в тур по стране, с обязательным посещением Горкомов и райкомов всех населенных пунктов отправилась очередная команда комсомольцев. Но так как все имеющиеся в городской комсомольской ячейке ответственные люди уже уехали проводить ликбез и читать лекции я принялся за обработку оставшихся комсомольцев. Правда это были очень странные комсомольцы — им было по внешнему виду лет по сорок. Но мне было не привыкать работать со сложным материалом.
Как бы ни была тяжела обстановка на нейрофронте, я всё же смог вычленить кое-какие образы. Среди них были и сцены огромных подземных комнат и залов заставленных множеством ростовых колб. В них, словно ягоды в компоте плавали человеческие тела. При этом было видно, что все люди находящиеся в колбах на одно лицо.
Другим тревожным звоночком стал перехват нейрообраза уже из головы генерала нашего генерального штаба. В образе, полученном из вполне достоверного источника, частая цепь огромных, лязгающих гусеницами и изрыгающих чёрный дизельный выхлоп машин, давила французские виноградники и раскатывала в мелкий щебень столицы польши, литвы и прочих мелких городов. Населённые пункты на стороне противников, которые могли представлять опасность для живых солдат были не готовы к тому что по их городам вместо живых солдат, в которых можно кидать камни и кричать обидные слова пойдут механические комплексы, крайне нервно реагирующие на мельтешение людей и броски камней которые программное обеспечение через раз читало гранатами. Так что после нескольких инцидентов с пехотными комплексами, озверевшей толпой и пулемётом с ленточным боепитанием и управляемым огромным количеством подпрограмм, мне пришлось ощутить что происходить когда несколько тысячная толпа начинает таять словно снег под горячей водой, под мерный рокот тяжёлого пулемёта.
Глава 25
Валери́ Рене́ Мари́ Жорж Жиска́р д’Эсте́н, двадцатый президент республики мрачно смотрел на военное командование собранное им на очередное чрезвычайное совещание. По правде сказать все последние совещания на всех правительственных уровнях носили приставку — “чрезвычайное”.
— Господа мы собрались здесь чтобы в очередной раз попытаться найти выход из сложившейся ситуации, — начал совещание президент, — я не буду упоминать из-за кого м все оказались в подобном положении, — тут он бросил быстрый взгляд на министра обороны, — и даже не подумаю в чем-то обвинять наших союзников, — тут быстрый взгляд достался постоянному представителю НАТО при президенте, — но ситуация критическая.
— Ситуация остаётся управляемой…, — осторожно начал полномочный представитель альянса.
— Я видел ваши способы “управлять” ситуацией, — нахмурил брови президент, — и я не позволю превратить нашу прекрасную родину в радиоактивную пустыню!
— Современные средства ПРО гарантируют…, — опять начал представитель при тихом одобрительном гуле остальных военных.
