— Дай-ка я, Петров, — майор уже держал в руках пистолет, а кто-то из его подчиненных расставлял бутылки.
— Пистолет опусти, — тихо проговорил я.
— Чего? — не понял Сафонов.
— Я говорю, пистолет не направляй на бутылки пока, там, вообще-то, человек еще.
За такие нарушения правил личной безопасности в мое время (на стрельбах, конечно) ему бы взыскание могли влепить. Даже незаряженное оружие, даже на предохранителе и без магазина (да хоть со свернутым набок стволом) запрещено строго настрого направлять в сторону людей и в направлении возможного их появления. Либо в пол ствол держи, либо вверх задери. А этому подвыпившему козлу море по колено.
— Ты еще меня учить будешь? — прошипел он. — Щенок!
Я огляделся. Сказал он это слишком громко и привлек к нам внимание. Эх… Жаль. Ткнуть его кулаком незаметно в пузо уже не получится. На нас и без того все косятся.
— А ну-ка, — Сафонов отодвинул меня в сторону. — Отойди!
Навел ствол. Бах! Снес бутылку. Бах! Вторую. Бах! Третья рассыпалась.
Раздались аплодисменты. Хлопали в ладоши подхалимы Сафонова, остальные просто снисходительно улыбались. Ведь каждую пьянку Сафонов палил по бутылкам. Это единственное, что он умел делать по работе хорошо. Даже в собственном коллективе его недолюбливали. Должность участкового и так не бог весть какая великая, еще этот самодур службу осложнял. В 70-80-х годах в службе участковых инспекторов работали дядьки опытные, жизнью умудренные. Порой, не имея юридического образования, разруливали почище психологов и антикризисных консультантов распри и семейные скандалы, да и отвечали за все и вся на своем участке. Соответственно, и доставалось им по шапке от руководства больше всех.
Кража случилась в магазине — участковый виноват. Куда смотрел, что двери у торгового объекта хлипкие, представление соответствующее на устранение сего недостатка не вынес, чтобы запоры укрепили. Жулик ранее судимый грабеж замолотил, опять участковый виноват — неспрофилактировал, беседы о недопустимости подобного поведения с ранее осужденным не провел в должной мере. Жена пьяницу-мужа подрезала ножичком (допек совсем скандалами и побоями) — опять участковый виноват, не взял вовремя на контроль неблагополучную семью. Куда ни плюнь, везде виноват участковый инспектор. Потому в иерархии ОВД служба эта непрестижной считалась (как, впрочем, и осталось в моем времени). И в милицейских кругах поговаривало начальство, желая немного прижучить сотрудника: "ещё один косяк и в участковые пойдешь".
— Учись, Петров, — снисходительно скривился майор.
— Куда мне до вас, товарищ майор, — я старался выглядеть серьезно. — Но только по бутылям шмалять дело нехитрое, вы лучше расскажите, как породистых коров сподручнее разводить.
— Ах ты! Да я тебя!
Вокруг раздался еле сдерживаемый смех. Кто-то хихикал в кулак, а кто-то заржал без зазрения совести. Эту постыдную историю про Сафонова и быка знали, похоже, все.
Майор было ринулся в драку, попытался сходу заехать мне в ухо. Я ушел в сторону, но при таком количестве товарищей вокруг, естественно, бить в ответку не стал. Тот пронесся мимо и был подхвачен под руки адекватными коллегами. Те его успокоили, налив очередной стакан.
— Спасибо, Андрюха! — просопел мне на ухо Осинкин. — Хоть кто-то его на место поставил, гада.
— Мне не сложно, дядь Петь, — улыбнулся я. — Мне-то ваши начальники не указ.
— Везет тебе, — вздохнул Осинкин. — хорошая у тебя работа. Не то что у меня. Вот уже не знаю, как с этим упырем до пенсии дотянуть.
— Ничего, дядь Петь. Ты многих начальников пережил, переживешь и этого.
Но Осинкин, хотя всё ещё сиял, как новый самовар, тяжело вздохнул.
— Да скользкий он, падла. Его уж и прокуратура за яйца взяла, он фарцовщиков данью обкладывал. Но вывернулся, гад. Думал, закроют его, ан нет… Как с гуся вода.
Осинкину надоело грустить, и он похлопал меня по плечу и подался в гущу тостующих, где его уже ждали и требовали с ними в очередной раз чокнуться.
Ко мне подошел Погодин:
— Андрюха, а что там за история с коровами?
— Ты что, не знаешь?
— Неа…
— Помнишь, Сафонов года полтора назад ходил на службу с мордой помятой. Будто катком ее переехали. Синяя такая была.
— Ну… Я думал, типа, “пуля бандитская”. Как в кино выражались.
Я усмехнулся, понимая, что Федя имеет в виду персонажа Буркова – под конец фильма “Старики-разбойники” тот уже весь покрыт бинтами, словно мумия.
— Не пуля вовсе. Мужики рассказывали, как майор в деревне у родителей пытался получить от коровы теленочка породистого. Выцыганил в колхозе племенного быка “напрокат”, привез в стойло к невесте. Он на корову залез, но дальше никак не получалось. Вот Сафонов подошел к влюбленным и решил помочь жениху. Так сказать, орудие к цели поднести.
— И что? — затаил дыхание Федя.
— А то, что быку он реально помог в мишень попасть. Вот только дурашка в галстуке гражданском был. Любит щеголять, даже в местах таких неподходящих. Затянуло его галстук по саму морду, а бык. Говорят, больше тонны был. Почти как каток припечатал.
Погодин хохотал:
— Я теперь понял, почему милицейские галстуки на резиночках все!
Давясь от смеха, он даже в сторонку отбежал, чтобы не смотрели на него как на полоумного.
***
Утро было хмурое, с чуть гудевшей головой и противным сушняком. Праздник праздником, а службу никто не отменял. Я сидел на планерке у Горохова и считал ворон. Скорее бы обед, можно будет вздремнуть и оклематься после вчерашнего. Погодин держался молодцом. Внял моим вчерашним советам не гнаться за зубрами службы в деле уничтожения алкоголя путем его распития.
— Никита Егорович, — голос Каткова показался слишком громким. — Я тут изучил все объекты, что на дактилоскопическую экспертизу представили. Содержимое чемодана Дубова.
— Отпечатки чьи-то нашел?
— Да нет, экспертизу Витя Драгунов проводил. Я проверил, он все грамотно сделал. На документах следы рук только Дубова. Но я не про пальцы сейчас хотел сказать. Там квиток завалялся в портфеле из химчистки. Судя по корешку, Глеб Львович туда свой костюм отдавал.
— И что?
— А то, что химчистка эта находится на другом краю города от места, где проживал и был убит потерпевший. По улице Суворова.
— Ну... Может, с работы ехал и заскочил, — Горохов подошел к карте города, что простыней застилала стену кабинета. Поводил по ней пальцем. — Хотя нет, от прокуратуры тоже далеко будет.
— Вот и я говорю, странно… Есть много химчисток, расположенных в куда более удобных местах.
— Понял тебя, Алексей. Так… Петров и Погодин. Ноги в руки и наведайтесь в эту самую химчистку. Выясните, помнят ли такого клиента. И почему именно к ним он захаживал. Дядька он видный, должны были запомнить.
— Есть проверить, — я даже слишком резво встал со стула, хотелось на воздух, и новое задание мне определенно нравилось. — Разрешите идти?
— Разрешаю, — недоуменно пробормотал Горохов, удивившись моему рвению.
Я кивнул Погодину и поспешил на улицу. Окна опустил в машине до самого низа. Живительная свежесть трепала волосы. Сейчас еще в магазин “Соки-Воды” заскочим. Купим зеленую бутылочку ”Ессентуков”, и жизнь наладится.
Химчистка, озадачившая Каткова, располагалась на первом этаже “Дома быта” по улице Суворова. Зал приемки встретил полумраком и запахом химикатов. За широкой стойкой-прилавком выступали ряды вешалок с одеждой на плечиках. Костюмы, дубленки, кожаные куртки и прочее гардеробное богатство советских людей.
— Здравствуйте, — я подошел к приёмщице, что скучала, облокотившись о полировку прилавка.
Женщина ухоженная — прическа с признаками долгих манипуляций с бигудями, макияж что надо и платье по фигуре, но бесформенный фартук, надетый поверх, все портил.
— Вы знаете этого человека? — я показал фотографию Дубова.
