После ублюдского прыжка Имбы на нарты из всего немалого количества дедморозовых шкур в пригодном для выделки состоянии остались только две. Да и те — под вопросом в плане качества. Благо, кандидат наук помог Хурджину какими-то своими снадобьями. Просолилили-то мы трофеи сразу, а вот пикелевание-дубление и прочие премудрости — с этим уже шаман подсобил. Если в обычных условиях на обработку кожи требовалось несколько суток минимум, то тут, с этими колбочками и порошочками они уложились часа в три, и получили мягкий, на ощупь похожий на замшу материал.
— Кости так-то сам вырежу как надо! — заявил тролль. — На привалах у костра.
Но «коллеги» на консилиуме решили, что снова должны помочь ему — и подарили какой-то местный легендарный резец на костяной же рукоятке и моток покрытой окисью медной проволоки, и бутылочку особо мощного клея на растительных компонентах. И бусинок с бисером — для украшательства. Хурджин отказывать не стал — уважил шаманское сообщество, еще и в пояс поклонился, приложив одну руку к сердцу, а второй как положено махнув у пальцев ног.
Тушу Имбы обалдевшим местным мы подарили целиком, хотя имели полное право на все трофеи. Не знаю, что они с этим рыболюдом собирались делать. Может, шурпу готовить? Или это уже уха получится?
В любом случае — нам тащить с собой груду чешуи, костей и мяса в пару тонн весом точно не улыбалось, а расположение этого странного народа, который называл себя асанами, в случае дальнейшего освоения Аномалии нам очень могло пригодиться. Тем более выяснилось, что Имба этот действительно никакое не порождение Хтони. Был.
Местные путались в показаниях, и называли его то речным духом (но какой-же он дух, если его можно подорвать гранатой?), то хозяином реки (бесхозяйственный какой-то хозяин, никакого хозяйства у него, по крайней мере, замечено не было), то демоном из древних времен. Но при этом хором утверждали: тот факт, что он вылез из речки и пошел крушить баню — нонсенс. Его епархия — за речкой следить, лед по весне ломать, девок топить и рыбу из сетей воровать. Все знают — если клёв плохой, это Имба-гад виноват! Ну и там всякие еще другие занятия, по мелочи — с монстрами хтоническими, например, дружбы у него никогда не было, со снежными людьми сам-на-сам он постоянно махался, на это весь народ из Имбинского смотреть выходил! А вот так просто вылезти и пойти убивать кого-то на таком расстоянии от реки? Нет, что-то тут нечисто! Кто-то специально его выманил и на баню натравил! Тут они не сомневались.
— Не знаете, кто это мог быть? — поинтересовались шаманы. — Может это не наши, а ваши недоброжелатели?
— Ваще-то… — шмыгнул носом Кузя. — Ваще-то это кто угодно мог быть. У нас такие враги, что обосрацца можно. Но мы не будем. Пусть они сами обсираются!
На такой позитивной ноте мы и покинули эти странные места. Нарты наши превратились в обломки, так что нагрузились поклажей уже сами, навьючив максимальное количество груза на Хурджина, ну и на меня и Бахара — рюкзаки и личное оружие. Гоблин снова взгромоздился на тролля, а тот особенно и не возражал.
— Дед торопит, однако, — говорил олог. — Краска нужна! Деду очень нужно важное нам сказать так-то, а сделать это он может только лишь лично! Потому — пора, пора в Северо-Енисейский острог.
Прощаться с нами никто не вышел, кроме этнографа. Он протянул Хурджину большую бутыль с самогонкой, на дне которой болталось что-то подозрительно похожее на красно-белые шляпки грибов, и сказал:
— Ты это, заходи если че… — чем заставил меня прищурится и присмотреться к нему повнимательнее.
Но разбираться с его возможной попаданческой судьбой мне не хотелось. Имелся план — осмотреть берега Имбы на предмет причин вылезания Имбы из Имбы. Тем паче — по крокам, которые составили уруки и дополнили местные, надежная переправа находилась километрах в шести вверх по течению. Так что мы потрусили волчьей рысцой вперед, нашим обычным боевым порядком — с троллем в авангарде и мной в качестве замыкающего.
— Смотрим, нюхаем, бдим! — пробухтел я на бегу. — Если на нас кто-то объявил охоту — мы должны знать, с чем имеем дело!
— Кстати! — обернулся Кузя и потряс над головой склянкой с экшн камерой. — Я батарейку поменял. В Оазисе электричество работает! Но они об этом не знают, лохи педальные. У нас ваще-то есть видос с Имбой! Это будет реальная бомба! И с дедморозами тоже!
— А вакуум? — смахивая с лица снежинки, спросил я. — Как ты вакуум внутри сделал?
— Секрет, ваще-то, — внезапно гоблин покраснел.
Я и не знал, что гоблины умеют краснеть! Но заинтриговать меня Кузьма сумел, это точно. Что это за вакуумный насос у него такой припрятан? Или это скрытые возможности организма и естественных полостей тела? В общем — было о чем подумать на бегу.
Следы ритуала обнаружил Бахар. Все-таки он родился чистокровным уруком, и обоняние у него работало не в пример лучше моего.
— Кровь! — сказал он. — Кровь, смерть и плохая магия. На другом берегу.
И махнул рукой за речку, туда, где среди белого снежного покрова лесной опушки явственно выделялась большое грязное пятно. Лед на этом отрезке реки был тонкий, неровный, с торосами. Возникало такое чувство, что его недавно ломали…
— Кузя, — скомандовал я. — Метнись, погляди что там и как. Ну и засними. Нам доказательства лишними не будут.
Гоблин попробовал было повозмущаться, но я погрозил ему пальцем и сказал:
— Если ты будешь верещать — я попрошу Хурджина и он тебя швырнет через реку. Будешь у нас воздушной разведкой.
Но паракордовым шнуром мы его обвязали. Мало ли — лед совсем тонкий, и наш незаменимый говнистый товарищ все-таки провалится? Еще мор рыбы начнется, этого мы допустить не можем… Матерясь и шмыгая носом, гоблин сначала острожными шажками, а потом — вприпрыжку пересек неширокую реку, влез на скользкий обрывистый бережок и поднял над головой склянку с видеоаппаратурой. Подержав ее минуты три, он с бешеной скоростью ринулся обратно.
— Ваще-то там какой-то капец, — отдышавшись, доложил гоблин. — Кишки, месиво и великий понос. Звездочка в кружочке из кровищи, и трупы, пять штук — вокруг. Ну и какие-то каляки-маляки намалеваны на снегу!
— Ять! — сказал Бахар. — Магия крови? Призыв демона? Подчинение Имбы? На Борнео даякские колдуны такую хрень могли вытворить… Мы их с Кахаринганом выискивали и потрошили, одного за другим, одного за другим! Мало нам Хтони, еще и демонов призывать? Мерзость! Я и не знал, что тут тоже демонологи водятся…
— Водятся, — мрачно кивнул я. — Может и не совсем тут, правда… Знаю я одну семейку, у которых это — вторая специализация после артефакторики. Но они вроде как кровавыми ритуалами не баловались… До того как попали в опалу! Вот гадство-то! Это что получается — Имба именно по нашу душу приходил?
— Так-то что это меняет? — пожал плечами Хурджин. — Имбу убили, других тоже убьем. Подвиги — это хорошо!
Я покосился на правое предплечье: никакой рыбьей головешки там пока не проявилось и золотом ничего не светилось. Сколько времени уже подрабатываю Резчиком — а все никак до конца не разобрался, как именно работает эта хрень. Может — потом все зачислится, оптом, после изготовления бубна? Или коллективные подвиги — не в счет? Черт его знает…
— Ничего не меняет, верно! — откликнулся я. — Мы идем в Северо-Енисейск, кипятить снегурочек!
* * *
Средняя плотность Хтони в Васюгане определенно была гораздо меньше, чем, например, в Сан-Себастьянской Аномалии. Не знаю, существовал ли такой термин — «средняя плотность хтони», и вообще, проводили ли тут в научно-магических центрах какие-нибудь исследования и писал ли кто-нибудь диссертации и статьи на эту тему, но я-то считал себя специалистом в хтонической проблематике, и потому пытался уложить в своей голове всю информацию в стройную систему. В конце концов — чем я хуже того шамана? Может тоже стану кандидатом наук! Хтонических!
Так или иначе — тенденция прослеживалась. Чем выше была плотность населения рядом с прорывом или аномалией, чем сильнее отклик в виде страха, гнева, крови и смерти получала Хтонь, тем большим количеством упоротых монстров, жутких и мерзких паранормальных явлений и невероятных катаклизмов она фонтанировала. Если на Маяке в каждом доме таились опасные твари, и за каждым углом могла поджидать липкая паутина, плотоядные растения, вонючая хищная лужа или еще какая-нибудь подобная хрень, то здесь, на сибирских просторах всё это разнообразие как-то терялось. Ну да, в нормальной тайге деревья не переходят с места на место, не клацают зубами и не жрут друг друга, да и дедморозы стадами не носятся на четырех ногах. Но в целом… В целом — если не замечать всякой дряни типа болот из розовой биомассы, не концентрироваться на постоянном воздействие на организм хтонических миазмов и не углубляться в чащу, следуя по хоженым тропам — можно было и забыть, что путь лежит внутри самой огромной Аномалии в России.
