шарманку. Слегка перекусил молча, закинулся фруктами, выпил вина. Потом откинулся на спинку кресла и прокручивал этот день еще раз в голове. И не только этот, а прошедшие два: от начала выхода из дома и до сейчас. Все еще казалось, что я играю в какую-то игрушку; все ушли, а сеанс затянулся. И лежу там, обоссавшись, обосравшись, слюни пускаю.
Так и размышлял, пока не понял, что начинаю засыпать. В какой-то момент глаза непроизвольно закрылись, но внезапное «проснись» прямо на ухо меня разбудило. Я открыл глаза. Мия сидела на кресле и листала какую-то книгу.
— Ты что-то сказала? — спросил я.
Не отрывая голову от листа, она покачала головой.
— Тогда можешь мне показать, где у тебя тут спальня для меня. Или прям тут на диване спать?
Заложив какой-то конверт на той странице, где она остановилась, Мия встала и двинулась из комнаты. Я последовал снова за дей. Иногда казалось, что я маленький мальчик, которого мама тягает по супермаркету. Уже умаялся, совсем выбился из сил, и тут она встретила старую знакомую.
Мы поднялись на второй этаж. Совсем близко к лестнице комната. Она открыла дверь и жестом пригласила внутрь.
— Можешь располагаться здесь. Мои, как ты выразился, засранцы уже все тут почистили и подготовили ко сну. Белье свежее, подушки взбиты, перина тоже вычищена и без клопов. Подъем ранний, предупреждаю.
— Так все звучит, а по их поведению можно предположить, что наволочкой они жопу предварительно подтерли.
Мия выдохнула со смешком, а губы растянулись в мягкой улыбке. Почти незаметной от усталости и охмеления.
— Может быть и такое. Я не могу исключать этот момент. Доброго ночи, подселенец.
— И тебе, жрица смерти.
Ответил ей той же монетой. Она стояла в проходе, скрестив руки под грудью, после чего закатила глаза, развернулась и покинула покои. Теперь мои покои.
Как я уснул — уже не помню. Помню только, что лег на кровать, положил голову на подушку и нахер потерял сознание. И меня не волновало вытирали ли ее гремлины свои задницы о мои подушки или нет. Да пусть хоть членами поводили вот настолько я устал.
И среди блаженной тьмы, в которую я погрузился, ощущалось присутствие. Сначала мой спящий мозг смахнул это ощущение на наличие жителей этого имения. Кто его знает, что тут еще водилось. Но чем дольше я находился во сне, тем отчетливее становилось это присутствие.
— Ты спишь? Эй, проснись. Открой глаза, пока время не вышло.
Я ощутил легкое прикосновение за плечи. Словно дуновение ветра.
— Да очнись ты, хуеплет нездешний.Эй! ПРОСНИ-И-И-ИСЬ!
От этого вопля, что врезался мне в ухо, как удар Роналда, я подкинулся на месте. Мир вокруг был серым и монохромным. Да уж, настолько крышей посунулся, что уже и снится междумирье это треклятое.
— Кхм-кхм, — раздалось рядом со мной. Я повернул голову и дернулся в сторону. Передо мной стоял я. Или я стоял перед собой. Мы перед нами. В общем, сложно, запутанно.
— Ну, привет, — сказал тот, кто, судя по всему, когда-то был Вильгельмом Аскании.
— И тебе не хворать, если ты на это еще способен.
— Ага, значит не зомби. Еще и язвишь да шуточки отпускаешь. Здорово. Кто ты?
— Саша. Как сказала твоя женщина, подселенец, — сказал я. Страх улегся сам собой. Хотел бы он меня убить — давно бы это уже сделал. Да и были у меня сомнения на этот счет, что так просто это возможно.
— Тогда все встало на свои места. Что же, Саша, позволь представиться, — он сделал шаг назад, после чего отпустил реверанс, отставив ногу
