чтобы с каждым днем наращивать силу.
Я громко сглотнула, на миг засмотревшись, но потом очнулась, тряхнула головой и произнесла:
— Я должна рассказать кое-что важное перед тем, как мы отправимся в город…
Уильям оторвался от изучения книги и посмотрел на меня с вежливой полуулыбкой. Не дожидаясь приглашения, я присела напротив него в кресло (все эти церемонии во мне так и не прижились), и посмотрела ему в глаза.
— Есть одна подробность, которую я тебе не рассказала. Почему? Не знаю. Наверное, беспокоилась о твоей реакции. Всё-таки ты только недавно начал крепнуть… В общем, для всего окружающего мира Уильям Диери не исчезал. Он по-прежнему заправляет родовым поместьем и является видным аристократом. Потому что твоя мать усадила Вайлема на твоё место и выдает его за тебя!
Вилли слушал меня очень внимательно, и только ошеломленно приподнятые брови выдали его эмоции. Наконец, он нахмурился и ушел в себя, я же впилась в его лицо взглядом, пытаясь прочитать, что же творится у парня внутри.
— Понимаю… — вдруг проговорил он, и я облегченно отметила, что ни ярости, ни гнева в нём не проявилось. — Теперь всё становится на свои места. По крайней мере, отныне я догадываюсь, почему мать отправила меня сюда. Никогда не думал, что… впрочем неважно.
Уильям выдохнул и на мгновение прикрыл глаза, словно переживая боль внутри себя, но быстро оправился и снова посмотрел на меня.
— Вайлем рос крайне болезненным ребенком. Настолько болезненным, что всё детство провел в монастыре у Южного моря: лекари говорили, что шанс на выживание у него небольшой, и только морской воздух может продлить ему жизнь. Мы ездили к нему несколько раз в год, а мать безостановочно оплакивала его испорченную жизнь день за днём. Не помню и часа, чтобы она не ходила печальной и не причитала, что ее «дорогой сыночек изнемогает в одиночестве в застенках мрачной обители». Будь её воля, она давно бы переехала туда к нему. Но отец не хотел. Ему по-прежнему нужны были связи при дворе и влияние. Дети для него были всего лишь инструментом для достижения более важных целей, поэтому Вайлема он не жалел. На его содержание, конечно, отправлял баснословные суммы, но для матери этого всегда казалось мало. Меня она недолюбливала, говоря, что здоровье нас двоих я в утробе забрал себе. Слышать такое было больно. Какое-то время даже верил, что действительно что-то отнял у брата, но потом понял, что это глупости. Просто мать хотела хоть кого-то обвинить в случившейся беде. С отцом они страшно ссорились, ведь он… скрывал существование Вайлема от всего мира. Он считал позорным иметь сына-доходягу для столь родовитой фамилии, ведь мы считались едва ли не чистокровными драконами наравне с королевской семьей. Таким образом, о существовании брата-близнеца знали только приближенные. Вот почему история с подменой прошла столь удачно. Наверное, Вайлем выздоровел, и мать решила вернуть его в семью. И не просто в семью, а на самое престижное место — наследника…
Уильям замолчал, и скорбная складка прорезала его лоб. Я же шокировано переваривала услышанное, поражаясь дикому лицеприятию Сибилл и ее безумной любви к больному сыну. Да, любовь — это хорошо, но разве нормально жертвовать одним сыном ради того, чтобы возвысить второго??? Да она просто монстр! Психически ненормальная, как и всё это семейство! Удивительно, что Уильям получился у них таким… замечательным. И пострадал из-за этого…
— А твой отец? — спросила осторожно. — Как ты думаешь, он мог заметить подмену?
Вилли очнулся и неопределенно пожал плечами.
— Должен был, ведь я, в отличие от Вайлема, родился драконом. Только один ребенок из всего рода несет в себе драконью суть. Остальные лишь носители крови, и не обладают многими способностями. У них почти нет магии, живут они меньше, но всё же более сильны, чем обычные люди… Отец почувствовал бы, что в Вайлеме нет дракона. Но я не знаю, что произошло дальше. Однажды ночью меня вытащили из кровати какие-то люди, надели мешок на голову и привезли сюда. Здесь я провел все последующие годы…
Я вздрогнула. Чем глубже погружалась в эту дикую историю, тем более жутко мне становилось.
— А эти приступы… когда ты обращался драконом… родители знали, что ты можешь оборачиваться?
— Вряд ли, я им не говорил. Но потом мать точно узнала: Гоши должен был рассказать ей, хотя полноценный оборот случился у меня только по прошествии двух лет заточения. Постепенно безумие всё сильнее накрывало меня, и я боялся, что больше никогда не очнусь. Подобное состояние называется «драконья лихорадка». Это частое явление у подростков, хотя и не приводит к обороту. В таких случаях обращаются к лекарям-магам, используют амулеты, артефакты, специальные лекарства, чтобы безумие не поглотило разум. Со временем приступы сходят на нет, но мне… не давали лекарств. У меня не было надежды… пока не пришла ты.
Вилли выдохнул — устало, тяжело, болезненно, и я поняла, что пора прекращать наш непростой разговор.
— Ну вот и отлично, что я появилась в твоей жизни! — произнесла задорно, заставляя себя улыбаться. — Давай забудем о прошлом. Давай создавать новое будущее!
Уильям посмотрел на меня затуманенным взглядом, но, видя мою радость, начал расслабляться и приходить в себя.
— Ты удивительная девушка! — вдруг произнес он на выдохе. — Такая юная, а столь мудрая и отважная! Иногда мне кажется, что ты не человек, а… посланница с небес!
Я вздрогнула и едва не потеряла улыбку.
О-о, он же попал в точку! Я — это кое-кто не отсюда! Но об этом никогда не расскажу…
— Чтобы быть мудрой, иногда не нужен возраст, — произнесла важно. — Нужен правильный опыт. У меня есть опыт выживания, поэтому я помогаю выжить тебе!
— Спасибо… — искренне проговорил парень. — Я в долгу не останусь…
Сердце заколотилось в груди — так трепетно он это произнес. Однако… к некоторому моему разочарованию, в глазах Уильяма не было ни капли чего-то романтического по отношению ко мне. Он ценил меня как личность и не более того…
Ну вот, я опять хочу того, что мне вовсе и не нужно!
Мне не нужно его внимание, как мужчины. Ведь так?..
* * *
Столица Святая Виктория. Утро следующего дня…
Святая Виктория — огромнейший город в старинном европейском стиле — поразила меня в самое сердце. Широкие мостовые были заполнены многочисленными дамами и господами в шикарных нарядах. Сновали кареты, шумели торговцы, пестрели яркими вывесками многочисленные лавки.
Я была так впечатлена видом, который рассматривала из окна нашей кареты, что открыла рот и забыла его закрыть. Уильям хмыкнул.
