Я переоделся в гражданскую форму одежды. Накинул куртку.
Взял заначку и деньги, которые выдал мне Прудников. До проспекта Ленина добрался минут за пятнадцать, отыскал цветочный павильон. На двадцать рублей мне собрали шикарный букет красных роз, второй такой же, я попросил придержать. Этот я рассчитывал подарить Юле. Оставалось сорок минут.
Я ускоренным темпом понесся на улицу Лазарева, где и размещался бассейн. Заметил его издалека — много раз видел фотографии. А печально известным он был потому, что когда город был эвакуирован, ликвидаторы продолжали ходить сюда по вечерам. Тот период сам по себе считается мрачным — город-то уже был практически безжизненным. Бассейн проработал до девяностого года, несмотря на то, что радиационная обстановка в Припяти все равно была значительно выше нормы, даже после того, как разрушенный реактор накрыли саркофагом.
У входа женщин практически не было. Внутри фойе тоже. Может в раздевалке или душе?
Вытащил фотографию из кармана, осмотрел ее. Удивился. Судя по фото, ей было около двадцати. Очень молодая, учитывая возраст самого Прудникова. Ничего себе, выходит майора на молоденьких потянуло?!
Внешне довольно симпатичная, блондинка. Одета модно, хотя я в этом совершенно не разбираюсь. В общем, мадам любопытная, но какой бы она ни была, меня ее внешний вид нисколько не волновал. У меня была Юля.
Убрал фотографию.
На часах без десяти час, даже странно... Куда эта Маргарита запропастилась?
Наконец, без трех минут, она показалась в поле зрения. Открыла дверь, вышла наружу. Видно, что никуда не торопилась. Да-а, с пунктуальностью у Риты не очень. Впрочем, как и у большинства женщин.
Неторопливо направился к ней.
— Здравствуйте, вы Маргарита? — поинтересовался я, остановившись в паре шагов.
Она смерила меня взглядом, как-то загадочно улыбнулась.
— Добрый день. Да, а вы кто?
— Меня зовут Алексей и меня просили передать вам этот букет. И еще кое-что, — я протянул ей букет роз, а затем и коробочку с духами.
— Да? Очень интересно, — она приняла букет, но вдруг замерла в нерешительности. — И кто же вас просил?
— Один ваш хороший знакомый. В военной форме.
Ее улыбающееся лицо, тут же перекосила гримаса ненависти.
— Что? Я же говорила! Тьфу! — она швырнула букет на землю.
Отмахнулась от коробочки.
Я словно остолбенел, просто стоял и хлопал глазами от непонимания происходящего.
— Он вам не сказал, да? — хмыкнула Рита, возмущенно тряхнув головой.
— Да я, как бы,,. И не в курсе. Я ведь просто курьер, просто попросили доставить.
— Передайте тому, кто вас послал... Завтра в двенадцать, крайний срок! Послезавтра я уезжаю в Киев!
Она круто развернулась и пошла прочь. А я, постояв с минуту на прежнем месте, двинулся обратно. Мне предстояло вернуться на проспект Ленина, забрать свой букет и отправиться к дому своей девушки.
Забрал букет, на сдачу получил еще и горсть розовых лепестков. Цветочница даже удивилась, на кой они мне сдались?! Но я только улыбался, планируя кое-что романтичное. Уже подходя к дому Юльки, я услышал женский возглас. Ускорившись, я стал свидетелем, как молодую девушку окружили двое. У одного из них был нож... Их намерения были далеки от миролюбивых, что подтолкнуло меня к решительным действиям.
Не раздумывая, я бросился на помощь. А поравнявшись с ними, я понял — девушкой оказалась моя Юля, а отморозок с ножом был Миша Пащенко, собственной персоной...
Глава 22. Непредвиденные обстоятельства
Кто был напарником моего старого врага, я не знал. А вообще, в данный момент, меня это нисколько и не волновало.
— Ну-ка отвалили черти! — крикнул я, бросаясь на Мишу. Тот резко обернулся, но от неожиданности ничего предпринять не успел.
Я ловко перехватил руку с ножом, выкрутил ее в локтевом суставе. Пащенко вскрикнул. Холодное оружие выпало и глухо брякнулось на асфальт. Попытался ударить его коленом под ребра, но не вышло — Миша взвыл и начал заваливаться влево. Практически выскользнув из захвата — одежда-то зимняя, неудобная — он хотел ударить меня ногой. Не вышло.
Тут уже среагировал и второй. Рванув ко мне, он ухватил меня за куртку, рванул на себя. Попытался ударить по спине, но рука скользнула по куртке, не причинив мне вреда. Затем противник попытался повалить меня на землю, но получил мощный удар под колено. Завопил от боли, упал на асфальт.
— Савельев?! — прошипел Миша, наконец, узнав меня. — Ты же должен быть в армии!
— Я тебе говорил, чтобы ты мразь, даже близко к моей девушке не подходил? — прорычал я, двигаясь к нему навстречу. — Ты что задумал, гад?
По испуганному взгляду я понял — моего появления здесь он вообще никак не ожидал. Вот ведь совпало — захотели как-то отомстить Юльке за старые обиды, отловили в одном из переулков, а тут не пойми откуда я нарисовался.
— А-а-ар! Ненавижу тебя, урод! — зарычал Миша и бросился ко мне, размахивая кулаками.
Очень быстро я понял, что видимо тот посещал какую-то секцию — не тупо махал руками словно мельница, а придерживался определенной техники. Увернулся от одного удара, затем от другого. Сам сделал выпад, но промахнулся.
Его подельник перестал выть, поднялся на ноги, но в бой вступать, почему-то не торопился. Видать где-то у него в подсознании всплыло — а на фиг оно мне надо? Сразу видно, шел за компанию.
Миша сделал кратковременную паузу, чуть восстановил дыхание, а затем снова бросился в бой. По касательной зацепил мое плечо, едва не попал в скулу. Я изловчился и поймал его руку в захват, провел болевой прием. Ударил локтем, а после классическим борцовским приемом швырнул на землю. Получилось не очень красиво, зато эффективно. Пащенко охнул, взвыл от боли и досады.
Снова поднялся на ноги, в руке у него снова был нож, которым он намеревался воспользоваться.
— Порежу тебя, как барана! — прорычал он. — Давно ты мне кровь портишь!
— Мишка, ты чего, сдурел? — предостерегающе крикнул напарник. — Убери нож!
— Отвали, Федя. Этот гад мне за все ответит!
Затем Пащенко не раздумывая ринулся в бой, но внезапно поскользнулся на замерзшей луже и со всего маху рухнул на землю. Я рванул к нему, ударом ноги выбил нож из руки, а затем наклонился и долбанул ему кулаком в нос. Дважды. Хорошо так, душевно.
Обычно, удар в это болевое место быстро остужает пыл любого не подготовленного человека. Еще эффективнее бить между носом и верхней губой — крайне болезненное место. В общем, подействовало и на Мишу.
Федя, кем бы он ни был, сначала шагнул ко мне, но заметив полный решимости взгляд, в котором не было ничего хорошего, все понял. Просто махнул рукой и подхватив шапку, бросился за угол дома.
— Как же я тебя ненавижу Савельев... — Миша лежал на земле, плевался кровью. — И Федька, кинул... С-сука!
Я повернулся к Юле.
Она стояла у стены дома, удивленно и испуганно глядя на развернувшуюся перед ней картину схватки. Кажется, она еще не до конца поняла, кто именно пришел ей на помощь.
— Юль, ты в порядке? — я шагнул к ней.
— Леша? — удивленно произнесла она. — Как ты... Здесь...
— Сюрприз! — улыбнулся я, затем добавил. — Жаль, не получилось. Так, подожди немного...
Собирался вернуться за брошенными вещами и букетом. Я уже вычеркнул Пащенко из потенциально опасных объектов. Оказалось, преждевременно.
— Осторожно! — вскрикнула девушка, вскинув руки к лицу.
Я резко обернулся — Миша, с зажатым в ладони ржавым металлическим прутом, прямо на ходу уже заносил руку для удара.
Я едва успел уклониться. Рванул вперед, ударил головой в живот противника, сбив его с ног. Тот успел ударить меня прутом в спину, но одежда значительно смягчила удар, хотя все равно было ощутимо больно.
— Скотина! — прорычал я, ударив его кулаком по бедру — довольно болезненный участок, если знать куда, бить.
Миша извивался, отбивался. Рычал. Лицо его перекосило от напряжения.
