Он осмотрел берег и появился план. Метрах в тридцати был совсем крохотный пятачок песчаного пляжа, берег над которым обрывался отвесной трехметровой стеной из того же песка, а до воды было около пяти метров. Туда он и решил перетащить трупы. Вначале он по очереди подтащил за руки тела к обрыву, а за тем спустил их вниз. Трупы уложил под самим, опасно нависающем сверху, обрывом и прикрыл сверху пучками листьев камыша. За тем поднявшись наверх и опустившись сбоку, держась за корни деревца, начал топором сбивать куски песка на обрыве. По началу комья были небольшие, переплетенные большим количеством корней, но в один момент стена рухнула вниз, похоронив погибших под толстым слоем песка и глины.
— Спите спокойно, ребята. Сделал, все, что смог для ваших тел. Гаду, если поймаю, отомщу.
Вернувшись к лодке, Григорий вытолкал ее на открытую воду и заскочив в нее сел за весла. — Течение, вроде бы, хорошее, быстрое. Куда-нибудь река нас да выведет. И безопасней на ней, хоть мы теперь и на виду с двух сторон.
Дав раненой попить и сам хорошо приложившись к бутылке с водой, он налег на весла. Через десяток гребков весел место гибели и упокоения его новых, но так недолго бывших ими товарищей, скрылось за поворотом русла реки.
Глава 43. На острове.
14.30
— Швед, мать твою, ты куда смотрел, когда в автобус сели? — от сильной оплеухи долговязый парень отлетел в сторону. — Кого я старшим над этой толпой поставил? Тебя! Кому доверял, больше чем кому бы то ни было? Опять тебе! — А ты расслабился!
Талин бесновался, вымещая злобу на Генке. — Какой ты на хрен Швед? Шведы — потомки славных воинов, а ты расслабился.
Римма смотрела на буйствующего Ивана со стороны и понимала, что сейчас он вымещает злобу на ни в чем не виновном парне, просто стараясь скрыть в этом свои просчеты. Ведь, на самом деле, расслабится всем при выходе из автобуса, позволил именно Талин. И понимая это, теперь пытается переложить вину на другого. У нее уже в жизни случались такие руководители, которые всегда в запасе, на случай какого-то провала в работе, держали «козла отпущения». Вроде бы и понятная позиция: получилось что-то сделать — это благодаря чуткому планированию и руководству, а не получилось — это подчиненные, или какой-либо отдельный индивид, угробили такой замечательный план. И самое главное, правильный доклад «наверх».
Только на самом деле «тупые исполнители», как правило, сами отлично понимали суть произошедшего и за таких руководителей «попу рвать не хотели».
Давно известно, что хорош тот коллектив, где подчиненные не боятся руководителя, а боятся его, руководителя, подвести.
Хорошо, если «наверху» могут разобраться в причинах тех или иных провалов и неудач. И терпят таких по нескольким причинам.
Первая, наиболее часто встречающаяся — за них просили, их пристроили, они «чьи-то». Короче говоря, блатные-неприкасаемые.
Следующая причина, если такие руководители выгодны. Это как солдат на посту, плохо говорящий по-русски. Сказали стоять — он стоит, сказали не пускать — он не пускает. Скажут стрелять — стреляют. На работе такие из кожи лезут, чтобы показать свою незаменимость и тупость подчиненных.
Третья причина, когда «наверху» еще не поняли такого руководителя, ибо и докладывает красиво, и отчеты грамотно пишет, и «прогибается» так, что глаз радует.
И чем больше в вертикали таких руководителей, тем ближе крах компании или фирмы.
Встревать в разборки Талина и парней, Римма не хотела. И не потому, что мужчины сами разберутся. Она боялась. Иван, и при первом их знакомстве, показался ей мужчиной без сантиментов, прямой и требовательный. В его ухаживаниях было много солдафонского: «Мадам, я старый солдат и не знаю слов любви». И хотел он всего и сразу.
Сейчас Талин стал страшным. Из него просто перло диктаторство. Малейшее отклонение в действиях от линии, которую он определил, как единственно правильную и непоколебимую, вызывали бурю эмоций и всегда на грани агрессии.
Вот и сейчас «козлом отпущения» был назначен Генка Швед.
— Еще один такой промах, Швед, и я лишу тебя женщины! — ревел Талин. Генкино лицо вспыхнуло гневным румянцем, мельком глянув на Аленку он собрался сказать, что-то мощно обидное в свою защиту и оправдание, но увидев, как Аленка отрицательно мотнула головой, как бы за ранее прося остановиться, а за спиной Талина Клепа приложил палец к губам, взглядом умоляя промолчать, передумал.
— Клепа и Герыч, на тот край острова, Зезя и Бача на другой край. Осмотритесь, не выходя на берег, где есть эти твари, а где сможем проскочить.
Повернувшись в сторону Козаковой, которую, как всегда, окружали все девочки, он крикнул: — Римка, пусть мне принесут тушенку и хлеб.
Речной островок, на котором они нашли убежище, был размером в половину футбольного поля и имел форму заостренного мяча для регби. Вся его площадь была заросшая молодыми и старыми вербами, ветви которых свисая до земли и воды, надежно закрывали беглецов от ненужных взглядов. Часть берега заросло камышом.
Протоки, огибающие островок, были разной ширины. От острова, до правого по течению реки берега, где они вынужденно высадились из автобуса, было метров семьдесят, и глубина максимум доходила до груди самой низкорослой Верке Золотаревой. А вот протока от левого берега хоть и была узкой, не более пятнадцати-двадцати метров, но судя по скорости течения и крутости берегов, имела значительно большую глубину.
Ребята с осмотра острова вернулись одновременно. — Ну, как там обстановка, что видели, — спросил Талин, отправив ножом очередной кусок мяса в рот.
— На острове много тропинок и полянок со старыми кострищами. Видно сюда любят на шашлыки выезжать, — первым начал докладывать Клепа. — Зомби нас потеряли из виду, но не уходят.
— Угу, растянулись вдоль берега и стоят. Но смотрят все в разные стороны, — дополнил товарища Бача, ходивший в другую сторону. По другому берегу никого не заметили. В камышах есть проходы выше и ниже по течению реки.
Для Талина, по активности и характеру, Бача и Клепа были на второй позиции, после Шведа и Рыжего, которого уже начинал оттирать на второй план, ныне покойный Черт. К Герычу и Зезе он относился как временному балласту. Ни инициативы, ни активности при выполнении поручений. «Ну, пусть пока хотя бы тяжести таскают с запасом продуктов, а дальше посмотрим, может ломать придется, а может возвысить, что бы лидеры чувствовали в затылок дыханье конкурентов», — думал Талин. Злость на самого себя, которую он выплеснул на Шведа, отпустила. — Швед, иди сюда.
— Тут оставаться резона нет, погода может измениться и нигде не укроемся. Надо перебраться на левый берег, а поэтому сушить одежду резона нет. Возьми Бачу с Клепой и плывите на тот берег. Осмотритесь там по-тихому и от маячите нам, если опасности нет.
Ребята начали собирать свои, уже развешенные для просушки на ветвях, вещи. — Да, вот еще. Течение быстрое, вы с того края заходите, где река разделяется. Пока доплывете, сюда, примерно снесет.
— Эй, Рыжий, подтягивай всех к берегу и будем форсировать протоку, — и подойдя к краю воды, швырнул в нее пустую жестяную банку. — Приличная скорость, — глядя на уносившуюся вдаль банку проговорил Иван. — И глубина тут «с ручками» даже мне.
— Слышь, Рыжий, ты девочку себе уже выбрал? Или после переправы? А то ведь не все на тот берег могут добраться. Или на синетрусой русалке остановишься.
— Остановлюсь, — пробурчал в ответ Махно.
— Посмотрим, как ты ее в воду тащить будешь, — хохотнул Талин и отвернулся к противоположному берегу, на который первым уже выбирался Бача. — Как глубина, парни?
Клепа, чтобы не кричать, поднял руку вверх и жестом показал, что до дна он не достал.
— Не ной только, — прошептал Вовка, начавшей поскуливать Ирине. — Я знаю, как тебя на тот берег переправить. Будешь слушать или ныть?
— Буду. Только не бросайте меня.
— И твои вещи придется намочить. Не уберегу от влаги.
