class="p1">— И что один полк против наших, — пояснил Салтыков, — его солдаты даже не рискнут за него пойти против гвардии.
Ну-ну, а поутру вы проснётесь…
Утро — понятие относительное. Гатчинские и симеоновские колонны начали вступать в город в четыре часа утра. Два линкора (мой и Павла) месте с фегатами выводились на позиции, чтобы их хорошо было видно всем желающим сопротивляться. Пушки радостно погромыхивали на брусчатке. Отдельные гавроши уже бегали, сообщая желающим самые свежие новости.
— Армия входит! Павел и Симеон будут государыню-императрицу из неволи спасать!
Уличный интернет работал в соответствии с задачей, поставленной агенством Храповицкого. Всё происходящее слегка напоминало события декабря 1825 года. Даже в Зимнем все завошкались, готовясь к обороне. Гонцы отправлены в полки, а часть обитателей дворца предпочла свалить пока при памяти.
Отдельные патрули преображенцев и изюмцев ничего не могли противопоставить вторгнувшимся.
— Где гвардейские полки, почему они не разгоняют мятежников? — орал Александр.
— Ваше величество, не все приняли арест государыни, вот и отсиживаются в расположениях.
— Где остальные преображенцы?
— Их заблокировали в полку.
А что Александр хотел, если дал добро на гулянку? Если даже не задумался о возможном мятеже и организованном сопротивлении?
— Ваше величество, мятежники выходят на площадь и весь дворец окружили.
Между прочим у Павла 4.5 тысячи прекрасно подготовленных бойцов, у меня 3.5 тысячи прошедших полную двухлетнюю подготовку. Из них несколько сотен в брониках. А уж сколько фергюсонок и кузьмичёвок на руках.
— Парламентёры!
Условия простые — гарнизону дворца следует сдать оружие, иначе начнётся артиллерийский обстрел, а после него штурм.
— Прятаться за детьми, стариками и женщинами не рекомендуется.
Благородный век — благородные сердца. Упомянутые категории пошли на выход, а затем сквозь войска по зелёному коридору. Среди них Екатерина с Дашковой, арестованной вчера.
— Симеон, молю тебя, только не убивай его. Он же ещё ребёнок.
Несчастная женщина, столько лет развивавшая государство, в итоге один раз ошиблась.
— Лучше бы он сдался, ваше величество. Меньше людей пострадало бы.
— Может просто штурмом возьмём, — предложил стоящий рядом отец.
— Павел Петрович, тогда пострадают многие наши солдаты.
Александр с балкона видел и площадь, и примыкающие к ней улицы. Местами раздавались громкие крики и все против него.
— За что они меня так ненавидят? Ведь это чернь кричит. Что плохого я им сделал?
— Ваше величество, чернь всегда на стороне победителя.
Слава богу, обошлось без штурма. Один залп из всех орудий и тут же появились белые флаги из разных окон. Стрельбу прекратили и из дворца потянулись сдавшиеся. Некоторые тащили раненых.
Правитель России спокойно и с достоинством вошёл в императорский дворец.
То, от чего я сбегал, навалилось на мои плечи. Они, конечно, могучие, благодаря регулярному физо, но дел оказалось больше.
— Александр Васильевич, прошу вас помочь мне. Будьте первым министром, пожалуйста.
— Ваше высочество, сочту за честь!
Да, меня возвели в великие князья в связи с открывшимися обстоятельствами. Правда отчество и фамилию я не стал менять, да никто и не настаивал.
— Начнём с самых спешных вопросов. Формируем эскадру из грузовых и военных судов, чтобы вернуть на родину наших пьемонтцев.
Пока на том ТВД прекратились военные действия, нужно вытащить бедолаг. Вторым пунктом последовало то же самое, но из германской мясорубки.
— Объявлю-ка я одно действо военной реформы. Подготовьте указ об ограничении службы в армии пятнадцатью годами.
Сказано — сделано! Народ сразу подобрел к новой власти, пусть она и диктатура. Одновременно на юг ускакали курьеры, чтобы Кутузов сообщил сколько новых солдат прислать на замену дембелям.
— Ваше высочество, посол Витворт просит аудиенцию.
— Готов принять.
Англичанин сразу наехал с недовольством по поводу отзыва субсидников.
— Сэр Витворт, скажите пожалуйста, какие отношения Англия предпочитает иметь с Россией?
Вопрос озадачил посла, так как он не был готов к строгому ошейнику.
— Безусловно мы хотим дружеское сотрудничество.
— Тогда, если желаете сохранить именно такое, верните нам наших солдат.
— Но сабсидный договор…
— Иначе последует разрыв любых взаимоотношений и я объявлю эмбарго. Готовы ли вы к этому?
— Ваше высочество, а как же расходы, которые мы понесли?
— Об этом не беспокойтесь. Создадим комиссию, которая всё посчитает. Мы их покроем.
Возвращение солдат, конечно же, шло со скрипом. Австрийцы так достали жалобами, что пригрозил им помочь Польше отвоевать Галицию.
— Семён Афанасьевич, эдак вы всю Европу распугаете.
— Ради дела, Александр Васильевич, я пойду на всё. Подумайте сами, в данный период мы свободны, а все другие заняты войной с Францией. И они зависят от наших поставок во многом.
Понимаю, что это подло пользоваться проблемами других, но меня уже понесло.
Александр попросился в монастырь, подписав отречение. Однако захотел такой, где он мог бы сидеть на берегу пруда с удочкой в руках и размышлять о разном. Его супруге я намного сократил размер содержания, а её родне вообще отменил его. И что вы думаете? Лизавета сразу запросилась домой, вся такая разобиженная. Угадайте, как я поступил?
Отдельным вопросом стояла судьба клана Салтыковых. Фактически, Макаров, глава Тайной экспедиции, оказался завален работой по самую маковку…
Начался 37-ой год… А что делать, если преторианская система смены властителей порочна по своей сути? И могу ли я хоть как-нибудь это исправить?
Нет, пожалуй, пусть в будущем власти вносят коренные изменения, а моё дело — косметический ремонт. Иначе такого накуролесю, что потом никаким топором не вырубишь.
Наследие Петра, Преображенский полк, полностью расформирован и лишён лейб-гвардейства. Участники ареста императрицы, как непосредственные, так и те, кто рядом стояли, подверглись разным наказаниям. Татищева казнили, а остальных распределили по всей России. Новый полк пополню «пьемонтцами» и «ганноверцами», которые воевали и выжили.
Изюмский лёгкоконный постигла та же участь, Беннигсена тоже казнили.
— Что будем делать с Паниным, всё-таки представитель славной фамилии?
— Его тоже казним, несмотря на заслуги предков. Нельзя позволять свергать правителей по чьему-нибудь желанию.
— Семён Афанасьевич, а как быть с Салтыковым-старшим? — Храповицкий пытается уловить хоть какую-то логику в моих решениях, — он же просто служил новому императору.
— Он воспитывал Александра.
В принципе, я не обязан объясняться, всё-таки диктатор. Формально, именно Салтыков подбивал вчерашнего государя к беспределу.
— Если бы Александр правил хотя бы год, то наступил бы эконимический крах. А за ним начались бы бунты в стране, где нет армии.
Сложно объяснять то, что и сам не совсем понимаешь. Россия неизбежно влезла бы в европейское побоище, вырвала бы массу рабочих рук из экономики, потратила бы огромные средства…
Да что там говорить, если до сложностей просто не успело дойти. Вон, одних денег сколько
