осваивал нотную грамоту. Ещё в первом мире мне довелось поучиться в музыкальной школе. Да и будучи эльфом не один час посвятил урокам музыки. Для детей природы искусство слагать композиции из нот было едва ли не важней, чем умение сражаться. Так что азы боярышня мне не втолковывала — лишь помогала разобраться в местном колорите музыкальной теории.
Я самостоятельно расшифровал очередную спрятанную в карандашных штрихах мелодию, торжествующе улыбнулся.
— Кира, я уверена, что ты раньше уже умела читать ноты, — сказала Росля.
Ответить ей не успел.
Потому что за окном раздался громкий звон, похожий на колокольный.
— Тревога! — выдохнула Рослевалда.
Вскочила с кресла, точно выброшенная катапультой. Метнулась к окну. Туда же поспешила и Мышка — оставила на полу свою куклу.
Боярышни выглянули на улицу.
Алаина прижала ладонь к губам, словно сдерживая крик.
Росля схватила сестру за руку, повернулась ко мне.
— Началось, — сказала она.
Сёстры Силаевы смотрели за окно. Тыкали в стекло пальцами, заставляя его вздрагивать — привлекали внимание друг друга к тому, что происходило рядом с домом. С улицы доносились звуки схватки: резкие голоса, шарканье ног, звон железа. Семнадцатому квадрату не повезло: боярский род Сомовых выбрал для захвата именно его. Варлая не ошиблась в своих предсказаниях.
Боярышни развлекались, наблюдая за поединками. Судя по шуму, те смещались всё дальше от стены: нападавшие приближались к дереву предков. Сидя в кресле, я посматривал в альбом, наигрывал на карауке сочинённые Мышкиной бабушкой мелодии.
Не скажу, что нашёл в принесённом Рослей альбоме что-то гениальное. Сам бы я большинство записанных там песен ни за что не стал слушать — по своей воле. Но некоторые песенки наверняка понравились бы Чёрной и Белой — успел изучить их музыкальные предпочтения.
Вспомнил выступления певичек, что наблюдал в Городском театре. Стихи, написанные бабушкой Рослевалды, вполне годились для репертуара тех артисток — через слово «любовь», «тоска в глазах» и «жаркие поцелуи». Эльфы бы от таких строк, несомненно, плевались.
— Эльфов здесь нет, — пробормотал я.
Перевернул страницу альбома.
Я чувствовал, что для местных женщин такие соплевыжимательные песенки — в самый раз. Зайдут даже лучше, чем эльфийские баллады. Особенно если исполнить их моим теперешним голосом. Публика завизжит от восторга — уверен в этом. Самому бы не всплакнуть в процессе. Старуха Силаева — молодец: хорошо разбиралась во вкусах целевой аудитории.
Моё внимание привлёк звон разбитого стека. Раздался он совсем неподалёку: в одной из комнат первого этажа. Я невольно удивился. С какой же силой ударили по окну, что сумели разрушить творение местных алхимиков? Я уже успел убедиться, что стёкла здесь производят прочные. Та же склянка с кровью, упав на камень, даже не треснула.
Оторвал взгляд от выцветшей поверхности бумажного листа, заставил струны карауки притихнуть. Повернулся на шум, бросил в стену «обнаружение жизни». Толстые кирпичные перегородки приглушили заклинание. Плетение прошло лишь через пять комнат — вложил в него мало энергии. Высветило в самой дальней силуэт человеческой фигуры.
— Что это было? — спросила Мышка.
Увидел, как губы младшей боярышни сжались в тонкую линию, изогнулись, указывая кончиками вниз.
— Всё нормально, Алая, — сказала Рослевалда. — Это просто ветер. Ты же знаешь, что во время захвата квадратов Правила запрещают нападающим заходить в дома.
Её бледное лицо и растерянность в глазах намекнули мне, что боярышня не очень-то верит собственным словам. Росля метнулась к дивану, на котором оставила меч. Вынула клинок из ножен, замерла, прислушалась. Похоже, тяжесть оружия в руках придало ей уверенность в собственных силах. Нерешительность испарилась с лица старшей боярышни.
Я сомневался, что подсвеченная заклинанием фигура принадлежала служанке. Интуиция подсказывала, что сбываются опасения Варлаи. Одна из нападавших вломилась через окно явно не случайно. В голове промелькнула мысль, что надо бы выглянуть в коридор, поинтересоваться, кто проник в дом Силаевых. Но я отмахнулся от неё: не очень-то хотел вставать с кресла.
Поставил карауку на пол, захлопнул альбом. Подбежала Мышка, забралась мне на колени, вцепилась в моё плечо. Посмотрела на меня широко открытыми глазами.
— Кира, не уходи, — сказала она. — Мне страшно.
— Даже не собирался, — сказал я.
Из-за двери послышался тяжёлый топот сапог — куда-то рванула Вася. Шум от её шагов вскоре сменился звуками драки. Я мысленно поздравил себя с верной догадкой: воительница из рода Силаевых набросилась явно не на служанку.
— Слышите? — спросила Мышка.
— Вася с кем-то рубится, — сказала Росля. — Нам нужно ей помочь!
Она устремилась к двери, выставив перед собой клинок, точно таран.
Мелкая соскочила с моих ног, схватила меня за руку.
— Пошли, Кира! Посмотрим, с кем дерётся Вася.
Мышка удивила меня. Думал, она забьётся в угол, попытается отсидеться за закрытой дверью. Но вместо того, чтобы прятаться, боярышня заставила меня слезть с кресла, потащила следом за своей сестрой — та уже выскочила за дверь.
Рослю мы увидели в нескольких шагах от махавшей клинками парочки. Боярышня замерла посреди освещённого яркими фонарями коридора, держала в руках меч, покачивала кончиком клинка из стороны в сторону. Смотрела на поединок Васи и невысокой светловолосой «старшей воительницы-мага» с эмблемой рода Сомовых на плече.
Понял причину её нерешительности. Расстояние между стенами едва позволяло вести поединок один на один. Места для того, чтобы вклиниться в бой второму бойцу попросту не было.
Обычно схватка мечников длилась недолго, особенно если те не использовали щиты. Круглые деревянные щиты я пока видел только в руках городских стражниц. Боярышни Кординии, как я понял, ими не пользовались: работали двуручными мечами — как тот, чью рукоять сжимала Рослевалда.
Васелеида рубилась с противницей в двух десятках шагов от двери Мышкиной комнаты. Видимо её оппонентка двигалась в нашем направлении, когда встретилась со слугой Силаевых. Именно рубилась: фехтованием я бы их бой не назвал.
Схватка легко одетых воительниц походила на сражение доспешных воинов. Такие я видел, когда бились рыцари в полном тяжёлом облачении. Вкладывая немалую силу в каждую атаку, визгливо вскрикивая на выдохе, женщины дубасили друг друга «с проносом», не заботясь об уклонении и защите. Словно полагались на прочность доспеха.
Клинки врезались в тела, отскакивали и соскальзывали, точно налетали на сталь. Противники шатались под градом ударов, не помышляли ни о финтах, ни о защите — работали, подобно дровосекам. Одежда женщин превращалась в лохмотья, но не окрашивалась кровью.
— Интересно девки пляшут, — произнёс я.
Отодвинул Мышку себе
