зубы, обломки черепа, клочья шерсти, кусочки мозгов и налитые кровью глаза. Пол и потолок за спиной чудовища окрасились его кровью. Обезглавленное тело несколько секунд постояло неподвижно, словно пыталось осознать смысл своего бытия, а потом завалилось на спину, задрав вверх когтистые ноги.
Вера удивленно посмотрела на то, что она держала в руках. Это оказался топор Долгорукого, который она в темноте со страху перепутала с метлой… Страх придал девушке дополнительные силы?
— Нет, не хочу я твою историю, плохая киса! — выпалила Вера. Её глаза сверкали.
Страх перед животными был побежден.
К тяжело дышащей Вере приблизилась, прихрамывая, Димитриева. Её глаза запали, она сильно исхудала — кожа да кости. Но в целом графиня держалась достаточно уверенно.
— Ты в порядке, родная? — ласково спросила она.
— Д-да, госпожа… — пролепетала та.
— Чудесно, — Екатерина Ивановна откуда-то достала ключ и открыла дверь лаборатории, — Туалетная комната прямо по коридору, второй поворот направо. Отмой этот топор от грязи и крови.
— А… а потом?
— А потом убери его с моих глаз долой, — вздохнула графиня, — Верни владельцу.
— Вернуть? — обрадовалась Вера.
— Да. Аура этого артефакта слишком причинно-неопределенная. Флуктуации его потоков дисгармонируют с привычным строением пространства-материи.
— А?.. — Вера ничего не поняла.
Ведьма немного помолчала и неохотно добавила:
— Меня этот топор пугает до чертиков, так что ну его к лешему… — Димитриева старалась даже не смотреть на артефакт, — Потом напишу отчет для Старших…
Вера пулей унеслась по коридору.
Димитриева бросила ей вслед задумчивый взгляд. После чего ведьма щелкнула пальцами, и в лаборатории зажглись свечи.
В помещении царил разгром. Обведя беспорядок взглядом, графиня заметила нечто странное — бокал с вином. Тот самый. Он стоял, как ни в чем не бывало на полу. И был всё ещё полон вина. Ни капли не пролилось.
Каким-то образом бокал уцелел после того, как его швырнул монстр. Не разбился.
Графиня подошла и подняла его.
— Хм… Старшие говорили, что у Веры впечатляющая сила, — задумчиво произнесла она, рассматривая алую жидкость, — Но я до сих пор не знаю, в чем она заключается. Я ни разу не видела, чтобы девочка демонстрировала её.
Глава 21
Он выбрал вилку, но она сломалась
Мир Великой Пустыни К’заркора
Во тьме храма раздавался лишь цокот когтей по каменным плитам пола. По темным коридорам двигалась высокая фигура, закутанная в потрепанный плащ. Из-под плаща выглядывал длинный хвост, покрытый оранжевой чешуей. На конце хвоста красовался длинный костяной шип. Лицо путника скрывала тьма капюшона, но из её глубины светились два зеленых глаза с узким вертикальным зрачком. На спине у путника угадывалось что-то вроде большого горба.
Храм был огромным, с высокими сводчатыми потолками, уходящими во тьму. Стены были украшены мозаиками с причудливыми символами. Воздух был спёртым и тяжёлым, пропитанным запахом крови и гниения.
Вокруг не было ни души, только кровавые разводы на полу и стенах. Повсюду возвышались алтари, залитые запекшейся кровью принесенных в жертву. На фресках были изображены ужасные ящероподобные существа с вытянутыми мордами, острыми когтями и хищными глазами. Они приносили в жертву людей, поднося их к огромной пасти древних идолов.
Путник шёл вдоль рядов алтарей, стараясь не наступить в лужи крови. Его плащ волочился по полу, поднимая клубы пыли. Время от времени он оглядывался по сторонам и принюхивался, словно выискивая что-то в этом мрачном храме.
Наконец, он вошел в огромный церемониальный зал с высокими сводчатыми потолками. В центре на возвышении из человеческих костей клубился сгусток непроглядного черного тумана. Он словно поглощал свет, и вокруг него царил кромешный мрак.
Путник остановился у подножия возвышения и трижды поклонился тьме. Затем опустился на колени и хрипло произнес:
— О, мои госпожи! Позвольте вашему верному слуге обратиться. Я принес важные вести из соседнего мира.
Эхо от его голоса вскоре затихло под потолком. Некоторое время царила полная тишина. Путник замер в ожидании, едва дыша.
Наконец во тьме вспыхнули две пары огромных алых глаз. Раздался двойной женский голос, полный космического зла:
— Говори!
Голоса эхом отражались от сводов зала, заставляя содрогаться каменные стены. Путник склонил голову еще ниже и прошептал:
— Темный бог, известный как Тотх’Аз, мертв. На его владения некому претендовать, а мир теперь беззащитен и открыт для завоевания.
— Хм… интересно, — пророкотали голоса, — А кто посмел убить одного из наших божественных братьев?
— Мои осведомители назвали имя местного князя Кир… рил… ла Долго… рук… кого, — ответил верный слуга. Ему трудно было выговаривать человеческие имена, — Он воспользовался тем, что Тотх’Аз был ослаблен после пробуждения. И человечишка нанес богу коварный удар в спину.
— Ты поступил мудро, предупредив нас, — сказали голоса, — Твоей силы хватит, чтобы привести тот мир к покорности?
— Конечно, мои госпожи! Я напомню смертным их место, коли на то будет ваша воля!
— Хорошо. Отправляйся в тот мир, отомсти за Тёмного бога и найди для нас ключевое измерение. Если справишься — мы отдадим тебе тот мир на кормление.
— Конечно, мои госпожи! Я напомню смертным их место.
— Тогда ступай… — алые глаза во тьме погасли.
Верный слуга встал, поклонился до самого пола и начал медленно пятиться к выходу из зала. Его хвост с костяным шипом на конце волочился по полу, оставляя след на каменных плитах.
Родовой особняк князя Долгорукого
Мне в лицо неслась тарелка с остывшим супом, салатница и чайник. Все их содержимое готовилось столкнуться со мной, щедро увлажнив меня маслом, бульоном, чаем и украсив дольками овощей… Все это Ира швырнула прямиком мне в физиономию с явным намерением испортить прическу и одежду.
На губах Ирины играла довольная усмешка — она явно наслаждалась моментом и предвкушала эффект от своей маленькой мести.
Но в следующую секунду я исчез вместе со всей летящей едой, словно меня вырезали из кадра.
А вот теперь княжна Ирина сама ошарашенно распахнула глаза — я появился уже прямо перед ней с подносом в руках. И не просто с подносом — на нем стояли те же тарелки, но теперь суп вновь дымился, а в чайнике плескался горячий чай.
— Батюшки, да как же ты это проделал⁈ — воскликнула Ирина, от неожиданности даже забыв о своей обиде.
Сейчас на ней было обычное серое домашнее платье. На ногах у нее красовались мягкие тапочки с белыми помпонами. Явно готовилась отойти ко сну.
— Ах, это пустяки, — лучезарно улыбнулся я, демонстрируя белоснежные зубы, — Ловкие руки пролитого супа не боятся.
Она аж попятилась и присела на край кровати, озадаченно глядя на меня.
— А как ты снова суп нагрел? Он же остыл давно… — посмотрела она на поднос
