и выйду на соединение с первой армией. Таким образом, решаются логистические задачи по снабжению такой оравы солдат. Логистических маршрута будет два: один — через море, второй — по суше.
После того, как мы все обсудили, решено завтра объявлять начало военной кампании. Я отдельно поговорил с Ходотом, уверил в безопасности Милены. Карнат не мог ошибаться, поэтому я сам верил в то, что говорил. Крепко обнявшись с тестем, я поблагодарил его за то, что он понимает меня и поддерживает.
На следующий день могучая гардарская армия разделилась на две части. Я провел небольшой смотр легионеров, сымпровизировал небольшую напутственную речь, получив в ответ рев тысяч глоток воинов. Первая армия двинулась на юг для погрузки на суда.
Вторая армия под руководством Омуртага, который был под моим подчинением также выдвинулась в поход. Наш путь шел на запад. Военный лагерь опустел.
Мы шли в сторону Белграда. Там мы должны были дождаться вестей от первой армии, а после мы выдвигались к побережью Адриатики. Омуртаг говорил, что с соседями договариваться о проходе не надо, так как он хотел сразу присоединить их.
На военных советах мы обсуждали возможность быстрого захвата Сербии и Хорватии. И, что удивительно, все сошлись во мнении о невозможности получения достойного отпора. Радомысл с Ходотом были убеждены, что если еще повторить трюк с огненным походом в бывшую Хазарию, то войскам даже задерживаться нигде не придется. Я тогда скромно потупил глазки. До сих пор немного неловко за ту ярость, которую я не смог удержать в себе, когда узнал о похищении беременной жены и убийстве Гостомысла.
Мы выдвинулись в поход. Кампания началась. Путь второй армии был тщательно спланирован. Мы шли через горы, принимая во внимание наличие источников воды и подходящих мест для стоянки. Суровые Балканские горы имели в изобилии лабиринты крутых склонов и густых лесов. Горные перевалы проверяли на прочность нашу выносливость, а разреженный воздух обжигал легкие. Внезапные штормы превращали дороги в коварные оползни.
Пройдя через горы, легион вышел в Софийский бассейн, а затем продолжил путь на север через долины и равнины, направляясь к Белграду. Армия была на марше с разведчиками и передовыми отрядами.
По пути войско несло с собой провизию, а также фураж для еды и воды. Вьючные мулы стонали под тяжестью припасов, их рев являлся постоянным напоминанием о ноше, которую они тащат. Омуртаг создал безопасные лагери по пути нашего следования, что имело решающее значение для отдыха и защиты.
Уже через пару дней гардарские легионеры выгодно отличались от болгарских воинов. В предыдущем совместном походе болгары оценили выучку и организацию царского войска. Поэтому Омуртаг тщательно перенимал опыт моих легионеров. Но всему нужно время. Пока получалось слабо, хотя прогресс все же был — дисциплина налаживалась.
Путешествие от болгарского побережья было трудным, но впечатляющим с точки зрения военной организации и логистики. На одном из последних привалов перед Белградом, Метик поиронизировал по поводу легиона. Ведь даже слово «легион» несет в себе наследие Рима. Поэтому он считал ироничной шуткой захват Рима нашими легионерами. Омуртаг посмеялся и добавил об исторической важности участия болгарских войск в таком знаменательном деле. Все же тщеславен бывший хан.
Когда спустя неделю, мы вышли к Белграду, армия вздохнула с облегчением. По крайней мере ее болгарская часть.
Ветер, проносившийся через Дунай, нес с собой запах древесного дыма и жареного мяса. Он взъерошил мои волосы, когда покосился на раскинувшееся передо мной поселение. Белград немного разочаровал. Я, видимо, ожидал увидеть столицу окрестных земель, коей становился в будущем Белград. А по факту — это просто большое поселение.
Обветренные деревянные частоколы возвышались над землей, словно ребра давно умершего зверя, окружая беспорядочные постройки. Скромные хижины с соломенными крышами ютились рядом с более крепкими деревянными домами, украшенными замысловатой резьбой. Тут и там дерзко стояли редкие каменные здания. Над всем этим, расположенная на самом высоком холме, зорко взирала белокаменная маленькая крепость.
Какофония стука молотков, пения и криков торговцев, продающих свои товары доносились до нас. Этот город был перекрестком культур и плавильным котлом языков.
На небольшом отдалении от Белграда находился очень знакомый контур. Это был наш временный военный городок, похожий по очертаниям на тот, что остался в Плиске.
Нас встречал местный вельможа, князь. Он с помощью своей свиты помог нам обустроится. Пока армия разгружалась для стоянки, князь позвал нас к себе в крепость.
Воздух в большом зале Белградской крепости был насыщен вкусными ароматами. Через всю комнату тянулся длинный стол, стонущий под тяжестью блюд из жареного кабана, блестящей рыбы и гор медовой выпечки. Дымный привкус жареного мяса смешивался со сладким ароматом сливовицы, создавая пьянящий аромат, висевший в воздухе.
Князь Радко, как звали встречающего нас вельможу, был жилистым человеком с цепким взглядом. Он посадил меня и Омуртага во главе стола. Командиры и тысячники расселись по обе стороны. Белградский князь устроил пир.
— Скажи мне, Радко, — заговорил Омуртаг, — все ли получилось у тебя, что я поручал?
— Да, хан… — замялся князь, — вернее наместник. Все как ты и хотел. Лагерь для армии построен. По пути до границы ханства наполнены склады с провизией.
Оговорка Радко с титулованием интересна. Все сделали вид, будто не заметили ее.
— А как соседи? Не шалят? Получается хранить мир на границе?
— Дипломатия, наместник Омуртаг. Стараюсь чередовать оливковую ветвь и крепкий меч. Так что — все спокойно.
— Это хорошо, — довольно протянул Омуртаг.
Радко вежливо улыбнулся и обвел рукой стол, приглашая отведать яства.
— Сегодня вечером, друзья мои, — заявил Омуртаг, высоко подняв кубок, — мы пируем. Мы празднуем узы братства. А завтра, — он хмыкнул, — мы поговорим о мечах и оливковых ветвях.
Его тост подхватили и мы отдались веселью, сбрасывая напряжение от трудного похода.
Громкий смех и звон кубков внезапно прекратились, когда чья-то фигура вошла в дубовые двери зала. Молодой человек с тяжело вздымающейся грудью и лицом, скользким от пота и грязи, остановился перед высоким столом. Его одежда была разорвана и испачкана.
В комнате воцарилась тишина. Радко медленно поднялся, его глаза сузились.
— Говори, — приказал он.
Посланник тяжело сглотнул, его взгляд метался между Омуртагом и Радко.
— Разведчики… они говорят, что с юга сербы… они идут.
Радко побледнел. Зато Омуртаг улыбнулся.
— Сколько их? — спросил он.
— Тысячи. Больше, чем мы когда-либо видели, — прошептал ему гонец, — в двух днях пути отсюда.
— Кажется, — заявил Омуртаг ровным голосом,
