Сами понимаете: телевизоров здесь нет. Нет также театров, варьете и компьютерных игр. Потому людям совершенно нечем заняться. Секс, жратва, выпивка и драки. По восходящей.
Наилучшая драка — это поединок. Любимое зрелище каждого датчанина, независимо от пола и возраста.
Торсон знал это, когда бросал публичный вызов Хрёреку. И знал, что поединку — быть. По-любому.
Здесь, в Роскилле, старина Рагнар — царь и бог. Он мог прикончить любого, кто ему не по душе. В том числе и Торсона. Сделать это собственноручно. Или попросить кого-нибудь из сыновей. Например, Ивара Бескостного. Или Бьёрна Железнобокого. Или здоровяка Хальфдана. Рангар мог просто кивнуть — и верные ему хускарлы даже мамонта разобрали бы на шерстинки, не то что какого-то морского ярла.
Но даже Рагнар кое-чего не мог. Например, запретить Торсону-ярлу вызвать на поединок Хрёрека-ярла. Простые хирдманны просто не поняли бы своего конунга. Лишить их такого шоу? Нет, Рагнар не стал бы этого делать. Даже если бы и захотел. Однако я уверен: у конунга и в мыслях не было накладывать запрет. Повторю: здесь не было телевизора…
Торсон-ярл был хорош. Не в смысле — хорош собой. Если бы этот парень оказался в обществе каменных троллей — на его родине, в Норвегии, говорят, такие водятся — те несомненно приняли бы ярла за своего. Он был хорош в том смысле, который придавали этому слову местные жители. У него были лицо и повадки человека, способного прикончить любого, кто окажется на его пути. А одет и вооружен Торсон-ярл был так, что становилось ясно: горе тем, на чьем пути становился он сам.
Он явился к нам с полусотней хускарлов и Бьёрном Рагнарсоном — в качестве свидетеля. И прорычал свои претензии.
Рагнарсон уже признал их справедливыми.
Наш ярл тоже не стал протестовать.
Но Хрёрек-ярл был Инглингом, потомком конунгов. А Торсон — простым пиратом. Принять вызов самому для Хрёрека было не по рангу. Посему кто-то из нас должен был выйти вместо него.
Недостатка в желающих не было. Но первым успел Фрёлав.
На том и порешили. Завтра на рассвете, на рыночной площади. В традиционном вооружении. Бой до смерти.
Торсон был громаден. Но наш Фрёлав ничуть не меньше. Битва титанов — вот что нас ожидало.
Утречком «трибуны» импровизированного стадиона (склон горы служил отличным амфитеатром) были полнехоньки. Все население городка и окрестностей, включая трэлей и малолетних детей, собралось на шоу. Многие из присутствующих даже пренебрегли завтраком, дабы занять лучшие места, и теперь активно работали челюстями, сгрызая, кто — лепешку, кто — кус вяленой рыбы…
Почетные места принадлежали знати: Рагнару с сыновьями, ярлам, хёвдингам, хольдам… И нам. То есть храброй дружине Хрёрека-ярла. И — не менее храбрым головорезам Торсона.
Местные боги тоже отнеслись к поединку с интересом. Этот вывод был сделан Ульфхамом Треской на том основании, что небо было прозрачным и безоблачным.
Да, денек выдался неплохой. Если говорить о погоде.
Поединщики вышли на арену. Ее границами служили плотные ряды зрителей.
Торсон-ярл еще раз громогласно высказал претензии. Будь здесь не «стадион», а тинг, за предъявой последовал бы суд, который, заслушав обе стороны, определил виру. Впрочем, скорее всего, имел бы место взаимозачет, поскольку покойный Торстейн виры за убитого родича нашего ярла не заплатил. Однако тинг, на котором рассматривались претензии к Торстейну, вследствие неведомых мне местных юридических тонкостей, так и не вынес вердикта об изгнании Торстейна…
Впрочем, ну их к дьяволу, этих судейских! Пусть решает железо!
Примерно в таком духе высказался Рагнар-конунг.
И два «железа» шагнули навстречу друг другу.
Внушительное зрелище. Саженной высоты воины в сверкающих доспехах, с ярко раскрашенными щитами, с мечами метровой длины. Клинок Фрёлава был чуток потяжелее, зато Торсон орудовал длинным мечом с крестообразным эфесом длиной сантиметров пятнадцать. Очень похож на «бастард» этак века четырнадцатого-пятнадцатого, но этот клинок заметно шире и, естественно, тяжелее. Щиты у обоих — канонические, круглые, с умбонами для защиты руки, с железной оковкой и стяжками, «защищенные» и «усиленные» рунами, раскрашенные пестро, как детские игрушки. Эта пестрота, кстати, не только для красоты. Внимание отвлекает почище алого «хвоста» на китайском копье.
Бац! — Первый удар нанес Фрёлав.
Торсон отбил легко, я бы сказал даже — элегантно, если это слово можно употребить по отношению к такому громиле. И сразу нанес ответный удар. Клинок мелькнул так быстро, что народ ахнул. Фрёлав успел принять удар на щит…
Страшный грохот — и от добротного щита осталалось чуть больше половины.
Фрёлав скинул обломки и взял второй щит, с большой руной эйваз, «защита».
Руна не помогла. Новый удар Торсона, с двух рук — и отрубленный кусок щита шмякнулся оземь. Пострадал, к сожалению, не только щит. Удар пришелся сверху, наискось, на уровне переносицы Фрёлава…
И все.
Быстрая и убедительная победа.
От рева зрителей в небо взвились тысячи вспугнутых птиц. Викинги в исступлении хлопали друг друга по спинам, топали, улюлюкали.
Такой удар! Полчерепа — напрочь! Вместе со шлемом! О да! Будет что рассказать внукам!
Так футбольные фанаты приветствуют решающий гол в финале.
Только это был не финал. Не похоже, что Торсон удовлетворится кровью Фрёлава. Славного Фрёлава, отличного воина, надежного, всегда готового прийти на помощь другу…
Больше не придет.
Двое наших бережно подняли тело и перенесли в сторону. Третий, Флоси, взял откатившийся шлем и аккуратно сложил в него то, что осталось от головы Фрёлава.
Рагнар что-то сказал сыну Хальфдану. Тот, в свою очередь, — одному из своих воинов, Тьёрви. Я запомнил его после нашей встречи в Хедебю.
Тьёрви подошел к Торсону, спросил о чем-то.
Морской ярл решительно мотнул головой.
Все понятно без слов. Торсон не считал, что со смертью Фрёлава вопрос исчерпан. Шоу не закончилось. Рыжебородый убийца желал продолжения.
Кто следующий?
Среди хирдманнов Хрёрека-ярла нет трусов. Но впечатляющая победа Торсона смутила моих братьев по палубе. Я заметил, как Ульфхам Треска сделал движение… Нет, не рискнул. Мой добрый друг, здоровяк Стюрмир, сунулся было, но Хрёрек бросил: «Д’ике!»[47] — и Стюрмир отступил. Вот это правильно. Вот уж у кого никаких шансов.
Повисла напряженная тишина… которую нарушило презрительное хрюканье. Его издал Рагнар. Кабанье хрюканье конунга намекало, что мы — трусы.
Я увидел, как сжались челюсти моего ярла. Если добровольцев нет, значит — его очередь…
Сука ты, Рагнар Лодброк! Вот так вот взять и оскорбить всех нас. Ужасно обидно!
Не за себя, за «державу». За моих братьев по оружию.
Вот это глумливое хрюканье и подвигло меня на форменную глупость. Возможно, где-то в глубине меня и гнездилось тщеславное желание показать себя перед прославленным конунгом, который такую мелочь, как дренг Ульф Черноголовый, в упор не замечал, но по-любому не оно было решающим. Я не настолько честолибив, чтобы за это умереть. А может быть — как раз настолько. Уже делая этот шаг, я отчетливо понимал, что я — самоуверенный дурак…
…Но все же приятно было поглядеть на удивленные рожи конунга и его сынков, когда я шагнул вперед.
Меня Хрёрек не остановил. Значило это, что, по его мнению, у меня есть шансы? Или ярл просто решил пожертвовать наименее ценным членом дружины?
Бьёрн Железнобокий спросил что-то у Тьёрви… Услышав ответ, состроил скептическую гримасу.
Не верил в меня могучий Рагнарсон. Он хотел красивого боя и сомневался, что у меня получится.
А я вот не сомневался. Даже если кровожадный Сын Тора расчленит мое бренное тело, этот процесс займет намного больше минуты. Со мной придется повозиться. Готов поспорить: он изрядно пропотеет и запыхается, прежде чем один из нас отправится в Валхаллу. А если этим одним буду я… Тоже не без пользы. Утомив Торсона, я облегчу моему ярлу задачу выживания. А за мной должок как-никак…
Какой же он все-таки здоровенный, этот Торсон. Чисто гигантопитек. Плечищи размера шестьдесят четвертого, не меньше.
— Така скьелдир! — прорычал он. — Возьми щит!
Я отрицательно мотнул головой.
Норег спорить не стал. Ухмыльнулся мерзко, разинул зубастую пасть и обрушился на меня.
Но я был нетипичным противником и вместо того, чтобы ринуться навстречу бульдозеру, уклонился в сторону с элегантностью тореро, а затем точно и резко ткнул морского ярла мечом в почку. В том, что таким ударом можно пробить кольчугу, уж не сомневайтесь. Однако я не пробил.
К моему неописуемому сожалению, названый сын покровителя метателей молотов ухитрился развернуться прямо в броске и, мало того что прикрыл могучую поясницу краем щита, так еще и лягнул меня. Правда, не дотянулся. Зато очень ловко махнул исчерченным рунами, расписанным веселенькими красками щитом, перекрыв мне линию зрения, и тут же секанул понизу.
