— Без комментариев, — всегда мечтал сказать эту киношную фразу.
— Да, понимаю, — оглядывает Патрисия поляниц, держащихся поблизости. — Женским вниманием вас не купить.
Она грустно вздыхает. Становится жаль крошку.
— Уверен, кавалеров у вас тоже хватает и без меня.
— Тут вы правы, — улыбается Патрисия. — В армии сложно не найти мужчину.
— А вы себе, наверно, и не отказываете, — фыркает Кали. Такой провоцирующей фразочки я бы ожидал, в первую очередь, от Белоснежки, но беловоласая княжна даже не смотрит на француженку. Видно, не считает конкуренткой. Или поумнела, наконец.
Но Патрисия лишь благодушно улыбается Леди Волчице.
— Не всем же везет так, как вам, милая, — бросает хитрый взгляд на меня. — К сожалению, я еще не нашла своего тигра.
— Китайский подойдет? — Вей включает задний мотор и возвращается. — Дорогая мадмуазель, вы можете взять интервью у меня. Я располагаю эксклюзивом. Можно сказать, сенсацией. Сегодня в одиннадцать вечера в моем домике. Он у меня один с бассейном в форме лунного серпа. Рядом большая апельсиновая роща, не промахнетесь.
— Хорошо, — кивает француженка. — Благодарю, полковник.
И на этом иностранная делегация покидает нас.
Дальше вечер проходит неинтересно. Ко мне подходят еще пара журналистов, угощают табаком, просят интервью, но мал я еще курить, да и сказать мне им нечего. Анекдот про Градгроба, разве что.
— Скучно тут, — зевает Белоснжека. — Перун, пошли в посте…домой.
— Сегодня опять решила включить банановую королеву? — хитро улыбается Вика.
— Тебе какое дело? Учись, пока дают. А не хочешь — обожди на улице. Перун, ну пошли! — опять канючит.
— Нет еще, — отмахиваюсь от настырной.
Нахожу я одного штабного офицера, который ответственен за смену охраны на складе с моторным маслом и автозапчастями. Он, поглядывая на моих девушек, разбалтывается о своей службе.
— Опасная работка, — вздыхает. — Как подорвали склад с соляркой, еще на севере, так все трясемся. Камеры, датчики, дроны, автоматчики с ПНВ — только басмачей видят. А у иномирян есть твари, которые словно из ада выпрыгивают. Прыг — и всё полыхает. Вместе с людьми.
— То есть, среди караульных нехватка в стиле Вышень? — спрашиваю удивленно.
— «Вишенок» нема, — кивает офицер. — Складов-то много. Масло, конечно, не в последнюю очередь берегут, потому что горит, но солярка и боеприпасы не в пример важнее. «Вишенки» все там, а еще десятерых приватизировали для охраны командования. Командирам помирать нельзя, иначе, кто нас в бой поведет?
— Змея тухнет с головы, — задумчиво говорю.
— Вот-вот.
Еще полчаса потаскавшись по залу, решаем с поляницами вернуться в лагерь. Белоснежка уже вся извелась, смотрит просящим взглядом. Ну вот как такой отказать? Хе.
— Перун, ты чего не идешь спать? — спрашивает моя Кали, высунувшись из шатра.
Я сижу на стуле у костра. Мой взгляд устремлен в огонь. Пытался медитировать, но звуки в темноте отвлекают. То кто-то грубо матернется, то высунется из палатки облегчиться, то парочки шумят, стонут. Да еще, к тому же, активировал фрактал Собиналокации. Отжал когда-то у говорливого крокодила — не у Али, у демона. Бесящая штука, голова от нее болит неимоверно. Да и польза от нее сомнительная. Засекает только один тип демонов — рептилоидных. Всяких варанидов и прочих в чешуе. Зато, радиус «удочки» на открытом пространстве больше километра. Лишним не будет, учитывая беду с «вишенками».
— Работаю, — смотрю на девушку. — А ты чего полуночничаешь? Остальные тоже маются?
— Нет, — хихикает Кали, подходя ближе. — Спят. Седая вообще сопит как сурок, слюну пускает. Утомилась сильно, сегодня ты очень долго держался. Мы с девчонками устали ждать снаружи, даже подсмотрели немножко. — Ее глаза поблескивают в отсветах костра. — Поэтому и заснуть не могу.
— Волнуюсь, наверно, — усмехаюсь под маской. — Совсем скоро будем брать дворец хана. Думаю, может вас в лагере оставить?
— Не вздумай! — пугается Кали. — Куда ты, туда и мы! Если бы слабачки были, тогда да. Но ведь уже давно не так. Да и на тыл могут напасть.
— Тогда не мешай мне готовить вам амуницию, — я тянусь к девушке и хлопаю ее по ножке. — Спать, солдат! Шагом марш!
— Есть, мой командир, — с улыбкой отдает честь Кали и сигает за полог.
Только ее попка скрывается, у меня в голове щелкает. Ментальная сигналка!
Я вскакиваю со стула и бегом устремляюсь в проход между палатками. Но, не услышав шагов за собой, резко оборачиваюсь:
— Аяно! На лагерь напали! За мной!
Стройный силуэт отделяется от громады темного шатра.
— Да я просто мимо проходила…
— Не важно! — больше не слушая, я бросаюсь в погоню. Топот сапог японки почти не отстает.
За секунды стоянка дружины остается позади. Мы оказываемся в тени каких-то садовых деревьев. Луна скрывается за листвой высоких крон.
Тяжело дыша, Аяно приближается вплотную:
— За тобой раньше не водилось чувствовать врагов на расстоянии, — рычит японка. — Что за дела?
Я хватаю ее за плечи, и она замирает. Глаза ее округляются — мне хватает света, чтобы увидеть масляный блеск возбуждения. Драный Яка, когда же ты выветришься?
— Я потерял их, командир, — серьезным тоном говорю. — Больше не чувствую демонов. Что расположено поблизости?
Давай, детка, выручай. Ты же должна знать, ты предупредительная и умная. Поди изучила схему лагеря вдоль и поперек.
— В конце поселка поместье царевича Георгия, — задумывается Аяно. — Еще, начальник штаба здесь где-то.
— Мимо, — качаю головой. — Начальника точно охраняют «вишенки» — там и без нас засекут врага.
— Тогда к Гоше? — предполагает командир.
Молчу. Если царевич помрет, то и пускай как бы. После его подстав не собираюсь спасать гада. Но кажется мне, что судьба не даст такого подарка. Он ведь католик, как и итальянцы, призыватели демонов.
— Что это за деревья? — подхожу ближе к стволу и разглядываю свисающий оранжевый плод. — Апельсин! Бинго! Аяно, где квартирует Вэй Фэнхэ? Он должен быть рядом с апельсиновой рощей.
— Китаец? Направо вроде, но точно не знаю.
Срываюсь в галоп, Аяно не отстает, на бегу спрашивает:
— На кой кандагарцам китаец?
— Если в сердце лагеря русской армии вдруг грохнут представителя Китайского императора — его одного и больше никого, — начнутся проблемы. Пекин может заподозрить нас в нарушении сотрудничества. Решит, что мы не хотим с ними работать вместе. А когда попросим помощи, пошлют нас в Гималаи.
— Зачем нам просить помощи у узкоглазых? — щурит глаза Аяно.
— Кто знает? Жизнь долгая.
Добегаем до домиков, выстроенных у дороги. Я заглядываю за заборы.
— Честно, Перун, не знаю, где он, — расстраивается японка. — О китаезах думала в последнюю очередь.
За прозрачным палисадом угадываются очертания маленького бассейна в форме полукруга. Или лунного серпа.
— Он там, — одним махом перепрыгиваю двухметровый забор. Аяно решает проблему передвижения проще — свистит вынимаемый меч. Почти сразу бахает взрыв. Закрытые ворота выносит ударной волной, и японка проскакивает сквозь образовавшуюся горящую арку.
Взбираемся на террасу на склоне холма. Двери распахнуты, изнутри слышатся хлюпающие шаги. Будто перепончатые лапы прилипают к мрамору полу. Тварей уже чувствую. Но не вижу.
— Эй, невидимки! — я вступаю в холл, одновременно призывая Когти. — Соскучились по жару ада?
Молнии разрываю черноту коридора. Со змеиным шипением на плиты падают демоны, опутанные горящей синевой. Пелена невидимости сгорает. Присматриваюсь к ощеренным жабьим мордам. Хромотогуны. Слабенькие демоны, на пару взмахов. Но как шпионы и диверсанты идеальны.
— Какие мерзкие, — дергает губой Аяно, выступая из-за моей спины. Она опускает клинок, и отсеченная голова демона, лежавшего у порога, катится в глубину дома. Я ухмыляюсь и тороплюсь к жабе в углу. Не собираюсь оставлять всё удовольствие японке.
За пару минут мы расправляемся с гурьбой лягушек. Я прислушиваюсь к гудящему в голове фракталу.
