— Понятно, — протянула я, оставаться одной не хотелось, но признаваться я не могла. Ведь совсем недавно я вообще собиралась одна сюда идти. И теперь перед Игнатом было стыдно, что я такая вот трусиха.
Словно прочитав мои мысли, Игнат спросил:
— Бояться не будешь?
— Да нет. Что ты! — преувеличенно-бодро ответила я.
— Ну смотри, — кивнул Игнат и ушел. Я осталась одна.
Перво-наперво, я отправилась на развилку. Ну, вдруг заблужусь. Однако, поднявшись от болота наверх, я понемногу начала узнавать местность.
Скажу честно, я где-то была даже рада тому, что он ушел. Устала от ходьбы по болоту. Поэтому я с удовольствием села на мягкий сухой мох, прислонилась спиной к поваленному стволу сосны и хотела подремать, как вдруг внезапно я услышала какие-то звуки. Машинально я подняла голову: две белые тени пронеслись прямо над головой.
Что это?
С ума сойти! Только призраков мне тут не хватало!
Я до того перепугалась, что подхватилась на ноги и бросилась в сторону пятьдесят восьмого. Там балок. Я запрусь и дождусь Игната! А у него ружьё и вообще с ним не страшно!
Я бежала, бежала, аж в боку закололо. Схватившись за ствол ближайшей берёзки, я пыталась отдышаться, поминутно выглядывая вверх — вдруг опять будут тени.
Когда воздух с хрипом перестал вырываться у меня из лёгких, я вдруг услышала какие-то звуки. Но испугаться не успела — прямо передо мной из кустов выскочил пёс. И это был мой знакомый пёс! Тот, который вывел меня когда-то к лагерю геологов.
— О! Вот это да! — Обрадовалась я и воскликнула, — Привет, пёс!
Пёс меня тоже узнал. Потому что радостно заскулил и замахал хвостом.
— Ну приветики, мой хороший пёсик, мой спаситель! — я не выдержала и принялась его гладить.
Псу очевидно нравилась ласка, хотя он и не привык. Вдруг уши у него стали торчком и от отрывисто гавкнул и вырвался из моих рук, прыснув куда-то обратно в кусты.
— Ну вот, — расстроилась я, — опять бросил меня.
Я решила ещё минут пять посидеть и идти на пятьдесят восьмой. Тем более, появления собакена моментально развеяло все мои страхи.
И тут я опять услышала звуки. Только звуки были знакомые. Я оглянулась: по дорожке летела оленья упряжка. На нартах сидело двое. Я не разглядела, но в летних малицах. Значит, местные или охотники-заготовители, или оленеводы.
Рядом с нартами бежал мой знакомый пёс и, не добегая до меня, он опять юркнул в кусты. Помню, егеря рассказывали, что так собаки охраняют дорогу и следят, чтобы не было медведя или волка.
Поравнявшись со мной, упряжка остановилась. С нарт спрыгнул старик. И это был тот самый старик, который спас меня тогда и дал унты и куртку.
— Здравствуйте! — обрадовалась я, — очень рада вас видеть!
— Ыырх! — ответил старик и его словно высеченное из камня лицо на миг озарилось улыбкой.
— Драсти! — с нарт спрыгнул ещё один человек, паренёк, примерно класс четвёртый или пятый. Он был невысокий, я даже сперва не обратила на него внимания.
— Ыых! — сказал старик и мальчишка быстро перевёл:
— Дедушка говорит, не надо ходить тут… потом ходить будешь, не сейчас.
— Я знаю, — кивнула я, — иду на пятьдесят восьмой участок. Пропал труп убитой девушки.
Так как парнишка продолжал испытующе смотреть на меня, я добавила:
— Она… эммм… геолог. Но её труп где-то исчез. Надо найти.
Паренёк быстро-быстро залопотал. Старик ответил ему коротким рыком.
— Дедушка это… дедушка говорит, Хозяин это.
— Хозяин?
— Это… по-вашему зверь такой это… медведь, — улыбнулся, вспомнив слово на русском, парнишка.
— Медведь утащил труп?
Парнишка широко улыбнулся и закивал, как китайский болванчик. Он был узколиц и узкоглаз, так что сходство было один-в-один.
— Ы- ыр — ых! — опять сказал старик, и ткнул пальцем на меня.
— Дедушка говорит, что ты это… тут не ходи… — опять сообщил мне мальчик.
— Я не одна, со мной Игнат, он охотник. Отошел посмотреть, скоро придёт. — пояснила я, решив не выдавать, что там капкан на медведя. Вроде медведь у каких-то народов тотемное животное. Так что лучше промолчу. Пусть сами разбираются.
— Хната? — оживился старик.
— Да, Игнат.
— О! Хната, во! — старик показал большой палец, мол, классно и закивал головой.
Я чуть не засмеялась, так комично всё выглядело.
Из кустов выскочил пёс, увидел, что у нас всё нормально, мы смеёмся, подскочил ко мне и подсунул лобастую башку мне под руку, мол, давай, гладь.
Я рассмеялась и принялась гладить его и чесать за ухом.
— Ыта-ырх! — резкий окрик старика заставил пса сорваться и унестись по тропинке дальше. Жалко, но я понимаю, дисциплина должна быть.
— Скажите, а вы белые тени здесь не видели? — сама не знаю зачем, спросила я. — над головой. И хлопки. Днём обычно.
Паренёк посмотрел на меня удивлённо и что-то сказал старику. Тот на секунду задумался и сказал:
— Тор. Нови-тор.
А потом начал быстро-быстро говорить, так, что пацанчик еле успевал переводить:
— Это птица… — старательно пытался перевести он, хотя его словарный запас был достаточно скудный, — священный птица… летает… стерх…
— Стерхи? — удивилась я.
— Да! — закивал мальчишка и начал переводить дальше, — здесь это… священный место… разные люди здесь это… разговаривают с духом… с богом… Просят всё.
— Что за духи и боги? — напряглась я.
— Стерхи, — пояснил с улыбкой мальчик. — Священный птица.
— Мир-сусне-хум! — подтвердил старик и я вспомнила, как он в прошлый раз делал ему подношение.
— Стерхи улетают, — продолжил парень, — не хотят возвращаться сюда. Их уже мало.
— Почему? — спросила я.
— Пришли геологи, и люди… шумно, стерхи не хотят сюда.
— Но ведь геологи не везде.
— Слёзы Мир-сусне-хума делают геологов злыми… они теряют ум и не понимают, — старательно переводил парень.
— Зашибись, — пробормотала я.
Ну вот, получается, что здесь священное место сразу нескольких народов и местообитание редких птиц. Стерхов. И тут же идет подпольная добыча изумрудов. Интересно, а слёзы Мир-сусне-хума, которые делают геологов злыми — это и есть изумруды?
Капец.
— Я ночевала в балке, — торопливо сказала я, — и кто-то ночью смеялся под окном. Кто это был?
— Такая птица это, — пояснил парень, даже не переводя деду и засмеялся, показывая руками размер, примерно в пять сантиметров, — вот такая.
Я аж покраснела. Это же надо было дрожать всю ночь, а это ночная птица всего лишь.
— Дедушка сказал, что ты теперь знаешь наш секрет, — сообщил мне парень и старик в подтверждение моих слов кивнул.
— Я никому не скажу, — пообещала я, — от меня никто не узнает.
— Пусть геологи уходят отсюда, — сказал парень и нахмурился, стараясь казаться старше и суровее. А старик опять кивнул.
Затем они, не прощаясь, сели на нарты и уехали.
Из кустов воровато выскочил пёс, взглянул им вслед, торопливо подсунул голову мне под руку, я принялась чесать его за ухом, он благодарно лизнул мне руку и затем мгновенно рванул вслед за ними.
А я осталась одна.
Эта встреча подняла мне настроение и отбросила все страхи и сомнения.
Поэтому я бодрячком, чуть ли не посвистывая, отправилась на пятьдесят восьмой. Страхи мои улетучились, всё оказалось просто и прозаично — разлагающийся труп Нины Васильевны утащил «неправильный» медведь, ночью хохотала какая-то весёлая птица, а белые тени — это всего лишь стерхи (по-другому — белые журавли).
Оставалось понять, кто убил Аннушку и уголовников, но здесь я была спокойна — не факт, что они сами друг друга перестреляли.
Я решила, что сейчас буду дожидаться Игната и пока есть свободное время — сварю кашу с тушенкой. По моей милости он тоже остался без обеда. Вот и поедим. Чай, вроде как, закончился, но не беда — вокруг растёт брусника, нарву листьев и будет нормальный травяной чай.
Я шла к балку и размышляла, что раз Бармалей приказал сворачивать лагерь, значит дня через два-три мы будем уезжать. А укосы Нины Васильевны не доделаны. Хотя вегетация уже не в самом разгаре, можно сказать. Начинается начало конца, но всё равно, лучше хоть так, чем вообще не сделать работу.
