– Вот и дождались, – зло усмехнулся Руслан. – Сейчас нас с тобой будут всячески пугать и нагибать, чтобы мы свою бумагу только через него продавали.
– Зовите, – заметно помрачнев, приказал Рязанов и, поднявшись, принялся застёгивать френч, который снял со спинки соседнего стула. – Сейчас посмотрим, кто кого нагибать станет, – зловеще пообещал он.
– Казаков звать, чтобы сразу наш зиндан к принятию нового гостя приготовили? – не удержавшись, поддел его Руслан.
– Обойдётся. До такой чести ещё дожить надо. Наш зиндан для врагов государства сделан. А это просто обнаглевший хам. И очень тебя прошу, Руслан. Не вмешивайся. Я сам разберусь. А главное, воздержись от своих шуточек, – очень серьёзно попросил майор, в одно мгновение превращаясь из нормального человека в холодного аристократа в бог знает каком поколении.
Спина выпрямилась, словно граф лом проглотил, подбородок задрался, а взгляд приобрёл холодно-презрительное выражение. Даже давно привыкший к подобным трансформациям Руслан и то ощутил желание оказаться где-нибудь подальше от этого человека.
«Да уж, мне такому ещё учиться и учиться», – проворчал про себя Шатун, пытаясь хоть немного походить на приятеля.
Вошедший купец уже открыл было рот, чтобы с порога начать высказывать что-то гневное, но наткнувшись взглядом на равнодушно-презрительный взгляд графа, подавился собственными словами и, выдохнув, словно сдулся. Руслан небрежно откинулся на спинку кресла и, закинув ногу на ногу, взял со стола первую попавшуюся бумагу, делая вид, что читает её. Майор же, заложив руки за спину, остался стоять, заставляя стоять и посетителя. А когда атмосфера в кабинете сгустилась до грозовой, мрачно поинтересовался:
– Вы хотели меня видеть, любезный?
* * *
Разговор с купцом не затянулся. Сообразив, что против сразу двух титулованных особ, да ещё и служащих в контрразведке, у него шансов нет, господин Русанов, злобно позыркивая поросячьими глазками, предложил что-то вроде разделения рынка. Руслан, для которого подобные заходы были понятны, только презрительно усмехнулся. Поднявшись, парень выпрямился во весь свой богатырский рост и, подойдя к купцу вплотную, жёстко ответил, глядя ему в глаза:
– Вам, любезный, голову напекло? Иной причины высказывания подобной глупости я просто не вижу.
– Вы, это самое, ваше превосходительство, полегче, – заворчал купец, словно злящийся пёс, окончательно теряя последние капли самообладания. – У меня ведь тоже покровители найдутся. Не вам чета. Это здесь вы величина. А в Краснодаре и нет вас вовсе.
– Всё сказал? – зловеще уточнил Руслан.
– Всё, – решительно заявил купец, вместо груди, выпятив пузо.
– Так слушай меня внимательно, мужик, – нависая над ним, негромко прошипел Шатун, глядя ему в глаза. – С этой минуты ты у меня будешь в ответе за всё плохое, что случится по линии нашей службы или на наших подворьях. Скотина заболеет, тебя трясти будем. Мальчишка на побегушках палец зашибёт, с тебя спрос. А ежели, не дай бог, сгорит что-то, так ты у меня из холодной не вылезешь, пока не признаешься, что сам поджигателя нанял. Даже если это не ты сделал. И плевать мне на твои деньги, связи и адвокатов. Был бы человек, а статья для него всегда найдётся. Не так ли, граф?
– Без всякого сомнения, князь, – зловеще усмехнулся Рязанов. – Дело на такого гуся слепить проще пареной репы. Бумаги его бухгалтерские изымем, и сразу станет понятно, кому платит, сколько и за что.
– Не посмеете, – резко побледнев, прохрипел купец.
– Дурашка, – ласково прошипел Руслан. – Знал бы ты, сколько я всего смею, так уже бы обделался. Хочешь, прямо сейчас прикажу тебя плетьми пороть? И никто мне слова поперёк не скажет. Потому как даже в Краснодаре знают, я ничего просто так не делаю. А спросят, скажу, по службе надо было. В общем так. Ты торгуешь своей бумагой, а мы своей. Вздумаешь нам гадить, прикажу все лабазы твои с лавками спалить, а тебя самого в холодную сунуть. Всё понял?
– Понял, – поникнув, коротко кивнул купец.
– Смею напомнить вам, любезный, что, даже имея миллионы, вы всё одно нам не ровня, – всё так же равнодушно добавил Рязанов. – А мы свои дела будем вести так, как сами сочтём нужным. Засим, не смею больше задерживать.
– Чего? – не понял раздавленный высказыванием графа купец. Судя по реакции, его ещё никогда так не тыкали носом в простецкое происхождение.
– Вон пошёл, вот чего, – рявкнул Руслан, одним толчком вышвыривая его из кабинета.
Не удержавшись на ногах, купец вывалился в коридор, башкой открыв дверь и едва не проломив противоположную стену своей тушей.
– Последнее было лишним, – дождавшись, когда резко распахнутая дверь закроется, негромко произнёс граф, пряча усмешку в усах.
– Надоел, – отмахнулся Руслан. – Сказано вон. Значит, вон, и нечего переспрашивать.
– Грубый вы человек, князь. Ну никакой деликатности, – ехидно поддел его Рязанов.
– Что поделать? – в тон ему отозвался Шатун. – Я ж не в гвардии служу, так что о куртуазности знаю только то, что она где-то есть.
Друзья рассмеялись, избавляясь от тягостного послевкусия случившегося разговора. Нечасто обнаглевший торгаш берёт на себя смелость угрожать офицерам контрразведки, да ещё и в неприкрытой форме. Похоже, купчина и вправду уверовал в свою неприкасаемость. Так что теперь Руслану предстояло провернуть какую-нибудь операцию, которая ясно напомнит купцу, что на любую силу найдётся своя сила.
Разобравшись с вопросами типографии, друзья обсудили дальнейшие планы и дружно пришли к выводу, что мануфактуру требуется расширять. Их бумагу скупали едва не быстрее, чем они успевали завезти её в лавку. И тому были весьма объективные причины. И первая – это её качество. На мелованной, гладкой, словно отполированной бумаге было проще и удобнее писать. Перо не цеплялось за крупные вкрапления, как это бывало на обычной бумаге, а чернила не расплывались.
Бумагу подобного качества иногда завозили и в их медвежий угол, но это случалось настолько редко, что и вспоминать не приходилось. А тут в обычной лавке и сразу в большом количестве. Рязанов уже начал задумываться о создании какого-нибудь кумпанства, с которым всякие конторы смогут заключать договоры на поставку бумаги. Но пока Руслан осаживал его порывы. За месяц мануфактура могла выдать на-гора не более трёх тысяч листов писчей бумаги.
В рамках даже такого захолустного городка, как нынешний Пятигорск, это было очень мало. Так что предстояло решить вопросы снабжения цеха старьём и опилками, а также вопрос увеличения станочного парка. Не стоило забывать и про работников. Сейчас в цеху управлялись подростки казачата, получая за свою работу не самое большое жалованье. Для мальчишек и это было серьёзно. Но если задумываться о серьёзном расширении, то этот вопрос нужно будет решать радикально. Мальчишками тут уже не обойдёшься.
К тому же рано или поздно казачата должны будут вернуться в семьи, когда придёт их срок становиться в строй. Ведь сейчас в цеху работали в основном младшие сыновья Руслановых казаков. И им дело, и семьям прибыток. Внимательно выслушав всё сказанное Шатуном, граф задумчиво покивал и, вздохнув, проворчал, доставая из портсигара очередную папиросу:
– Ну, и откуда будем людей брать? Всё одно расширять дело надо. Уж больно удачно всё получилось. И доход имеем, и базар под присмотром, и люди мои, которые уже работать по нашей части не могут, при деле.
– Заказать ещё одну мельницу я могу. Это не проблема. Чан побольше поставить тоже не сложно. С листами латуни тоже дело не долгое. А вот откуда сырьё брать станем, вот вопрос, – задумчиво протянул Руслан.
– Тебе старого тряпья мало? – удивился Рязанов.
– Опилок мне мало, Миша. Одним тряпьём тут не обойдёшься, – вздохнул Шатун.
– Под Кисловодском лесопилка имеется, – помолчав, ответил майор. – Хозяин её лес на доски пилит да всяким плотникам да столярам продаёт.
– Ты его знаешь? – заинтересовался Руслан.
