— Это естественный этап прогресса. И переход от биологической к биотехнической эволюции с последующим развитием именно технической стороны.
Кажется, отвлечься хотел не только Верховный. Иначе к чему столь отстраненные размышления?
— Уже недолго… куда они подевались?
— Кто?
— Древние. Те, кто был до нас?
Молчание.
— Остались их строения. Некоторые. И у нас, и там, на землях проклятых магов. И сколь знаю, по всему миру. Если ты еще с тех времен, то должен знать… куда они подевались?
— Биологический носитель личности имеет ряд существенных недостатков. Он стареет. Он подвержен многим поломкам, которые в конечном итоге ведут к регрессии системы и разума. Он зависим от еды и питья, и многого иного…
Это было ответом?
Или все же не было.
— Однако у него есть существенное преимущество.
— Какое?
— Когда количество ошибок в биологическом теле достигает предела, носитель погибает естественным путем. Но лишь он, а не вся система.
— Люди смертны. Но душа…
— В бессмертии есть свой подвох, — отозвалась Маска и в словах её почувствовалась печаль. — Поверь.
Верховный поверил.
Почему бы и нет?
И обычная жизнь сложная штука. Что уж говорить о вечной жизни?
Глава 30
Глава 30
Ирграм
К реке он подходил осторожно. Будь его воля, Ирграм и вовсе не сунулся бы на тот берег, но… люди вознамерились перебраться, да и самого его тянуло туда. Зов, едва слышный поначалу, с каждым днем становился все более явным. Нет, Ирграм не слышал в голове навязчивого шепота, как случалось с безумцами, просто теперь ему хотелось идти.
Дальше.
Вглубь кольца, что бы в нем ни скрывалось.
Но он держался. Как и сейчас. Устроившись на берегу, Ирграм наблюдал за магами, которые о чем-то совещались. Потом Ульграх повернулся к мешекской твари и спросил.
— Твой зверь может пронести на тот берег веревку?
— Да.
— А тебя с веревкой?
— Я её одну не отпущу! — возмутился барон. — Там может быть опасно.
— Может, — Ульграх спорить не стал. — Но вариантов на самом деле немного. Мы можем пересечь реку по дну, однако там, помнится, были ямины и не знаю, сколь глубокие.
— Я умею плавать.
— Все умеют плавать, но… то, что мы выжгли часть реки, не значит, что мы уничтожили все живое в ней. Здешние рыбы, помнится, имели весьма серьезные зубы. И от еды они не откажутся, поэтому разумнее пересечь реку над водой…
— Я пойду, — мрачно заявил барон. — Я, может, не самый легкий, но вынесет. Да?
Девчонка кивнула и, дернув зверя за ухо, что-то ему сказала.
— Я пронесу веревку и привяжу её. А потом назад?
— Зверя отправишь, — маги решили не спорить.
Только Ульграх тихо заметил:
— На назад веревки может и не хватить.
— Я с ним, — Дикарь, до того стоявший тихо, отряхнулся. — Пойдем быстро. Тонуть не должен, буду придерживаться вон… за него. А если что, то сожрать меня непросто.
Кажется, мальчишка выдохнул с облегчением. И понятно. Одно дело в теории подвиги совершать, а совсем другое, когда тебя просто могут взять и сожрать.
А ведь могут.
И не откажутся. Ирграм точно не отказался бы сожрать кого-нибудь, но здраво поразмыслив, решил что еще успеется. А пока он забрался повыше, устроившись на узкой неудобной ветке. Зато с нее было видать и реку, и другой берег.
И людей.
Несколько опасался, что отправят его, но то ли люди снова позабыли о существовании Ирграма, то ли не сочли хоть сколь бы важным, главное, что они там. А он тут.
Мальчишка попытался забраться на спину зверя, что получилось далеко не сразу. Затем он попытался сесть. И сполз.
— Нет. Раздавлю еще и вообще… мне пешком удобней.
— Тогда оставайся, — предложил Дикарь.
Джер покачал головой.
— Я с тобой…
— Тогда вперед, чтобы я тебя видел. И погоди.
Пара длинных тонких палок.
— Сперва тыкаешь, убеждаешься, что дно есть, потом идешь. Веревку свою давай.
Миара протянула даже не веревку, тонкую нить.
— Что есть, — сказала она. — Силу провести хватит, а там оно само выстроится.
Спорить не стали.
Мальчишка спускался в воду осторожно, с явною опаской, шаг. И замер. Второй. Третий… а вот Дикарь шел с виду спокойно.
— Поспеши, — донеслось до Ирграма. — Не беги, но и шагай чуть побыстрее… осторожно.
Наблюдать было интересно.
Некоторое время. Особенно, когда мальчишка-таки ухнул в скрытую под водой яму. И запаниковав было, палку упустил, замахал руками, но был подхвачен Дикарем за шиворот.
— Давай рядом, — велел тот и сам пошел к берегу.
И дошел.
Берег не был пологим, но и не сказать, чтобы поднимался к небесам обрывом. Скорее уж он уходил вверх, и черную жирную землю пронизывали корни. Сеть их и не позволяла обрыву сползти, накрывая речушку.
Дальше было вовсе скучно. Тварь, допрыгавшая по следам за мальчишкой и Дикарем, вернулась обратно.
Маги собрались вместе и сотворили еще один мост, правда, на сей раз используя силу. И силы этой потратили изрядно. Даже не понятно, с чего вдруг этакая щедрость. Хотя мост вышел на загляденье. Сгустившийся воздух потемнел и походил на стекло.
— Шевелитесь, — рявкнул Тень, подталкивая в спину сына. Девчонку тронуть не посмел, но взгляд наемника, надо полагать, был довольно-таки красноречив. — Мост долго не протянет.
Верно.
Помнится, весьма расходное по силе заклинание.
Мальчишка-наемник бодро зашагал, почти не сгибаясь под весом сумок, навьюченных на него отцом. Впрочем, досталось всем. А вот сам Тень, явно соображая, шел не по мосту, но рядом. И по воде, успокоившейся было, пошли грязевые потоки.
Ирграм подумал и спустился.
— Идем, — сказал он рытвеннику, который привычно держался рядом.
Соваться на мост Ирграм не стал, взял чуть выше, рассудив, что тварь, если и не сгорела, то всяко пострадала изрядно.
Но все одно…
Холодная вода.
И дно вязкое, илистое. Ноги проваливаются, пробуждая неприятное воспоминание, заставляя дернуться, выдрать стопу из ила. Получается почти беззвучно. И шаг.
Еще один.
Маги уходят последними.
Ульграх шагает по воде. И медленно, он явно держит контур. А вот Карраго и сестрица питают. До противоположного берега рукой подать. Кажется.
Опасная иллюзия.
И терять бдительность тоже не стоит. Нога оскальзывается, и Ирграм едва не падает в яму, благо, рытвенник рядом и, уцепившись за острую чешуйчатую спину, получается удержаться.
— Твою же ж… — Ирграм шипит под нос и ускоряет шаг.
Пусть опасности он все одно не чувствует, но это не значит, что река небезопасна. И, добравшись-таки до гнилой сизоватой травы, космы которой лежат по воде, Ирграм вздыхает с облегчением. Наверх он карабкается, уже не опасаясь показаться смешным. Земля рыхлая, сыпучая, и зацепиться получается лишь за корни. Но и те, слабые, рвутся под пальцами, словно нити.
— Эй, тоже промок? — наверху стоит мальчишка-барон. — Тут, конечно, еще так… да хватайся уже.
И руку протянул.
Его совсем не учили? Кто в здравом уме протягивает руку нежити?
Ирграм оскалился… и руку принял. Осторожно, чтобы не сломать тонкие человеческие пальцы. Ладонь у мальчишки уже широкая, а пальцы вот тонкие, изящные. И сила внутри… да, сила есть, теплится огоньком.
И не огоньком.
Почуяв Ирграма, сила устремилась навстречу. И отступила, сдерживаемая барьером.
Рывок.
А рытвенник сам взлетает на берег и, оказавшись на сухой земле, начинает отряхиваться.
— Ты ж… вот же ж! у отца собаки тоже после охоты, если в грязюку какую залезут, — барон со смешком вскинул руку, защищаясь от капель. — Так потом отряхиваются… отряхивались. И отец еще говорил, что это нормально, что какая охота без грязищи.
Рытвенник тявкнул и, упав на бок, покатился по земле. Ему явно не нравилась местная вода.
— Эй, руку, может, отпусти, — барон глядел прямо и без страха.
