Я едва успел уйти. И сосредоточился на жёлтом. Скорость набрал уже приличную. Что ж, с волками жить. Не я придумал эти садистские правила, к Амадею все вопросы.
Удар!.. Есть.
— Минус двадцать три очка. Дисквалификация! — со взвизгом зачитала Фиона. И тут же взвизгнула: — Костя! Правее!
Я машинально дёрнул рулём вправо. И в ту же секунду с левой стороны прошла ещё одна машина — до сих пор я ее не видел, парень поднялся снизу.
— Сбить пытался, — прокомментировала Фиона. — Ой! Стоп, замри!
Я, уже начав закладывать вираж, притормозил. И мимо проскочила еще одна машина — на этот раз справа. Я сообразил, что Фиона — в отличие от меня, сосредоточившегося на трассе, следит еще и за отставшими противниками.
— Офигеть. Да ты и правда прирождённый навигатор! Тебе жена не говорила, что не только бухать можешь?
Фиона смущённо покраснела.
— Она хвалила меня единственный раз. Когда я починил лестницу в погребе. Жена спускалась туда, чтобы взять банку с маринованным папоротником, но одна из ступенек, как оказалось, прогнила, и жена провалилась вниз. Звала меня, но я не шёл, потому что готовился к самодеятельному вечеру декламаторов.
— Долго готовился? — Я аккуратно вёл тарелку вверх, максимально приблизившись к правому краю. То, что посредине лететь опасно, успел уяснить.
Фиона опустила глаза:
— Часа три.
— И сколько выхлебать успел?
— Я не пил! Я никогда не пью перед ответственными мероприятиями.
— То есть, вчера было как раз «никогда»?
— Ох, ну зачем ты опять! Ну… ладно, — сдалась Фиона, — почти не пью. В общем, в момент, когда я появился у входа в погреб — ты бы видел, как обрадовалась жена! После того, как я вытащил лестницу, приколотил вместо прогнившей ступеньки новую и помог Монике подняться, она мне буквально на шею кинулась!
— Да ещё бы. Небось, и не ждала уже.
— Что, прости?
— Ничего. Говорю, мы с тобой — идеальная команда.
— Атакуют! — рявкнула Фиона. — Вверх!
Я взмыл вверх. Атакующий феерично впилился в ограждение.
— Минус двадцать очков, — констатировала Фиона. И, чуть позже: — О, его добили! Так ему и надо. — Подумала, покраснела и неловко добавила: — Козлу.
— Мы команда, бро! — Я оторвал правую руку от руля, выкинул навстречу Фионе.
Она шлёпнула по моей ладони:
— Да! — торжественно выпрямилась в кресле.
Я напрягся. Ох, только не это! Но Фиону было уже не остановить.
— Друзья мои, прекрасен наш союз! Он, как душа, неразделим и вечен! Непобедим, свободен и беспечен, сложился он под сенью…
— ***!!! — заорал я.
Нас снова атаковали снизу.
Глава 37
«Минус 11 очков», — констатировала бесстрастная надпись на забрале шлема.
—… дружных муз, — клацнув зубами, закончила Фиона.
Долбанули-то по нам нормально, была бы машина полегче — уже бы кувыркались. Но на своём танке я сумел выровняться.
Гаркнул:
— Всё! Музы — потом! Если выживем. Паси тех, кто снизу!
Сам я смотрел на трассу. Вёл тарелку, прижимаясь к краю.
— Да! — Фиона вцепилась обеими руками в приборную панель.
— И держись, — закончил я. И бросил машину на середину трассы.
— Костя! — Фиона взвизгнула. — Снизу машина! Он сейчас ударит прямо по нам!
— Один?
— Да.
— Отлично. Держись, — повторил я и теперь уже сам переключил внимание на забрало. На показавшуюся снизу тарелку.
Выждал. И резко, перед самым её ударом, вильнул влево.
Тарелка влепилась в ограждение. Привычные уже искры, и ещё одна жёлтая стрелка стыдливо покраснела — минус одиннадцать очков. Маловато, однако.
И я ударил.
Вот теперь как надо! Минус тридцать три очка. Сбитая тарелка закувыркалась.
— Есть! — крикнула Фиона.
А я, повинуясь трассе, повёл тарелку в новую спираль.
Это было жёстко. Больше всего мешал падла Амадей. Притихший во время боя — сейчас, без чужаков на хвосте, он явно осмелел и решил ещё раз показать мне, как надо управлять машиной. Руки и ноги привычно начало клинить.
«Ну поиграй, деточка», — беззвучно прокомментировал я. Рассудив, что положение — не самое опасное, пустил Амадея к рулю.
«Бум», — с готовностью отозвалась тарелка. Нас с Фионой тряхнуло.
«Минус три очка».
«Бум!» минус ещё три.
«Буууум!» — пять.
Так, всё. Баста, карапузики. Папа с работы пришёл.
Я отобрал у Амадея руль. Порадовался тому, что это получилось легче, чем вчера, и даже легче, чем в предыдущий раз — насобачился, наверное. И тут же напрягся — почувствовал, как машина вопит во весь голос, что может лететь быстрее. Тарелка бесилась, что её не отпускают с поводка — а злость передавалась мне. Каким-то образом, видимо, мы с ней успели сродниться не хуже, чем с Фионой.
— Ничего, малышка, — я похлопал тарелку по рулю, — дай срок! Мы им ещё покажем. Ты у меня еще закричишь в экстазе.
Спираль закончилась. Дальше, если я всё запомнил правильно, трасса делала зигзаг и уходила вверх.
Впереди себя я никого не видел. Хреново. Потерял время, пока боролся с теми, кто атаковал снизу.
— Костя!!! Левее!
Я дёрнул рулём. И ушёл от очередного догнавшего — меня пытались сбить на входе в крутой поворот зигзага. Атакующий впечатался в ограждение.
— Минус двадцать четыре очка, — небрежно бросила Фиона. — Больше на хвосте никого. Давай!
И я дал. Не стал тратить секунды на то, чтобы добить искрящегося — и без меня найдутся желающие. Я стремился уйти от новых возможных преследователей.
«Поворот, спираль, зигзаг, вверх, пике, влево, спираль», — пробормотал, как мантру.
И на выходе из зигзага рванул вверх.
Заметил над собой две тарелки. Одна красная — эту я уже видел, — и незнакомая голубая. Её хозяин явно работал не на эффект, а на результат. Тарелка почти сливалась с небом, если бы не странный ореол, я бы её и не заметил.
Так, ну хрен с ними с обоими. Пока они мне не мешают — пусть себе летят. Летите, голуби, летите…
— Костя!!!
Я ничего не успел сделать. Голубая тарелка внезапно рванула мне наперерез. Я ударил по ней, но пилот, видимо, был готов — и мой удар ему больше помог, чем навредил. Тарелку подбросило вверх, она, как прыгун на трамплине, ещё прибавила скорости — и ушла выше. А я, с ушибленной мордой, остался.
«Минус двадцать семь очков, — сообщила надпись на забрале. — Тридцать три очка до дисквалификации».
После этого в правом нижнем углу загорелась красная, жирная цифра «33». Вот ещё тебя не хватало!
Я разозлился. То ли подстава голубого выбесила, то ли в целом выплеснулось всё, что давило — не знаю. Но разозлился сильно.
Вспомнил вдруг, как мне ездил по ушам один приятель, соратник по виртуальным гонкам.
«Костян, ты хороший чувак, но ты никогда не победишь. В тебе нет спортивной злости, понимаешь? Она у тебя отсутствует — в принципе, как явление. Ты не умеешь злиться на соперников. Ты их обгоняешь потому, что считаешь — ты лучше. А не потому, что считаешь — они хуже. А для победы в спорте надо уметь злиться. Видеть, что они хуже, понимаешь?.. И идти по головам».
Дело было в кабаке, за не помню какой кружкой пива, и тогда я над словами приятеля от души поржал.
Ну, нет во мне спортивной злости. Допустим, правда — чего нет, того нет. Ну, не злой я человек, что вот теперь делать? Поржать могу. Злиться — нет. Тогда мне казалось, что этот момент — когда всерьёз разозлюсь — в принципе не наступит. Не может наступить, просто потому, что я — это я!
Блин, как же ошибался. Когда понял, что подло заперт на трассе и ничего не могу с этим сделать, злость появилась. Да ещё какая!
Я летел над выходом с полигона. Там, где Диана будет ждать меня через… Блин, уже неважно через сколько минут. Если я всё равно не могу выбраться, то…
— ***!!! — гаркнул я. — Выход! Точно! Я дебил!
И, опомнившись, заткнулся.
— Костя, — начала Фиона.
— Молчи, — чуть слышно прошипел я. И, громко, для Амадея: — Надо было сделать поправку на ветер!
