— Тащить груз обратно — довольно затратная затея, — пожал плечами Александр. — Я бы даже сказал убыточная. Бензин, взятки дорожным инспекторам. Сами понимаете.
— Понимаю, — Горелый улыбнулся. — Ну, почему б не посмотреть? Деньги у нас есть. А ваш товар нам очень даже нужен. Времена нынче тяжелые.
С этими словами Горелый вспомнил о немалой партии гашиша, которую они умудрились вырвать из лап армяней. Реализация такого добра обещает принести хорошие барыши. Сами того не ожидая, армяне компенсировали мясуховским многие потери от этой войны.
— Как поживает Маленький Чоба? — Слегка улыбнулся Александр, словно прочитав мысли Горелого.
— Пока поживает, — Горелый утер губы от нажористой юшки. — Да только добра не наживает. А ты че не ешь-то? Я угощаю!
Александр опустил взгляд в горячую сковородку, обильно наполненную свининой и жареной картошкой.
— Свинину не люблю. Я больше по говядине. Или баранине.
— Так что ж ты раньше не сказал⁈ — Наигранно удивился Горелый. — У Сома есть отличный Халяль! Нет-нет! Давай я тебе чего-нибудь посоветую, я много че пробовал. Все у них вкусно. Кроме борща. Только борщ почему-то здешний — говно.
* * *
— Ну и как ты думаешь? — Спросил Женя Корзун, разминая зажившую, но все еще побаливающую ногу. — Нашли они его?
— Думаю, нет, — я включил поворотник и замедлился. — Этот Вадим — хитрая харя. Так, просто до него не доберешься.
На следующий день у нас выдалось время, наконец, заняться моей старой пятеркой жигулей, которая все это время простаивала во дворе Степанычева дома. Утром я попытался завести ее, и, ожидаемо, машина не сдвинулась с места. Судя по тому, что стартер отказывался работать, сдох аккумулятор. Ну да ладно. Машину я все равно планировал продать, а деньги пустить на дело Обороны. Вот только сначала ее стоит привести в божеский вид. Как минимум, заменить лобовое, которое мы с Женей тем же утром купили на местном авторынке, с рук, у каких-то армяней.
Теперь нужно было найти хорошего мастера, и я решил наведаться к старому знакомому, живущему за городом, в небольшом хуторе близь станицы Красная.
— М-да… И начерта ты туда полез, Витя? — Вздохнул Женя. — Ну отвалил этот детектив от тебя. Ну и надо было тебе успокоиться.
— Я предпочитаю контролировать то, что твориться вокруг меня, — сказал я, заворачивая на узенькую трассу, покрытую застарелыми выбоинами.
«В прошлый раз, когда я пустил все идти своим чередом, — промелькнуло у меня в голове, — Шелестов кинул нас, и все вы погибли. Больше такой ошибки я не совершу».
Погода была чудесной. Ясное синее небо распростерлось над нами. По левую руку открылось широкое, поросшее зеленой травкой сельскохозяйственное поле. По правую тянулась зеленеющая посадка. Было тепло.
— А че это там? — Прищурился Женя и подался немного вперед, отчего лицо его на миг скривилось. Видать, ногу прострелило.
Я тоже прищурился. Вдали, из посадки, торчала грязно-зеленая, сильно задранная вверх задница уазика-буханки. Большую часть машины скрывали деревья.
— В аварию что ли попал? — Озаботился Женя. — Посмотрим?
— Посмотрим, — решил я и сбавил скорость.
Внезапно по пологому подъему кювета, на котором носом вниз и застряла буханка, взобрался человек. Он выбежал на дорогу, стал махать нам левой рукой.
— Раненный, — первым заметил Женя. — У него кровь.
Спустя секунду это увидел и я. Правая у мужика висела плетью. Был он весь помятый и грязный, а из-под влажных волос на лоб и лицо сочилась яркая кровь.
Когда мы оказались ближе, я рассмотрел лицо этого человека.
— Мирон, — мрачно проговорил я.
— Что? Тот мясуховец? — Удивился Женя.
Мирон, прихрамывая, побежал навстречу машине. Скорость уже была совсем не большой, и сквозь открытое окно я услышал его приглушенный ветром крик:
— Мужики! Докиньте до города! Я заплачу вам! Бабла дам!
А потом Мирон изумился, поняв, кто за рулем. Он застыл в нерешительности, будто бы и не зная, что же делать дальше.
— Мирон, — сказал я, остановив машину у обочины, рядом с бандитом.
— Летов? А ты, черт тебя дери, тут откуда взялся? — Сказал он, тяжело прислонившись к моей двери.
Он схватился за почти опущенное стекло, и тут же оставил на нем следы крови.
— Что случилось? — Спросил я.
— Тут… Я… Короче… — Растерялся Мирон.
— Отойди, — сказал я, и бандит отпрянул от двери, словно от огня.
Мирон явно был в шоке.
— Суки… налетели… — Пробормотал он и заговорил себе что-то под нос очень тихо.
Когда мы вышли, то смогли рассмотреть все развернувшееся перед нами великолепие.
Буханка ушла в кювет не сама. Ей помогли. Белая девятка протаранила машину с другого, закрытого от нас бока, и та улетела в посадку. Потащила девятку за собой, и теперь та, жопой вверх, застряла на спуске, уперлась рылом в землю. Но и это еще было не самым веселым.
Вокруг машин, в зеленой прогалине между деревьями и подъемом дорожной насыпи, лежали тела. Буквально недавно тут состоялась перестрелка.
— Вот сука, — сплюнул Женя. — Еб твою…
— Налетели они… Мы даже сделать ничего не смогли… — пробубнил Мирон. — Наши опоздали и…
Он недоговорил, схватился за голову здоровой рукой и прислонился к моему пассату.
Мы с Женей спустились по склону. Тел тут было человек девять. Двое или трое, раненные, еще дышали. Перестрелка явно была короткой, интенсивной и велась, считай в упор.
— Тут мясуховцы есть, — сказал я, разглядывая трупы. — Их я уже видел с Горелым. Остальных не знаю.
— Витя! — Крикнул Женя, топтавшийся у распахнутых им задних дверей буханки. — Короче, попали мы.
— Что? — Я поднялся от одного из тел. Мужчина еще дышал, но прямо на моих глазах испустил дух.
— Тут, в кузове, стволы, цинки с патронами. Армейская упаковка!
Не ответив, я только нахмурился.
— Едут! — Вдруг заорал Мирон и оторвался от пассата, замахал рукой. — Едут, сука, мля! Я думал, наших всех постреляли! А они едут!
Мы с Женей тут же посмотрели на дорогу, бегущую вдаль. Там, со стороны хутора, куда мы и держали путь, бежали белые жигули.
