— Удачи! — к концу разговора совсем успокоившийся Шурка уже не напоминал обоссавшегося суслика. Даже порозовел немного.
Легко сказать, спрятать трупы. Это я в мастерской хорохорился. Хотя…если подойти творчески и с огоньком. Никогда не знаешь, какие неожиданные знания хранятся в голове обывателя двадцать первого века, любящего почитывать на досуге детективы и боевики. И до чего доходит, порой, пытливый разум авторов этого чтива.
Засунув поглубже мысли о возможных подельниках мёртвых полицаев, я затащил в мастерскую труп Грицко. На недоумённый взгляд Шурки, ещё не успевшего закрыть входную дверь, пояснил:
— Сначала раздену.
Оно и правда: пока буду ныкать тела изгваздаюсь так, что мама не горюй! Да и после стычки и моих кульбитов в грязи гимнастёрка со штанами почти на ладан дышат. Комплексами я не страдаю, поэтому воспользуюсь одёжкой мертвяков. Вон она, какая у них добротная. Взял бы и обувь, да только больно уж приметные сапоги у Грицко с подельником. Наваксенные, фасонистые. Были бы какие-нибудь говнодавы — взял не задумываясь. А то с таким же успехом можно было бы выйти на утренней поверке и сказать: «Я грохнул двух полицаев». Занавес.
Тряпки забросил в тот же угол, где пристроил долблёнки и мешок с едой. Сапоги, связав бечевой, повесил на шею, сложив в них топор и нож. Забросил на левое плечо труп Грицко. Тело второго полицая, обвязав его же разорванной гимнастёркой вокруг пояса, просто подцепил правой рукой.
— Закрыть дверь не забудь, бедолага, — бросил я Шурке Механику и шагнул в темноту.
Тащить тела было не столько тяжело, сколько не совсем удобно. Громоздко, но терпимо. План по укрытию трупов полностью сформировался в моей голове ещё в тот момент, когда решил их раздеть.
Две отхожие ямы в рабочем лагере были устроены незамысловато: траншея метровой глубины длиной десять метров и приспособленное у края грубо ошкуренное бревно на деревянных же столбах. А вот третья точка, к которой я сейчас и пробирался, стараясь оставаться в тени бараков, видимо, было оборудовано ещё до того, как это место отвели под пребывание военнопленных.
Полноценный сортир на шесть посадочных мест, правда, без стен и крыши, но зато с тремя перегородками, дощатым настилом и ступенями. А главное, под всеми этими досками была вырыта довольно глубокая яма.
Цель определена, оставалось пройти полсотни шагов. И я молился всем богам, чтобы по закону подлости не быть застуканным за двойным грязным делом.
Дождь припустил ещё сильнее, будто подбадривая меня. Лило как из ведра, да так, что в двух шагах даже на освещённых прожекторами участках видны были лишь неясные мельтешащие тени. Спасибо тебе, Закон Сохранения Реальности. Может, это и не твоя заслуга, но мне так удобнее считать.
Топорик пригодился в первые же минуты: боковые доски настила так разбухли и буквально «приварились» многодневной грязью к помосту, что я потратил на создание более-менее подходящей дыры почти десять минут. Вездесущие куски щебня, сваленные неподалёку от сортира в незапамятные времена с неизвестной целью и давно ставшие малозаметной частью ландшафта, тоже пошли в дело.
Мне нужно было не просто сбросить трупы в отхожую яму. Важно, чтобы они достаточно погрузились в энтропийную субстанцию. Хотя бы на несколько суток. А без вспарывания животов и набивания их чем-то тяжелее земли и песка подобное невозможно.
Да, такова суровая реальность, как бы банально это ни звучало. Эх, видели бы меня сейчас Странник или Смотрящий!
Наконец, всё было завершено и я загнал обухом топора сдвинутые доски на прежнее место. Ливень помог мне скрыть небольшие следы крови, растёкшиеся по доскам.
Устал. Не столько от физической нагрузки и холода, сколько от самой мерзостной сути процесса, которым занимался. Какими бы ни были полицаи отморозками, а всё же люди. А вот так, нырнуть в дерьмо, со вспоротым брюхом. Пусть даже и после смерти.
Видно, что-то серьёзно сдвинула в моих мозгах эта миссия, коль я без особых угрызений совести шлёпаю назад в мастерскую с одним только желанием: переодеться в сухую одежду.
На условный стук дверь открылась не сразу, лишь спустя несколько минут.
— Заснул, что ли? — грубо оттолкнул я Шурку-Механика и проскользнул в тёплое нутро мастерской. Хозяин не спал, растопив буржуйку, в которой так уютно потрескивали дрова.
— Да дождь барабанит, едва услышал, — пожал плечами Шурка, — я тебе воды согрел, возьми в кастрюле на буржуйке.
— Ух ты! Вот это тема! — ближайшие пять минут я не мог оторваться от такого экзотического для этого места процесса, как мытьё тёплой водой с кусочком сероватого мыла, величиной с ноготь большого пальца.
Грехи, конечно, им не смоешь, но грязь и вонь человеческую вполне получится…
Глава 14
Боль — самая динамичная и эффективная форма допроса.
Алексей Пехов «Пересмешник».
К нарам пробирался уже под утро, хорошенько спрятав половину съестного в старом проверенном тайнике — ящике с песком у пожарного щита рядом с соседним бараком. Лёха, спавший слева, не шелохнулся, погружённый в глубокий сон с нездоровым свистящим дыханием на выдохе. Мага лежал, обхватив себя руками за плечи: в бараке гуляли сквозняки, а одежда из-за дождя за ночь не успевала просохнуть.
Я осторожно подсунул дагестанцу под локоть завёрнутые в тряпицу продукты. Также поступил и с Лёшкой. Мне было всё равно, съедят ли их мои товарищи сразу или растянут на более длительный период. Это всё, что я мог сделать для своих парней. Да, своих. Как бы ни повернулась моя судьба, но выбросить из памяти прожитые в бараке недели не получится уже никогда.
После вчерашних событий я был почти убеждён в том, что не останусь в рабочей команде. Если в ближайшую неделю меня не отправят в Цайтхайн, попробую форсировать события и пойду на крайние меры.
Сбегать за ночь из барака до посёлка с администрацией особенного труда не составит. Найти там инженера и поспрашивать его с пристрастием о женщине, что приезжала с гауптманом на разрез сложнее, но тоже выполнимо. Плохо, что придётся обставлять его смерть как несчастный случай. А я ограничен в средствах.
Но чем чёрт не шутит! Таскать вагонетки и врастать в угольную грязь всеми своими мослами уже порядком поднадоело. Сегодняшние решительные действия только разогрели кровь, а появившаяся надежда добыть Демиурга вытащила мой разум из тупой нирваны ожидания.
До утренней побудки по моим биологическим часам оставалось ещё больше часа, которые я провёл с пользой, аккуратно поедая отведённую для восполнения потраченного потенциала порцию продуктов, купленных Механиком.
После возни с полицаями, сначала с живыми, а потом уже и с мёртвыми, я почувствовал довольно неожиданный упадок сил. Похоже, подобный звоночек со стороны аватара игнорировать не стоило. Видимо, и у физического состояния модифицированного тела рано или поздно должен был наступить предел выносливости. И батарейка села.
Жуя, я чувствовал, как возвращаются силы и поднимается общий тонус буквально в считаные минуты. Учитывая ещё целый час до подъёма, решил опробовать давно задуманный эксперимент, на который меня надоумил напутственный разговор с Ремесленником. Ничего экстремального, максимум мне бы грозил обычный запор. Больше интересовал вопрос, позволит ли использование несъедобного по определению субстрата сэкономить на классических продуктах?
Вместе с выкупленными продуктами попробовал тщательно разжевать прихваченную в мастерской у Шурки-Механика горсть мелких древесных опилок, которые он использовал для растопки буржуйки.
Каково же было моё изумление, когда я понял, что их не понадобилось даже запивать водой или заедать другими продуктами. Моя слюна прекрасно смачивала этот не вполне съедобный субстрат, а желудок даже не пикнул, спокойно принимая непривычный комок целлюлозы. Отсутствие вкуса не смущало, оставалось узнать, как отреагирует кишечник. Если всё нормально, можно двигаться дальше: попробовать просуществовать сутки на одних опилках.
