Ты попадешься в мои сети, Джес Иртон. И сам придешь, и деньги свои принесешь…
Я умная. Я смогу тебя приручить.
* * *
Пузырек с сон-травой приятно оттягивал карман. Женщина знала — эта белобрысая туша еще раз зайдет проведать господина. А она в это время… ее все равно выгонят из комнаты. Этого хватит, чтобы подлить снадобье в кувшин с вином для охраны. И отнести еще пару кувшинов: один — графине, один — вирманам. Кувшины с вином принес ее любимый, еще днем.
А она теперь должна подлить сон-траву и разнести их всем.
Она справится. Обязательно.
Как же ей надоела эта толстая свинья, которая ее купила! Надоело его хрюканье в постели, его пот, его борода… о, она так ненавидела мужа, что отравила бы. Но — не могла. Гарем — место тесное. Там не скроешься. Другие жены узнали бы.
Ее бы убили…
А этого женщине вообще не хотелось.
Она просто существовала, пока в ее жизни не появился Чика.
Племянник Али. Молодой, красивый, любимый… она впервые узнала, что такое счастье!
Как она была бы рада быть его женой… ноги бы ему каждый вечер омывала. Но на пути стоял толстый купец…
Женщина не знала, как от него избавиться. Яд было не достать. Сонную настойку — и то удалось украсть по чистой случайности.
И сейчас она ей поможет.
Кувшин для Али. Кувшин охране. Кувшин вирманам. Кувшин белобрысой корове. И если удастся — подлить во что-нибудь на кухне.
Все должны спать.
И она — тоже.
Она будет плакать громче всех завтра утром.
И горьше всех.
Понятия «крокодиловы слезы» в этом мире не знали.
* * *
Лиля просто обожала хозяина трактира. Стоило ей только заикнуться о завтрашней службе, как он тут же рассыпался целой речью. И храм-то у них хороший, и стекла заказывали для него за безумные деньги, и патер у них замечательный — патер Лейдер… столичный.
Короче, лучше были только звезды.
Лиля тут же напросилась идти на службу всем вместе. Чтобы она по улицам не плутала, да и безопаснее так…
Хозяин поглядел странно, но согласился.
Лиля проведала Али, осмотрела рану — и отправилась спать.
На столе в комнате стоял графин с вином.
Женщина сначала подумала, что это компот. Но налила в стакан, понюхала — и скривилась.
Гадость.
Кто ей припер это?! Еще не привыкли, что она спиртное не пьет?
Лиля привычно разделась, натянула ночную рубаху, сжала ее так, чтобы ткань обтянула полные бока.
Оглядела себя.
Надо бы зеркалом озаботиться. Стекло сделать можно. А потом — черной краской его покрасить. И серебром, кажется… ладно, попробуем. В детстве она мамино зеркальце грохнула, там точно были черная и серебряная краски. Или серебро — металл?
Попробуем.
Напыления тут не сделать. Но может быть, серебряная краска есть? Типа металлической пудры?
Художники здесь точно есть. Кто-то же мэрию расписывал?
Или надо будет делать серебряное зеркало? Азотная кислота в принципе не новость. Как и серебро… ну попробовать всяко можно.
Лиля положила себе завтра узнать — и вздохнула.
Пока еще были складки. Толстые бока. Бедра повергли бы в ужас любую топ-модель. Но Лиля видела и улучшения.
Раньше она была толще, это точно. Бока, щеки…
Ну щеки не видно. Но бока точно были больше. И приседания она почти не могла делать. А сейчас уже по пятьдесят — почти без одышки. Суставы поскрипывают… эх, а ведь Лилиан Иртон всего двадцать два года. Хотя по местным меркам — перестарок. Здесь выходят замуж в 14–16.
Август выдал ее в восемнадцать, ближе к девятнадцати. Это она узнала от нянюшки. И три года у них с мужем детей не было.
Еще бы.
Воспоминания о муже вызвали раздражение. Уже привычное.
Сплавил в глушь и наезжал раз в квартал, как мило! Еще бы у них дети были! Чай, не насморк, сквозняком не переносится!
Свинья!
Хотя… вот справедливости ради — и она не подарок.
Что же заставило графа жениться на страхозавре с плохим характером? Приданное?
Это сколько ж пообещать надо было?
И не причитается ли что-нибудь ей?
А почему нет? Что она — лысая? Судя по толщине косы — нет.
Определенно, надо перекопать все бумаги, разобраться и написать отцу. Кажется, она любимый ребенок. И это — главное.
А все странности спишем на потерю ребенка и падение с лестницы.
Или скажем, что ее святым чудом подлечило. Ага… от мерзкого характера…
Но разобраться необходимо.
Рано или поздно дорогой супруг доберется до Иртона. Хоть бы и наследника сделать приедет. И как тогда?
Плохо…
Это дело не пойдет.
С этими мыслями Лиля и заснула.
* * *
Все готово. Все спят. И сообщница светит свечой в окно, показывая, что путь свободен. Вот так. Теперь перемахнуть через ограду — и вперед. Собака?
Кусок мяса собаке, чтобы не брехала. С тем же сонным зельем…
А потом уже через ограду.
Ну, жри же, скотина! Не тяни!
* * *
И проснулась посреди ночи.
Простите, захотелось в туалет.
А в туалет Лиля ходила только на двор. Последнее время — под конвоем вирман, которые сопровождали ее до уютного домика с отверстием.
Идти на горшок и всю ночь нюхать миазмы — или вообще выливать его в окно Лиле было противно до омерзения. До тошноты и рвоты.
Так что — во двор.
Лиля плотно увернулась в плащ.
Вот так. Подняла щеколду, толкнула дверь — и офигела. Другого слова не было.
Вирмане — спали посреди коридора.
Это что такое?!
Лиля как-то уже привыкла, что ее охраняют в любое время дня и ночи. А тут вдруг?
Она потыкала одного носком туфли. Второго.
Ага, наркоз абсолютный…. И кувшин знакомый!
У нее такой же стоит на столе.
Кому понадобилось усыплять ее охрану?
Лиля чертыхнулась. Явно ее тоже пытались усыпить. Это плохо…
Зачем?
Черт его знает. Надо бы пойти к Али — и попросить у него охрану. Или вообще переночевать в его комнате. Там еще две жены, так что ее не скомпрометируют.
Да и на компромат плевать!
Лучше быть опозоренной, чем мертвой. Живая — она всяко отбрешется.
Лиля прошла по коридору — и выругалась второй раз.
Охрана Али дрыхла еще более безнадежно.
Лиля выругалась — и бросилась в комнату к пациенту. Вот уж на что ей было наплевать — так это на безопасность.
А если опоили?! Отравили?
У него же организм ослаблен!
Али спал. И даже похрапывал. Рядом с кроватью на подушках дремали его жены.
Ставни были приоткрыты, и на подоконнике горела свеча.
Лиля сдвинула брови.
Убрать. Пожар устроит, если упадет…
Черт!!!
Показался ей какой-то шорох за окном?
Или мишенью была не она, а Али?
Лиля раздумывала не больше секунды. Она схватила ночной горшок, кажется, с содержимым — и метнулась к окну. Встала сбоку.
Кто бы ни полез — держитесь! Наши врачи пациентов без боя не отдадут!
* * *
Вот и все. Сожрал, тварь!
Спи теперь!
А я — через забор! И вперед! Перелезть — дело минуты. И к таверне. К окну, в котором горит призывная свеча.
Вперед.
Вогнать кинжал в стену, подтянуться, поставить ногу… это несложно.
И ставня распахивается без скрипа.
Мужчина оглядывает комнату. Все спят.
Дядюшка шевелит чревом под дорогим шелковым одеялом. Жены прикорнули рядом на полу…
Вперед….
И в следующий миг голова взрывается дикой болью…
Чика, обсыпанный глиной, летит вниз. Ночной горшок — вещь многофункциональная. Главное — вдохновение.
* * *
Лиля почествовала незваного гостя горшком, но наружу не высунулась. Не успела.
Потому что сзади на нее налетело что-то визжащее и царапающееся.
Спасибо школе армейского рукопашного боя. Дяде Паше, Саше, Сереже, Вите…
Если ты легче — это твое преимущество.
Если ты тяжелее — тем более.
Эффективно драться Лиля не могла. Но сто кило — они тоже оружие. Если упасть со всей дури прямо на нападающего.
Лиля и упала. Да так, что внизу только пискнуло. А вот не фиг графинь за косы драть! Мы и сдачи дадим — не поморщимся! Наши предки воевали…
М-да. Ладно. Мои личные, не графские.
Лиля как следует двинула локтями в то, что под ней трепыхалось. И даже поерзала для верности. Судя по всхлипу — нормально. Можно вставать и разбираться, кому тут графья не понравились.
На полу скорчилась Нилей. М-да.
— Чем я тебе куда не угодила?
Судя по сверканию черных глаз — диалога не ожидалось.
