— «Казак», я — «Кощей»! — немедленно вызвал Сотникова Григорий. — В квадрате… ищите первого ганса. Это «восемьдесят восьмой». Иду за вторым. Слышите меня? За вторым.
Земля отозвалась не сразу. Экспат как раз снова набрал высоту и занял выгодную позицию для атаки выше и позади ведущего фрица, когда в наушниках зазвучал удивленный голос подполковника:
— «Кощей», повтори. Не понял тебя, откуда второй немец?
Черт возьми, ну как же не вовремя! И что теперь, тратить драгоценные секунды на объяснения, почему на экране допотопного местного радара отметки от близко летящих «юнкерсов» слились в одну? А, к лешему! Ганс и так занервничал, начал разворачиваться, пытаясь уйти в сторону, скрыться от неожиданно появившегося русского ночного перехватчика. А стрелок дал несколько суматошных очередей. Ну-ну.
Дивин отключил рацию и припал к прицелу. Раз не получилось с предыдущим бомбардировщиком, так, может быть, повезет со вторым? Экспат не стал сближаться, а прикинул траекторию полета снарядов и нажал на гашетку, когда до цели оставалось метров триста. Но вместо привычного грохота услышал лишь прежний рокот мотора. Заклинило! Пушки «спитфайра» отказали в самый неподходящий момент. Обледенели на высоте и отказали.
С некоторым замиранием сердца Григорий нажал на спуск, отвечающий за пулеметы. «Браунинги» выдали короткую, на пару секунд, очередь и…тоже замолчали!
— Твою мать! — зло прошипел Дивин. Вот тебе и плюющийся огнем[3]! И что теперь прикажете делать? Ну не таранить же фрица?
Таран. Экспат задумался. Потом смерил расстояние до медленно набирающего скорость и высоту «восемьдесят восьмого». Если все хорошенько прикинуть, то вполне можно догнать его и попробовать рубануть металлическим четырехлопастным винтом «спитфайра» по хвостовому оперению. Главное, снова не попасть во вражескую воздушную струю, а то кабина опять покроется инеем и не будет ничего видно.
А надо ли? Гаденькая мыслишка возникла в голове, забилась встревоженным мотыльком. Зачем так рисковать? Вдруг не удастся все сделать правильно и два самолета сплетутся на мгновение воедино, а затем разлетятся на куски? Сколько там сейчас на высотомере…почти десять тысяч. Да уж, падать отсюда будет не слишком комфортно. Даже в шкуре мантиса. Да и терять единственный экземпляр высотного истребителя-перехватчика, что поступил в СССР для изучения, разменяв его на «юнкерса», было как-то неправильно. Дивин поежился. Попробовал снова нажать на гашетку. Тишина.
«Спитфайр» неожиданно рыскнул, ручка управления едва не вырвалась и не начала жить своей самостоятельной жизнью. Что такое? Григорий крепко сжал кольцевую рукоятку и прислушался. Показалось, или в звуке двигателя его машины появились какие-то посторонние нотки? А ведь и правда, мотор начал сбоить. Похоже, те обломки все-таки попали в какое-то уязвимое место и нанесли повреждения советскому самолету. Что ж, вот и решилась непростая задачка сама собой.
— Радуйся, гнида, повезло тебе сегодня, — проворчал экспат, глядя вслед удаляющемуся «юнкерсу». — Но ничего, еще встретимся!
Дивин начал аккуратно разворачивать банальным «блинчиком» истребитель, с тревогой ощущая, как тот начинает с каждой секундой все сильнее трястись, точно в болезненной лихорадке, когда вдруг на немецком бомбере вспыхнуло пламя. И он мгновенно, всего за пару ударов сердца экспата превратился в один огромный пылающий шар.
— Вот это да! — только и сумел вымолвить ошарашенный Григорий, глядя во все глаза за тем, как второй разведчик несется к земле раскаленной кометой. — Это что же, я все-таки в него попал?
Экспат весело усмехнулся. Чистой воды везение. Те несколько пулеметных патронов, что выплюнули его «браунинги» перед тем, как сдохнуть и окончательно замолчать, ударили в бензобак немца. И с некоторой задержкой, но все равно подожгли его. Снайпер, итить-колотить!
— «Казак», второй тоже готов, — щелкнул кнопкой рации Дивин. — Квадрат…
— Принял! — Сотников не скрывал своего ликования. — Молодец, «Кощей», отличная работа! Возвращайся на базу.
— Вот с этим у меня, похоже, проблемы, — озабоченно откликнулся экспат. — Двигатель поврежден. Дайте, на всякий случай, команду на запасной аэродром, пусть готовят полосу. Если не удастся дотянуть до дома, буду садиться у них.
— Понял тебя, — посуровел Сотников. Помолчал немного, а потом, явно посоветовавшись с кем-то из своих помощников, предложил. — В крайнем случае, иди на Чкаловскую. Там уже в курсе, примут, как родного. И не рискуй понапрасну — прыгай, не задумываясь, если поймешь, что машина неуправляема.
— Принял. Но пока попробую доковылять.
— Добро!
Как там было в популярной нынче песенке — «На честном слове и на одном крыле»? Вот примерно так Дивин и добрел до аэродрома в Монино, с тревогой прислушиваясь к болезненному, с перебоями, звуку мотора. На посадку зашел сходу, наплевав на красоту и изящность. Не до жиру. Благо, в подсветке экспат не нуждался, видел взлетку и так. И потому сразу углядел пожарную и санитарную машину у края полосы. А также небольшую кучку людей, что стояли возле машин, задрав головы.
«Спитфайр» неловко, с «козлом», приземлился, внутри самолета что-то скрежетнуло, хрустнуло, и он подбитой раненой птицей пополз-заковылял по бетонке, рыская из стороны в сторону. Григорий изо всех сил старался удержать ставшую вдруг непослушной машину, не дать ей соскочить с полосы, не воткнуться носом в землю и не скапотировать.
С немалым трудом, но ему это в конце концов удалось. Истребитель остановился. Лопасти винта крутанулись еще несколько раз, а потом застыли неподвижными черными полосами, точно стрелки гигантских часов. В двигателе еще что-то громыхало и стонало. Но и он постепенно затихал.
Дивин попытался открыть фонарь кабины, но тот будто прикипел и не поддавался ни на сантиметр.
— Вот, гадство! — выругался в сердцах экспат. И полез в нишу дверцы. — Где там этот аварийный ломик?
В этот момент налетели люди, что встречали его. Полезли на плоскости, начали помогать открывать кабину снаружи, потянули Григория из кресла, расстегивая замки привязных ремней.
— Качай его, братцы! — раздался чей-то ликующий вопль и экспат совершенно неожиданно вдруг взмыл в воздух, подброшенный крепкими руками летчиков и техников. — Молодец, Кощей! Вот это дал прикурить немчуре, чертяка! Сразу двоих ссадил!
— А ну, немедленно прекратить! — бичом хлестнул незнакомый гортанный голос с кавказским акцентом. Люди не сразу поняли, что эта команда адресована им и Дивин еще раза три взлетел к звездам. — Хватит, я сказал!
— Это что еще за фрукт у меня здесь раскомандовался? — зло поинтересовался Сотников, когда экспата все же поймали и поставили на ноги. — Назовитесь!
Вспыхнул синий лучик небольшого фонарика и неслышно подошедший человек осветил свое лицо и погоны на шинели.
— Майор Джангулов. НКГБ! Вот мое удостоверение, ознакомьтесь.
Григорий напрягся. Как-то не к добру здесь этот чекист нарисовался. Да не один — вон, за ним еще двое стоят. Оружия, правда, в руках не видно.
— Подполковник Сотников, — угрюмо представился комполка после того, как изучил предъявленные ему документы. — В чем дело?
— Мне нужен капитан Дивин, — прокаркал кавказец. — Это же его машина только что приземлилась?
По толпе пролетел легкий шелест. А стоящие рядом с экспатом летчики отшатнулись от него, точно от прокаженного. Григорий криво усмехнулся. Не спеша расстегнул подвесную систему и бросил парашют прямо на бетон взлетной полосы.
— Ну я Дивин.
Синий лучик уперся ему в лицо.
— Капитан Дивин? Григорий Иванович? Вы арестованы!
* * *
Конец третьей книги.
P. S.: Уважаемые читатели, я не собираюсь вымогать у вас лайки и награды за свою работу, или настаивать на том, чтобы вы стали моими подписчиками. Вовсе нет! Но, поверьте, увидеть выражение вашего одобрения всеми вышеуказанными способами для меня означает появление серьезного стимула продолжить:)
