поморщился, но всё же согласился. Ценил он Вилибальда не меньше меня.
Правда я так поступил, не потому, что ценил парня, а потому, что быстро догадался из-за чего он с таким ужасом слушал о том, что ему предстояло провести в этих северных землях почти целую зиму. Воспоминания о трепетных словах Вилибальда в адрес незнакомой мне девушки заставили принять быстрое решение вернуть его к ней.
Вилибальд не посмел подать голос без разрешения старших, но благодарно улыбнулся мне, намекая, что его опасения я верно оценил.
- А чем ты займёшься, аниран? - задал вопрос коммандер Кархарадон. - Общие намерения мы поняли. Но какие планы лично у тебя?
- За Север я теперь спокоен, - ничуть не лукавя, сказал я. - Вы создадите мне крепкий фундамент... Но в Сторожевой Лагерь я не стану возвращаться. Я вернусь в столицу... Осень на носу. А за ней придёт зима. Я должен вернуться и посмотреть, как дела у мастер-коммандера, как дела у Его Величества. Выслушаю, что мне скажет посол острова Темиспар - тирам Гвелерг. И, если придётся, дам старт мобилизации... К тому же в Обертон едет моя женщина. Я хочу провести с ней время, хочу провести время с сыном...
При упоминании о сыне все офицеры, находившиеся в помещении, по-доброму заулыбались.
-...А ближе к весне, если ничего не поменяется, вернусь в Сторожевой Лагерь и продолжу обучение. Ну а как окрепнут дороги, прибуду сюда. Вместе мы выдвинемся на север и оценим возможности восстановления Северной Твердыни.
- Работы будет много. Не меньше, чем работы здесь, - согласно закивал головой Хегарат. - Но, уверен, мы справимся... Аниран, когда решишь отправляться, сообщи. Я выделю в сопровождение десяток лучших солдат.
- Спасибо, обер-коммандер. Я этого не забуду... А сейчас неплохо было бы перекусить. А то чувствую себя, будто иссушенным. Кожа к костям прилипает.
Мой намёк поняли. И быстро организовали котелок с кашей, бокал с вином и жаренные куски конины. Конина на вкус была, мягко говоря, так себе, но я не стал привередничать и просто поглощал калории. Мой организм нуждался в восстановлении.
Насытившись и прикончив даже добавку, я почувствовал себя лучше. Заживающие раны практически не болели, а лишь чесались. Совесть затихла и не напоминала ежесекундно, какое я чудовище. Да и настроение пошло вверх. Всё же мы наголову разгромили тех, кого долго преследовали. В этом и был смысл преследования.
Я не желал питаться в одиночку, заперевшись в шатре. Я сидел у котла, смотрел по сторонам, видел, как проходит подготовка к будущему строительству, принимал комплименты от проходивших мимо солдат и ощущал, что сегодня здесь зарождается нечто великое.
Но настроение слегка подпортил мой верный товарищ Иберик.
Во время трапезы он наблюдал за мной с опаской. Поглядывал исподтишка, и отворачивался, когда ловил на себе мой взгляд. Нервно почёсывал лысую головешку и морщился, будто размышлял о чём-то неприятном.
Таким его я ещё не видел. Парень явно чувствовал себя растерянным. А потому, после трапезы, я подошёл к нему и пригласил на разговор. Иберик со мной прошёл огонь и воду. Я обязан был понять, что с ним не так.
Мы зашли в выделенный анирану шатёр. Я закрыл подол и предложил парню присаживаться.
- Что с тобой, Иберик? - я попытался похлопать по плечу, но тот отшатнулся, будто к нему прикасался прокажённый. - Я же не слепой. Тебя что-то беспокоит?
Иберик замялся.
- Ты можешь говорить смело, - подтолкнул я его. - Ты - мой друг. Между нами не может быть секретов. Не может быть сомнений. Ты не согласен с тем, как я поступил с предводителем дикарей?
Иберик тяжело вздохнул.
- Дело не в нём. Дело в тебе, аниран...
Я сразу обратил внимание на крохотную деталь: лишь Иберик, Феилин и Сималион всегда называли меня "милих". Они видели гораздо больше других и считали, что я уже перерос имя "аниран". Имя того, кто только прибыл с небес, и не факт, что когда-либо станет спасителем. Иберик же стал одним из первых, кто поверил в меня окончательно. Он сам в этом неоднократно признавался. А теперь почему-то он вернулся к имени "аниран"...
Странно. Я утратил его доверие? По какой причине?
-...Я хочу поделиться с тобой тайной, - продолжил говорить Иберик. - Прости, что не поделился ранее. Я считал, что тебе не стоило этого знать. Но сейчас не могу не рассказать. Эта тайна разъедает меня изнутри.
- Говори, Иберик, - я понял, что парню надо выговориться.
- Ты напугал меня, аниран, - Иберик выдавливал слова через силу. - Когда горцы приняли твоё предложение, с тобой что-то произошло. Ты был не свой. В тебя будто кто-то вселился. Помнишь, как когда-то в бою с фанатиками на равенфирском тракте? Ты кричал чужим голосом. Ты сражался с такой яростью и безжалостностью, которую я от тебя никогда не видел. Тебя били, кололи, рубили. Но ты даже не обращал внимание на ужасные раны. Ты уничтожал всех, кто осмелился сопротивляться. Ты называл их "рабами" и даже топтал ногами бездыханные тела... И это почему-то подстегнуло солдат Астризии к действию. Они кричали, размахивали мечами и бросились к тебе на подмогу. Мы все рубили горцев не менее безжалостно, чем ты. Добивали израненных и молящих о снисхождении. И никого не пощадили. А ты... А ты смотрел и смеялся. Кричал чужим голосом, что рабы иного не заслуживают. Это было воистину ужасное зрелище... Именно тогда, аниран, я вспомнил предостережение примо Фелимида.
- Фелимида? - нахмурившись, переспросил я. Он-то здесь причём? Какое ещё предостережение?
- Он рассказывал мне ранее об аниранах. После той истории на королевском тракте, он потребовал отчёта о том, что там произошло. И я рассказал всё. Я не мог не рассказать... А он, в свою очередь, поведал мне о дивном двуличии аниранов. О неизлечимой болезни, которую они принесли с собой с небес.
Я едва сдержался, чтобы не закашляться. Ни хрена себе расклады. Неизлечимая болезнь, значит? Анираны больны дивным двуличием? Понятное дело, что Фелимид имел в виду моменты, когда я впадаю в безумный транс. Но болезнь? Да ещё без шансов на излечение!.. И он-то об этом откуда знает? Ведь в Книге ничего подобного не было... Хотя, стоп! Я-то ведь не всю книгу прочёл. Я прочёл то, что мне позволили прочесть. А Фелимид с жёнушкой читали всё. Отчасти поэтому их сослали в Равенфир. Неужели он изначально знал нечто, чего до сих пор
