Инстинкты Старшего-Пять сказали ему, что перед ним его естественный враг. Существо, рождённое для убийства грызунов и крысолюдов. Существо, вид которого тысячелетиями убивал его предков. Существо, от которого он не сможет убежать.
— Vaarng. — сообщила ему Убийца Крысолюдов, показала жуткие зубы в два ряда и щёлкнула ими по очереди.
Враг. Он очнулся и закричал.
— Плечом к плечу! Нас много! Оно одно! Вместе победим! Броня вперёд!
Он почти научился хорошо говорить за эти дни. Его приказы подействовали. Крысолюды ощетинились копьями, дворфы двинулись вперёд, с топорами наготове.
— Арбалеты — залп! — скомандовал он.
Он вдруг понял, что впервые за свою жизнь действует самостоятельно, и не слышит приказ Гнезда. Затеплилась надежда, что быть может, он сможет победить. А потом — освободиться.
Чудовище спокойно, лениво, увернулась от арбалетного залпа, побежало на них, и высоко прыгнуло. Невероятно ловко и красиво оно пролетело в воздухе, грациозно перевернулось, приземлилось прямо в его строй, неподалёку от него, и напало. Надежде Старшего-Пять не суждено было сбыться.
Старший-Пять не понял что произошло. Прямо перед ним как будто взвился вихрь, брызнула кровь и полетели куски тел. Чудовище играючи уничтожало его отряд, двигаясь с огромной скоростью. Голыми руками, без оружия оно убивало его подчинённых одного за другим. Оно быстро приблизилось к нему, замахнулось, нанесло молниеносный удар, и Старший-Пять умер.
Он не дожил до возраста в восемь дней лишь несколько минут.
Глава 26
Харгрум Бортарн стоял у запасных ворот Ногг Кальдир, так же как и каждый день в последние годы. Этот пост не доставлял неприятностей пожилому дворфу, и был чем-то вроде замены почётного отдыха. С заплутавшей парочкой гоблинов или пещерным пауком Харгрум всё ещё мог разобраться один. Несмотря на старческую слабость, сил размахивать молотом ему ещё хватало.
Сегодняшний день пошёл иначе. Наступило утро, ознаменовавшееся привычным шумом пересмены. Третья смена вернулась из шахт и кузниц, её сменила смена первая. Поднялся привычный городской шум, стал стихать. Город работал в привычном ритме, но потом Харгрум услышал странный, необычный и неправильный визг множества существ. Он доносился из ближайших тоннелей и быстро приближался.
Он успел выхватить молот. Он успел сунуть в рот сигнальный свисток, когда из коридора на него хлынули верещащие крысолюды. Они размахивали копьями, арбалетами, были одеты в рваные шкуры, и, казалось от кого-то убегали. Лавиной они захлестнули запасные ворота и Харгрума.
К чести Харгрума, он успел засвистеть и подать сигнал тревоги. Несмотря на почтенный возраст в двести лет, и присущую его возрасту лёгкую слабость, он сумел убить несколько крысолюдов своим молотом. К чести других охранников, они успели среагировать на внезапную угрозу, и затрезвонить уже в общий колокол тревоги. Они сумели выдернуть Харгрума из толпы нападающих сквозь маленькую дверь, с трудом закрыли её, убив нескольких прорвавшихся крысолюдов.
Совет старейшин-министров уже давно хотел укрепить запасные ворота. Раз за разом министр ополчения и военных дел поднимал вопрос об увеличении защитной стены. Она не доходила до верха пещеры, и министр, Мордек Гарум, предлагал её надстроить. Снова и снова совет откладывал это решение, ссылался на сложности в других местах, а зря.
Крысолюды не нападали строем. Они двигались лавиной, потоком тел. Они добежали до стены, столкнулись с ней, мгновенно встали один на другого, образовав живую лестницу, взбежали по ней наверх, и хлынули в город, будто цунами. На улицах, где стража только выбегала по сигналу, начался бой. В него ввязывались стражники, оторопевшие прохожие, запоздавшие работяги-дворфы.
Колокол разбудил Каррума, который мирно спал в таверне "Мифриловый Бочонок". Он поднял голову, нетрезвым взглядом глянул в открытую дверь, и увидел бегущих по улицам верещащих крысолюдов.
— Я говорил — с каким-то злорадством сказал Каррум. Он встал.
— Я говорил! Они придут! Я говорил, вы не верили! Вот они! — заорал Каррум. Он протянул руку к оружию, не нашёл его, и вспомнил, что замену потерянного топора ему ещё не выдали. От отсутствия топора почему-то стало очень обидно. Тогда Каррум просто взял табуретку, на которой сидел. Тяжёлую, каменную осадную дворфскую укреплённую табуретку, которая может выдержать прямое попадание баллисты. Размахивая табуреткой Каррум бросился на улицу, где тут же впечатал её в голову ближайшему крысолюду.
— Убью! — орал в пьяном бешенстве Каррум, размахивая табуреткой. От его ударов разлетались брызги. Вслед за ним высыпали немногие посетители Мифрилового Бочонка, а потом вышла Берла, с мифриловой поварёшкой и стальной крышкой от кастрюли, диаметром в метр.
У дворфов нет мирных инструментов и декоративной мебели. Всё, чем они пользуются, может быть использовано в бою. Их кирки пробивают пластинчатые доспехи. Половник поварихи может размозжить голову, разделочный нож прекрасно выполнит роль меча, вырезанная из камня мебель послужит в качестве баррикад, а стены дворфской таверны сравнятся по прочности с человеческим замком, и спокойно выдержат осаду.
Так завещал Дулбрек Дуин. "Перековать мечи на орала? Плохо то орало, что не может быть мечом или топором." Его наставления дворфы приняли к сердцу, и лишь поэтому до сих пор дворфов не уничтожили более сильные создания этого мира.
— Организовать оборону! Баррикаду у дверей! — кричала Белра, хозяйка таверны. Она крушила крысолюдов поварёшкой, вспоминая молодость. Её повар — угрюмый и молчаливый молодой дворф лет ста десяти, размахивал метровым ножом для разделки мяса. Нож прекрасно разделывал крысолюдов.
— Всех убью! — арал посреди врагов взбесившийся Каррум, размахивая табуреткой. Он умудрился сломать её пополам об чью-то голову.
— Тащим придурка назад! — кричала Белра — Я командир. Горючка в подвале. Двое на крышу к баллисте!
— Убью, убью, убью! — орал Каррум, вспыхивая красноватым цветом. Кажется, в нём пробудилось боевое бешенство. Первый раз в его жизни.
Волна крысолюдов лилась через стену города. Вот кто-то из них открыл дверь с другой стороны. Поток хлынул назад к воротам, десятки крысолюдов упёрлись в запасные ворота и они распахнулись. Белра и Повар воспользовались паузой, дёрнули Каррума назад в трактир, закрыли дверь, и прижали каменным засовом.
— На крышу! Горючка в подвале, берём всю! — крикнула Белра, помчавшись наверх, дёрнула Каррума за собой. Гости таверны выполняли её приказ.
— Убью всех… — тяжело дыша, говорил Каррум. Он медленно приходил в себя и трезвел.
Они выбежали на крышу таверны. Как и на многих других зданиях, здесь была малая баллиста — очень большой арбалет на подставке. Как и на многих других зданиях, ей не пользовались уже четверть века. Белра встала у баллисты, попыталась взвести механизм, но простоявшую десятки лет без действия баллисту заклинило. Два дворфа выкатили на крышу бочку с "горючкой" и замерли, ожидая приказаний.
— Чего стали? Масло, тряпки, пустые бутылки тащите! Огонь тащите! Будем делать бомбы! — рявкнула на них Белра, и смогла, наконец, взвести заклинившее оружие.
Недавние гости бросились вниз выполнять приказ, и очень быстро вернулись с факелами. Привычным движением Белра открыла бочку с "горючкой", макнула туда бутыль, запихнула тряпку, подожгла о факел, чудом умудрившись не поджечь всю бочку и метнула пылающую бутыль в полчище крысолюдов. Пламя весело загорелось на улицах Ногг Кальдир.
Каррум пришёл в себя. В голове его гудело, в ушах звенело, а в теле стола странная слабость. Белра глянула на него, и рявкнула:
— На баллисту! После отката ты в ближнем бою бесполезен…
— Отката? — оторопело спросил Каррум.
— Выполняй! Заряжай! Стреляй! — рявкнула Белра, и Каррум послушно стал за баллисту. Другой дворф суетился рядом, распаковывал застарелые свёртки снарядов. Каррум навёл баллисту в сторону ворот. Присмотрелся и так же оторопело спросил.
