на северном фланге Монфор. И, хотя имеющийся калибр казался Родимцеву недостаточно серьезным, от каждого попадания двухдюймовых железных ядер камень трескался, и от него отлетали небольшие кусочки.
Расчеты артиллеристов, обучаемые лично командором, работали исправно. С преодолением дифицита пороха, пушечные залпы не смолкали целыми днями. И Родимцев опасался, чтобы стволы их не износились раньше времени. Регулярная стрельба дала ощутимый результат: днем вражеские суда уже не рисковали близко подходить к цитадели со стороны озера. Но, по ночам попытки снабжения вражеского гарнизона все еще не прекращались.
Учитывая то обстоятельство, что все пушки получились разными, граф Ибелин предложил дать каждой из них собственное имя. Самую первую, железную, назвали «Маленький Гром», второй дали имя «Длинный Гром» за характерный ствол. Третью назвали «Бронзовый Столб» из-за того, что из бронзового столба она и получилась. Четвертой дали имя «Черная Смерть», потому что на ее изготовление пошла заготовка из темного металла. Пятой присвоили название «Точный Молот», потому что она почему-то стреляла точнее других. Скорее всего потому, что и ствол ее получился на тридцать сантиметров длиннее, чем у «Длинного Грома». Шестую и седьмую назвали «Золотые Близнецы» из-за того, что на их изготовление пошли два позолоченных бронзовых опорных столба внутреннего интерьера, изначально предназначенные для нового королевского дворца в Акре.
Последнее покушение, произведенное ассасином, которого опять так и не удалось поймать, произвело на Григория неприятное впечатление. И потому для собственной защиты он приказал кузнецам изготовить для себя пистолет с кремневым замком. Через некоторое время Грегор Рокбюрн уже хвастался перед графом Ибелином новым оружием. Пистолет получился тяжелым, для стрельбы из него применялись свинцовые пули калибром в половину дюйма. Пистолет был дульнозарядным, в нем использовалась кремневая пластина для высекания искр и поджигания запала.
Родимцев не стал заморачиваться с колесцовым замком, принцип действия того спускового механизма, который он придумал и разработал сам, оказался весьма простым. Ударный кремневый замок, который он смастерил вместе с кузнецом, учитывал недостатки многих подобных изделий и, в то же время, получился довольно надежным. Под действием тугой боевой пружины курок, на котором винтом через стальные прокладки зажимался кусочек кремния, ударял по стальному «огниву», высекая искры, которые и воспламеняли на затравной полочке порох, в результате чего огонь, проникая через боковое отверстие в ствол, поджигал заряд и производил выстрел. Причем, предусмотрел Григорий и специальную крышечку, которая прикрывала затравный порох в походном положении, но при выстреле открывалась в момент нажатия на спусковой крючок. Так что порох оставался сухим и не высыпался.
Вот только пистолет во время выстрела нужно было держать ровно и на вытянутой руке, потому что затравный заряд, вспыхивающий на полке, давал достаточно сильную вспышку и задымление, что вполне могло повредить глазам. Достаточно тяжелая пуля, разогнанная тридцатисантиметровым стволом, пробивала насквозь с двадцати шагов щит, нагрудную пластину и кольчугу. Жан Ибелин был в полном восторге от этой новинки. И кузнецу пришлось быстро изготовить еще один пистолет для графа. После чего владетель Яффы и Аскалона посвящал все свое свободное время стрельбе по мишеням, быстро научившись совсем неплохо стрелять.
За время осады цитадели у госпитальеров тоже произошли изменения. Командира их отряда, который неосторожно слишком близко приблизился ко рву перед вражеским укреплением, убил меткий арбалетный болт, пущенный со стены. В результате чего командором госпитальеров в Тибериаде назначили брата Гаспара, того самого нечестивца и рэкетира, в драке с которым когда-то участвовал Григорий, защищая семью кузнецов от поборов. И это известие, конечно же, не сулило ничего хорошего налаживанию взаимодействия двух рыцарских орденов на территории озерного города.
Если с прежним командиром госпитальеров можно было пытаться найти решения, устраивающие всех, потому что он вполне неплохо понимал в военной науке и ради победы соглашался на компромиссы, то с Гаспаром договариваться не получалось. Этот человек люто ненавидел Грегора Рокбюрна и потому всегда выступал на военном совете против любых его предложений. Спасало положение лишь то, что барон Монфор, все же, прислушивался к разумным предложениям командора тамплиеров и графа Ибелина.
Когда к подрыву южной башни цитадели все уже было готово, Жан Ибелин и Грегор Рокбюрн уведомили барона Монфора и нового командора госпитальеров о своем плане. Но, брат Гаспар высмеял этот план, назвав его авантюрой и наотрез отказался участвовать в его осуществлении. Монфор же, взвесив все аргументы, вынес решение, как главнокомандующий.
— Ладно, Жан и Грегор, под вашу ответственность. В конце концов, южная башня находится в вашей зоне контроля. И, если вы сможете выполнить задуманное, уничтожив башню и ворвавшись во вражескую цитадель, то и мое войско попробует атаковать ворота, — сказал барон.
А надо сказать, что войско Монфора времени даром не теряло. Пока тамплиеры готовили порох, орудия и снаряды, саперы и пехотинцы барона под вражеским огнем, используя для прикрытия от стрел, болтов, камней и потоков кипятка, летящих со стен и башен цитадели, деревянные «черепахи», обшитые толстой кожей в несколько слоев, забрасывали защитный ров землей и разным строительным мусором, например, каменными блоками от разобранных зданий. И к тому моменту они уже создали перед воротами врага достаточно широкий перешеек, с которого можно было бы начать штурм ворот и надвратных башен вражеской цитадели. Граф Ибелин тоже делал свое дело, готовя легкие лодки для форсирования рва и пряча их до момента атаки на врагов в специальных укрытиях. А Грегор Рокбюрн готовил брандеры с пороховыми зарядами. Выбрав темную ночь, когда луны не было, военачальники согласовали свои действия.
Под покровом темноты храмовники начали операцию. Они вывели лодки из укрытий и подвели брандеры, набитые порохом, вплотную к южной башне. Противник заметил фитили, запылавшие в темноте внизу под самой башней слишком поздно. Вверх взметнулся столб пламени. Сильный взрыв разбудил весь город, а взрывная волна разнесла не только саму южную башню, а и всю стену цитадели, примыкающую к ней. Дым от взрыва еще висел в душном воздухе левантийской ночи, когда храмовники, возглавляемые командором, ворвались внутрь последней сарацинской твердыни в Тибериаде.
Атакующим удалось перевезти на лодках через ров, протащить через развалины, устроенные взрывом, и пустить в дело целых три орудия. Самые короткие и легкие, тем не менее, они быстро решили исход сражения. Хорошо обученные артиллеристы установили стволы на прямую наводку и начали бить по неприятелю картечью почти в упор. В ночи плохо просматривались цели, потому стреляли по всему, что двигалось. И вскоре удалось увеличить количество орудий на переднем крае до пяти. А Грегор испытал первые осветительные ракеты, которыми стрелял из собственного
