— Ну, тогда пока. И поосторожнее там, в этих твоих экспедициях. Время сейчас, знаешь, какое?
— Знаю, Михалыч. Знаю, — вздохнул Трифонов…
Когда приятель ушёл, он ещё долго стоял у калитки, думая, всё ли учёл, не будет ли с этой стороны каких-нибудь неожиданностей?
Страховка у Трифонова имелась. Примерно с десяток писем, разосланных по е-мэйлу с отсрочкой доставки на адреса РАН, ФСБ, МВД, МЧС, Совбеза, Минобороны, Администрации Президента… Ещё одно письмо придёт на почту Павлу Свиридову. В нем Алексей не только рассказывал, в какую именно экспедицию он собирается, но и просил доктора не забывать свою маленькую пациентку.
Материалы с подробными описаниями экспериментов и теории «мерцающих сбросов’Трифонов решил оставить на рабочем столе. Копии хранились в сарае, в несгораемом сейфе. Ученый надеялся, что титановый куб, который, если верна теория, должен был появиться на месте второго сдвига, никакие 'сталкеры» не унесут. Во-первых, любые новые «зоны», появляющиеся внутри и возле столицы, оцеплялись и исследовались оперативно, а во-вторых, грозные надписи «Радиационная, биологическая и химическая опасность», без сомнения, должны напугать всякого любителя приключений.
По сути, оставался только один нерешенный вопрос: как сообщить Лизавете? Ведь о том, что он уезжает, и уезжает «надолго», а вместо него останется дядя Олег, Алексей ей пока не сказал…
— Ну, что? Как тебе сегодняшний гость? — вернувшись в дом, поинтересовался Трифонов.
Девочка фыркнула и продемонстрировала большой палец:
— Прикольный дядька. Но я с ним всё равно не останусь.
— Эээ… в каком смысле? — растерялся учёный.
— В прямом, — пожала плечами Лиза. — Я знаю, что ты уезжаешь.
— Откуда⁈
— У тебя на столе журнал. Там всё написано. Я ещё вчера прочитала.
Алексей несколько раз вдохнул-выдохнул. Ему неожиданно стало легко, будто гора с плеч свалилась.
— Понимаешь, Лиз… тебе всё равно придется остаться с кем-то из взрослых. Жить одной у тебя не получится…
— А я и не буду одна. Я поеду с тобой.
— Ты не можешь поехать со мной, — покачал головой Трифонов.
— Почему?
— Я еду в очень опасное место. Там нет ничего привычного. Ни магазинов, ни поликлиник, горячей воды, отопления, электричества, автомобилей, дорог…
— В деревне у дедушки тоже ничего этого не было, но люди там жили.
— Там, куда я уеду, людей не будет, только дикие звери. Поэтому, если что-то случится, на помощь никто не придёт.
— Вот поэтому я и поеду с тобой. Не хочу, чтобы ты остался без помощи.
— Оттуда можно и не вернуться, — сделал последнюю попытку Трифонов.
— Тем более, — отрезала девочка. — Я уже и вещи все собрала.
— Когда ты успела⁈
— Я готовилась. И не спорь. Я знаю, куда ты хочешь уйти и зачем. Знаю: оттуда нельзя вернуться. Я не такая глупенькая, как тебе кажется, и я уже всё решила. Я слышала, что говорили в больнице. Там говорили: с такой болезнью, как у меня, долго не живут. Так что не всё ли равно, где я умру, когда лекарства закончатся?..
Лиза неожиданно всхлипнула, шагнула вперёд и, обхватив Алексея, уткнулась ему носом в рубашку.
— Дядя Лёш. Я не хочу умирать. Я не хочу умирать, зная, что ты уже тоже умер, где-то там далеко, в прошлом, а я даже не знаю где. Возьми меня с собой, дядя Лёш. Давай мы уйдем вместе. У меня больше никого нет, кроме тебя. И я не хочу, чтобы чужой дядька делал мне в попу уколы…
Плечи девочки вздрагивали, в голос прорезывалось рыдание. Трифонов осторожно гладил её по голове и просто не знал, что сказать. В глазах неожиданно защипало, но он не мог поднять руку, чтобы убрать невидимую соринку…
— Что ты берёшь с собой?
— Иголки, ножницы, нитки, обувь, одежду.
— Ты растёшь, и скоро всё это будет мало.
— Я буду перешивать. Нас в школе учили.
— Обувь так просто не перешьёшь.
Лиза отстранилась от Трифонова и смущённо потупилась.
— Прости, дядя Лёш, я не подумала. Наверное, надо попросить у соседей. Или купить.
— Покупать поздно. Мы лучше вот как сделаем. Пойдем в чулан и посмотрим. У Тамары размер был на два раза больше, чем у тебя. Фасоны, конечно, не новые, но думаю, тебе подойдёт…
* * *
Экспедиция началась на день раньше, тридцатого марта в субботу. В воскресенье на дачу должен был подъехать Михалыч, и Алексей не хотел, чтобы тот поднял тревогу раньше положенного.
На закрытый пять лет назад полигон ТБО въезжали со стороны Долгопрудненского кладбища. Трифонов не без оснований считал это место практически идеальным вариантом для «обратного сдвига». Во-первых, свалку отлично видно от МКАД, и ее внезапное исчезновение незамеченным не останется, во-вторых, люди, с высокой степенью вероятности, не пострадают, и, наконец, в-третьих — до Вешек, где должен произойти «главный сдвиг», отсюда по прямой около четырех километров — немного даже по меркам далекого прошлого, со всякими встающими на пути реками, деревьями и холмами.
На кладбище «буханка» проехала без проблем. Трифонов сунул ксиву под нос охраннику, ворота открылись, УАЗ покатился к южному краю погоста. Людей было, действительно, мало. А в девять вечера, на которые Алексей настроил флибр-генератор, их там и вовсе не будет, кладбище закроется, бродить меж могил и попадать под удар будет некому.
Машина остановилась возле пролома в заборе. Наружу здесь никто не ходил. Лезть через грязь на искусственно созданный холм дураков не было. На территории свалки даже вороны перестали летать. Летом мусорные горы засыпали землей, за зиму она проседала, на следующее лето рекультивация повторялась, и с каждым годом полигон всё больше и больше напоминал обычный поросший кустарником холм. Единственное, что отличало его от таких же природных — это выстроенный вокруг бетонный забор с протянутой поверху «егозой». Со стороны кольцевой дороги, речки Бусинки и Лихачёвского шоссе его худо-бедно латали и поддерживали в рабочем состоянии, со стороны кладбища — просто махнули рукой. От кого там, спрашивается, ограждаться? Не от покойников же.
Покойники на свалку и вправду не лазили. Живые, как правило, тоже.
За двадцать минут, потраченные на вскарабкивание по снежной круче и установку прибора, Трифонов никого там не встретил.
— Как обстановка? К машине кто-нибудь подходил? — спросил он, когда вернулся.
— Никто. Только две бабки мимо прошли и трактор проехал. И всё.
— Отлично. Тогда и мы двинемся.
Алексей завел двигатель, «буханка» тронулась с места.
Путь лежал к эпицентру первого декабрьского сдвига. Того самого, положившего начало второй волне и новому всемирному хаосу.
План был простой и незамысловатый.
Генератор номер один устанавливается на свалке, генератор номер два на четыре километра восточнее — в Вешках. Первый включается по таймеру в двадцать один ноль-ноль, второй запускается лично, вручную, часов на шесть раньше. Двое попаданцев перемещаются вместе с машиной в прошлое. Там, сориентировавшись, они направляются в зону, попадающую под «девятичасовой» сдвиг. Когда срабатывает первый флибр-генератор, хронопутешественники оказываются в пространственно-временном «мешке». «Мешок» движется в будущее, в нём размещаются доказательства разработанной Трифоновым теории — титановый куб, образцы, дневник и лабораторный журнал. Всё это обнаруживается компетентными органами на месте пропавшего полигона. Теория «мерцающих сбросов» подтверждается практикой.
О том, что сам он этого подтверждения не увидит, Трифонов не жалел. Себе он уже всё доказал. Оставалось одно — чтобы другие поверили…
В зону исчезнувшего в декабре ЦИАНТа пришлось въезжать с севера. Упирающиеся в «пятно» Кольцевая и Дмитровка охранялись военными и полицейскими, на остальных дорогах «дежурили» местные бандюганы. Провернуть тот же финт, что и с аэропортом «Шереметьево», учёный не мог. Для этого надо было дождаться ночи, а отправляться в прошлое в темноте Алексей не хотел — слишком велик риск. Промахнешься на километр-другой и — никто ничего не узнает. Тем не менее, тепловизионные очки он с собой взял, на всякий пожарный.
