ордена вкатила инвалидную коляску. В ней сидела Илона Старс. Бледная, измождённая. Когда-то роскошные ухоженные волосы стали совершенно седыми, всклоченными. Глаза смотрели через очки с толстыми линзами. Она попыталась улыбнуться, но её улыбка была больше похожа на гримасу боли.
— Ну что, девчонки, — хихикнула Илона хриплым голосом, — кто соскучился по Стальной Развалине⁈ Меня, наконец, вызволили из подвала на прогулку!
Её шутка прозвучала уныло и, даже, неубедительно. Никто не среагировал.
— Ненавижу вас…
— Илона, — взглянула ей в глаза суровая Хильда.
Та поправила очки и прокряхтела:
— Командующая, — затем продолжила спокойным тоном: — Перейдём сразу к делу.
И поставила на стол небольшой металлический ящик. Нажала на кнопку, и крышка ящика с тихим щелчком открылась. Внутри, в слое мягкого, серого материала лежал покоился чёрный шар. Он пульсировал, излучая слабое, сиреневое сияние.
— Что это? — спросила Рина, с опаской разглядывая непонятную для неё штуковину.
— Это… — Илона улыбнулась так широко и довольно, что походила на обезумевшую, — билет в один конец. Для шлюхи Думс.
Под всеобщими взглядами она осторожно взяла шар в руки, и тот засветился ярче.
— Я назвала его «Аннигилятор», — продолжила Илона фанатично. — Этот малыш способен уничтожить любую материю. Даже ту, что защищена магией. — её безумные глаза посмотрела на всех. — Представляете… создан из сжатой антиматерии. Одной активации достаточно, чтобы запустить цепную реакцию, которая сотрёт Думс с лица земли. — руки Старс дрогнули. Она тут же поторопилась уложить шар в коробку, чувствуя нарастающий тремор.
— Целых двадцать лет… — её голос дрожал, — двадцать лет ежедневной кропотливой работы… — скрытые за толстыми линзами очков глаза были полны боли. — И я сделала это… Теперь же у меня начнётся вечный отпуск…
— Ты — большая молодец, Илона, — похвалила её Хильда, хлопнув по плечу.
Та взглянула на неё, слабо улыбнулась и прошептала:
— Спасибо. Но… стоило ли оно того?
— Стоило, — кивнула Хильда.
Взгляд Илоны изменился. Теперь она смотрела в одну точку:
— Я… я бы выиграла выборы мэра?
Рин подошла к ней и, погладив по плечу, покатила коляску на выход.
— Да, — сказала она устало, — ты бы выиграла.
— Но та гадюка… Велла… — продолжала Илона уже жалобно, — она была такой проблемной…
— Её больше нет, — тихо сказала Рин.
— Выступаем завтра, — объявила Хильда, — прямо на открытии «Кровавого Побоища».
Все итак об этом знали, ведь готовились ни один месяц. Это была их последняя попытка. Единственный шанс остановить Марию Фон Думс.
— Кто бы мог подумать, — сказала грустным голосом Петра, — что однажды в нашем мире снова будут гладиаторские бои…
— Лона любила их, и это после всего, что произошло, — ответила Алиса, перебирая пальцами кулон.
— Она умела развлекаться, даже в самые тяжёлые дни, — кивнула Хильда и, хлопнув её по плечу, пошла на выход. — Спокойной всем ночи. Лучше не засиживайтесь. Завтра всё решится…
* * *
Ранним утром тяжёлый звук трубы, схожий с зовом из далёкого прошлого, разнёсся по узким улочкам «нового Манхэттена». Теперь здесь громоздились каменные дома и грубые хижины, будто весь город перенёсся на несколько веков назад. Люди в простой одежде, без капиталистических замашек, выходили на улицы, начиная новый день под единой властью действующей правительницы Думс.
На центральной площади, где когда-то сияли огни всемирно известного Таймс-сквер, теперь возвышалась деревянная платформа. На ней в яркой красной мантии девушка-глашатай раскрыла свиток, и раздался её голос по всей площади.
— Внимание! Внимание! Жители Нью-Йорка! Сегодня величайший праздник! Двадцать лет со дня зарождения новой эры! Слава Марии Фон Думс! Спасительницы нашей! В честь сиего события госпожа устраивает всеми любимое Кровавое побоище!
— Слышали? — шепнул седой мужчина в кожаном жилете своей соседке. — Говорят, сегодня на арене будут сражаться воительницы из северной Европы. Пленницы, захваченные во время последней кампании.
— А кто против них? — спросила та, закутываясь в шерстяной платок.
— Гладиаторы из Южного Бразилии, — ответил мужчина, — они… непобедимы…
…В это время, среди мрачного, бесконечного неба, затянутого тёмными тучами, прямо на городской свалке, закружился вихрь золотой энергии. Будто единственный луч надежды он осветил помойку, превратив её на мгновение в нечто прекрасное.
Вихрь раскрутился, раскрывшись как цветок, и превратился в портал.
Из него выглянула молодая женщина. Синий плащ с серебряными узорами. Коричневые сапоги до колен. На руках золотые магические перчатки. Она огляделась по сторонам, и сморщилась в отвращении.
— Господи, «сегодня» спустя двадцать лет ещё хуже, чем я представляла. — и вздохнула, потерев переносицу. — Надеюсь, магистр не ошиблась. Вот потеха будет, если мы попали не туда.
Она вышла из портала, наступив на гнилую тыкву. А за ней на грязную, усыпанную мусором землю ступило копыто. Тяжёлое, мощное. Оно расплющило пустую консервную банку, вызвав глухой, металлический звон.
— Целестия, — раздался хриплый хрюк, — ты уверена, что мы прибыли вовремя?
— Подобное мне неведомо, Урсула, — ответила Целестия, — но я не верю, что магистр могла ошибиться. Иначе… — она сделала паузу, оглядываясь. — всему конец.
— Да уж… — прохрюкала Урсула, — умеешь ты успокоить. — и показала на обгоревшее тело, что держала в руках. — Куда его? Не оставлять же его здесь, на помойке?
Целестия посмотрела на тело, что походило на большой кусок угля и произнесла с холодной улыбкой:
— Хорошая идея. Здесь его, вряд ли, кто-то найдёт, так что… — и, увидев кучу навоза, кивнула в её сторону, — прямо у того навоза будет неплохо.
Урсула, нахмурившись, не стала спорить. Просто подошла к куче, но, прежде чем положить тело прямо на дерьмо, сорвала с плеч свой плащ и расстелила. После аккуратно положила его.
— Ты идёшь?
