— Да уж, школьницы давненько уже не входят в сферу моих романтических интересов, если они не выпускного класса, по крайней мере, или около того… — Консультант хмыкнул. — Не входили, вернее, до тех самых пор, пока одна из них не угостила меня своим зельем…
— Дим, ты мне очень нравишься. Очень… Не можешь не нравиться, ведь я все еще жива благодаря тебе. Не уверена, что это прямо любовь, потому как не знаю, что на самом деле это такое, но…
— Но…? — поинтересовался Консультант, когда образовалась пауза. — После но обычно начинается самое интересное.
— …но какие бы чувства мы сейчас друг к другу ни испытывали, им никак нельзя дать волю. Я уже упоминала свой возраст…и да, я в курсе, что закон уже дозволяет мне заниматься чем угодно с прекрасным юношей, но…
— Я тебя услышал, Кайа. Тебе сейчас всего этого не нужно. Понять тебя несложно…
— У тебя же есть как минимум одна сестра примерно моего возраста. Как бы ты отнесся к желанию чертовски влюбленного в нее тридцатилетнего юноши строить с ней какие-то там серьезные отношения? — поинтересовался я.
Консультант потер ладонями лицо.
— Это нечестный вопрос, Кайа. Разумеется, мне бы это не понравилось, и нашему отцу это совершенно не понравилось бы. А самое главное…
Тут Консультант сделал паузу.
— …против подобного категорически возражала бы она сама.
— Но я — это, понятно, «другое»? — я улыбнулся.
— Да. Совершенно. Если тебя поменять местами с моей сестрой, да и вообще с любой другой знакомой мне барышней твоих лет, то я бы не обратил на подобную тебя ни малейшего внимания. Ты другая, Кайа, совершенно другая, поверь мне. Ты…
Он замолк и сделал глубокий вдох.
— Не знаю, как это выразить словами… В общем, ты — та самая. В моих глазах, по крайней мере.
— А кто только что хотел просто взять и уйти от этой «той самой»? — слегка поддел я, и губы мои против воли растянулись в улыбке до ушей.
Консультант предпочел промолчать, а у меня появилось стойкое ощущение, что нашу беседу пора заканчивать, пока «как бы чего не вышло». Я взял его руку.
— Дим, для наших возможных отношений не существует какого-то простого и прямого пути. Ну это, я думаю, ты и сам понимаешь. И эти возможные отношения — не вопрос сегодняшнего дня, или даже завтрашнего… Ты признался мне в своих чувствах, чему я очень рада, честное слово, но… Я не готова дать тебе какой-либо конкретный ответ прямо сейчас, и просить прощения за это не стану…
Отшить его мне не позволит Кайа, а ежели наоборот… То немедленно начнется такой треш, за организацию которого «спасибо» мне точно никто не скажет, ибо если я сначала дам надежду влюбленному в Кайю Консультанту, а затем как следует его «промариную», выполняя при этом указание Семьи относительно Блумфельтда… Нет, ничем иным, кроме, как какой-нибудь прямо-таки книжной трагедии, подобное окончится не сможет.
— …однако, когда туман неопределённости рассеется, и, если на тот момент я все еще останусь в твоем сердце, спроси меня еще раз. Обещаю, что отвечу. Хотя…для каждого из нас у Вселенной имеется множество самых разных путей, и вполне может статься так, что за прошедшее время сегодняшние чувства уже потеряют актуальность. Наваждение мной исчезнет без следа, и ты пойдешь по жизни одним путем, а я совсем другим…
Договорить я не сумел…
Заметив его намерения, я вскинул было руку, чтобы указательным пальцем прикрыть губы, но на полпути остановил, сжав кулачок и не став противиться поцелую.
Ловелас он отменный…
Это наш с Кайей компромисс, она прощает мне Ию, а я ей Консультанта. Такую вот двойственную натуру мы с ней образуем.
В женской ипостаси ощущения от поцелуя куда ярче…
Некоторое время спустя.
Не знаю, сколько времени провела Кайа в его объятиях, но…
— Вот так новости… Это и называется, пустить лиса в курятник! — в реальность нас с Консультантом, который без лишней спешки отлип от моих губ, вернуло замечание матушки, полное ехидства, стоявшей сейчас в дверях гостиной, со скрещенными на груди руками, а рядом с ней находился сконфуженный мажордом. — Я очень рада, Дим, что у тебя достает и времени, и настроения, для столь близкого общения с моей дочерью. И на всякий случай, если ты не в курсе, я напомню, что она уже несвободная барышня.
По выражению лица матушки было не разобрать, то ли она забавляется, то ли в гневе…
— Это я виновата, мам, что задержала господина Горчакова и отвлекла его от важных дел… — я утер губы тыльной стороной ладони и встал на ноги, а вместе со мной, с дивана поднялся и Консультант.
— Да уж, вижу, спешил он изо всех сил! — продолжила ехидничать матушка, однако ее взгляд…нет, вряд ли она так уж довольна представшей перед ее взором картиной.
— Я провожу твоего гостя, мам. — заявил я и двинулся на выход из гостиной, Консультант пошел следом, а матушка лишь покачала головой, и, возможно, что-то просигналила ему жестами, но этого я уже не увидел.
Меня потрясывало от чрезвычайно сильного и приятного возбуждения.
Несколькими минутами позже.
— Дим… — сказал я, коснувшись руки Консультанта, когда мы сошли с крыльца особняка.
— Извиняться я не стану. — остановившись, процитировал меня этот явно повеселевший типчик.
— Кто бы сомневался… — я слегка скривился, вспомнив о том, что едва губы Консультанта коснулись Кайиных, как нахлынули воспоминания о том отвратном поцелуе с Блумфельтдом и меня просто каким-то чудом не вывернуло наизнанку, и это не фигура речи, я и в самом деле испытал жесточайший рвотный позыв, затем, правда, все быстро успокоилось и верх взяли девичьи гормоны. — Это самое тупое, что ты мог бы сейчас сделать.
Я хмыкнул, представив себе картинку того, насколько офигел бы Консультант, если бы все-таки вывернуло.
А затем мне пришла в голову мысль насчет того, что часть моего жизненного пути здесь обретает более-менее конкретные очертания.
Моего пути и пути Консультанта. Не зря, кажется, Вселенная свела наши дорожки в том ателье.
А с Блумфельтдами пора кончать!
— …однако, ты даже и представить себе не можешь, насколько был близок к тому, чтобы я сказала тебе свое нет, и более никогда не пожелала видеть. Нахал! Но я на полном серьезе прошу тебя заканчивать с твоей бесцеремонностью! Мне такое не нравится! Не так я себе представляла…Ладно, неважно! У меня, возможно, будет к тебе просьба. Сугубо личная. Такая, о которой не должна узнать матушка…
Меня внезапно посетила мысль о том, что все раздражение, которое вызывает у меня Консультант, происходит из-за того, что он — полная противоположность тому премудрому пескарю, каким при жизни был там я…
Я ощутил зависть.
— Какого рода просьба? — вопросом на вопрос ответил Консультант. — И почему Женя не должна ничего узнать?
— Маман не узнает? — я приподнял бровь.
— Только не от меня. — ответил Консультант.
— Скажем так, у меня тут нарисовалась миссия из прошлого. Моего прошлого. Относительно моей родной матери. А Жене я…ну, в общем, не хочу ей ни о чем рассказывать…потому что не хочу! Иначе бы не стала тебя беспокоить и просто обратилась бы к ней. — я моргнул, отгоняя посторонние мысли.
— Я помогу. — пообещал Консультант.
— Только учти, пожалуйста, все внезапно может стать исключительно веселым, причем без всяких прелюдий. — предупредил я.
— Где ты, там скуке нету места. — улыбнувшись, ответил Консультант, а затем…еще раз поцеловал в губы, на сей раз очень коротко.
Несколькими минутами позже.
— В гостиницу, Паш. — усевшись в кресло, велел Консультант, когда закрылась дверь автомобиля.
— Слушаюсь, барин. — ответил водитель, одетый в военную форму без знаков различия, и авто мягко тронулось с места.
— Мать Тереза, монахиня. — произнес Консультант в микрофон своего видеофона, однако поиск не выдал ничего такого, за что сумел бы зацепиться глаз. — Странная…выдумала, что ли?
