На скатерти перед Анной лежало несколько раскрытых свёртков. Из каждого по очереди она доставала маленькую серебряную ложку сухого чая и пересыпала в крошечный заварочный чайник, обдавая кипятком из бульотки, греющейся на спиртовой горелке.(***) Потешно оттопырив мизинец, тотчас же закрывала крышкой, взбалтывала, слегка двигая при этом бёдрами, словно крутила хулахуп, нюхала, наливала несколько капель в фарфоровую чашку, пробовала, оценивала, запрокинув голову и закатив глаза. Кипятка в чайник добавлялось немного, из него цедилась густая черно-красная заварка.
— Если бы за этой алхимией вас застала святая инквизиция, обвинила бы в колдовстве, — не выдержал Распутин.
— Не говорите под руку, — продолжая священнодействовать, подыграла ему Анна, — а то ошибусь и случайно приготовлю зелье, превращающее мужчин, не умеющих говорить комплименты, в лягушек.
— Вам будет скучно со мной, пупырыщатым и зелёным, — вздохнул Григорий, — и стихи, которые я приготовил, будут звучать непрезентабельно.
— Тогда поторопитесь, — Анна закончила свою пантомиму и убрала со стола свёртки, — чай уже заварился, а декламировать с полным ртом неприлично.
— "Смеркалось; на столе, блистая," — начал Распутин загадочным шёпотом, медленно продвигаясь по комнате.
— "Шипел вечерний самовар,
Китайский чайник нагревая;
Под ним клубился легкий пар…"
С трудом сделав вольное танцевальное па вокруг стула, Григорий уселся, сложив руки на столе, как ученик за школьной партой, и продолжил.
— "Разлитый Ольгиной рукою,
По чашкам темною струею
Уже душистый чай бежал,
И сливки мальчик подавал…"
— Ваш ответ, — Анна, как заправская классная дама, обошла вокруг Григория, постукивая ложечкой по ладони вместо указки, — можно считать удовлетворительным.
Она села напротив, положив ложечку рядом с чашкой.
— Только сливок нет, не взыщите. Да и с полагающейся к чаю снедью у нас сегодня не получилось.
— Не беда, наверстаем, — Распутин разлил заварку по чашечкам, — а что подавали к чаю в вашей семье?
— Да как обычно, — пожала плечами Анна, — всё, что полагается в советах молодым хозяйкам(****) — эссы или багет, ветчинное и пармезанное масло, буженину, шартрез. А у моего дедушки, неисправимого гедониста и гурмана, к чаю подавали молоко, сливки, хлеб, бублики, баранки, масло и обязательно колотый сахар. От жидкого чая, «сквозь который всю Москву видать», дедушка всегда деликатно отказывался и терпеть не мог пить его из чайника. Только из самовара, вприкуску с сахаром, держа блюдце с особым шиком — тремя пальцами.
— Судя по вашему рассказу, дедушка был купцом?
— Да. Хотя деньги никогда не считал целью, только средством. Мечтал, чтобы его дети стали учёными и тратил без счёта на образование папы, а потом и на моё…
Анна замолкла, уйдя в себя и свои воспоминания. Сидела, помешивая ложечкой остывший чай и смотрела вдаль, очевидно туда, где осталось её детство и заботливый дедушка за круглым семейным столом колдовал у пузатого самовара.
Григорию нравилось, что она постоянно удивляет его, меняясь на глазах до неузнаваемости. Кокетливая хохотушка в одну секунду преобразилась в проницательного детектива, строгий полицейский — в ироничную, но заботливую домохозяйку, при отсутствии малейшей наигранности и неестественности. Вот и сейчас, с давно забытым замиранием сердца, он любовался глубоким, спокойным, осмысленным взглядом карих глаз открытого человека, готового к переменам и желающего их, но с другой стороны, — женщины, не допускающей к себе кого попало. В них была не по годам разумная расчетливость и мудрость, а между бровей залегла одинокая горькая складка, отмечающая тех, кому пришлось терять и страдать. Высокий лоб говорил о неординарности и уме, выразительный подбородок — о воле и готовности преодолевать трудности. Полные, чувственные губы делали неотразимой улыбку. Шёлк русых волос, тонкая шея с пульсирующей голубой жилкой и длинные музыкальные пальцы дополняли этот ансамбль, превращая облик Анны в симфонию со своими аллегро, анданте, мажорными и минорными темами, сливающимися в единое целостное произведение.
“Боже мой, Гриша, что ты делаешь?! Куда тебя несёт?!” — кричал внутренний голос Распутину, но глаза уже не слушали его, а в ушах всё отчётливее звучало эхо “Зимнего вальса” Шопена.(*****) Руку Григория, застывшую на чайнике, тронули прохладные пальцы Анны.
— Давайте, лучше я. Разлить правильно — главная обязанность хозяйки. Как говорил дедушка, все должны получить одинаковой крепости чай, при этом требуется не долить до краев на ширину указательного пальца. Полным стаканом чай подаётся только в трактирах. Дома гостям предлагается долить сливки, положить мёд или варенье — на выбор.
— Не знал, — улыбнулся Распутин, отдавая чайник. — А чему ещё учил вас дедушка?
— Разливает чай хозяйка или старшая дочь, — словно вспоминая давно выученный урок, охотно рассказывала Анна. — За столом все усаживаются по старшинству, гости — на почетном месте. Чашку передавать полагается двумя руками с пожеланием “На здоровье!”, а принявший должен ответить — “Спаси вас Бог” или “Благодарствуйте!”
— Честно говоря, Аня, за вами хочется конспектировать, чтобы уловить, зафиксировать и оставить потомкам таинства русских кулинарных церемоний. Мы натыкаемся на самую большую тайну чая, споря, бодрит он или успокаивает. А я вот послушал вас и понял: чай — бодрит, а чаепитие, как ритуал — успокаивает. Оно помогает оглядеться и передохнуть. Это полноценный народный психотерапевтический процесс. И сразу становится понятно, почему у слова «чаепитие» нет аналога. Мы не говорим «кофепитие», и даже «квасопития» нет, хотя квас — исконнейший русский напиток. Существует слово «винопитие», но употребляется крайне редко, и считается устаревшим. Только чаепитие — признанная церемония.
— Вы удивительный человек, Григорий, — Анна смотрела на него с нескрываемым восхищением. — Как вам удалось мои детские воспоминания превратить в научное историческое исследование, да ещё и подвести под него философское обоснование?
— История — моя неутолимая страсть, а она требует постоянного выявления, классификации и систематизации закономерностей. Без этого знание исторических дат и описание событий превращается в наваленную кучу смальты, из которой невозможно сложить мозаику… Кстати, если уж мы заговорили про чай… Знаете, как появился знаменитый английский “файв-о-клок”? Герцогиня Бедфорд, светская дама и фрейлина, испытывая чувство голода между обедом и ужином, стала требовать от прислуги в определенный час поднос с чаем, хлебом и маслом. Дабы сделать чаепитие менее скучным, она в означенное время приглашала придворных разделить с ней скромную трапезу. В скором времени вся Англия в пять часов вечера стала усаживаться за чайный стол….
— Классификация и систематизация у меня лично ассоциируется с чем-то библиотечно-архивным. Как применить эту методику к тому же чаепитию, не представляю.
— Ну вот, например, мы можем выделить из этого ритуала “дворянский чай” — немного измененное английское чаепитие, популярное для московских и петербургских салонов, где чай — больше повод для беседы. Потом, конечно же, “чай по-купечески” — как раз такое чаепитие можно признать каноническим русским. Медный самовар на столе, мёд, варенье, разные пирожки, калачи, баранки. И чтобы подолгу и помногу, чашка за чашкой.
— А ещё? — Анна увлеклась новой для неё методикой.
— М-м-м-м, “мещанский чай” — обилие еды взято от купеческого стола, а культурная программа — от дворянского.
— Чур, теперь я! “Трактирный чай” — ведь в любом трактире и кухмистерской есть чайные столы, где подаётся "парочку чаю самолучшего, да баранок постных с изюмцем".
— Ну и “крестьянский чай”, — завершил Распутин, — когда завариваются травяные сборы — зверобой, душица, иван-чай, малина. И самое ужасное для семьи — остаться без самовара. Это уже край бедности.
— Знаете, — Анна подпёрла щёки руками, сразу став похожей на купчиху Кустодиева, — я обещаю, что обязательно устрою для вас чаепитие по дедушкиному рецепту, чтобы в центре стоял самовар, возвышался над столом и радостно блестел во все стороны, а вокруг него — пузатые чашки и большие, под стать кружкам, блюдца, чтобы на тарелках лежали и приятно манили блины, в мисках стояла сметана, варенье, а по всей столовой разносился аромат свежезаваренного чая…
